Под сенью молочного леса (сборник рассказов)

Я помог Дэну разгрузить машину, пока Сидней рассчитывался с шофером, а Джордж безуспешно пытался открыть калитку и поглядывал на уток, ходивших за ней. Грузовик уехал.

– Давайте поставим палатку под деревом, - сказал Джордж.

– Не поставим, а разобьем, - сказал Сидней, отодвигая ему щеколду на калитке.

Мы разбили палатку в углу участка, где не так дуло.

– Кому-то придется разжечь примус, - сказал Сидней, и после того как Джордж обжег себе руку, мы сели в кружок у спальной палатки и заговорили об автомобилях, довольные, что уехали за город, разнежившиеся в дружеской компании, и лениво болтали, думая каждый о своем, но помня все время, что ниже нас море кидается на скалы и откатывает обратно и что завтра мы будем купаться, играть в мяч на песке, расстреливать камнями бутылку на выступе скалы и, может быть, повстречаем трех девочек. Старшая пойдет Сиднею, уродка Дэну, а самая младшая мне. Джордж всегда разбивал очки во время разговора с девчонками, и он уходил слепой курицей, а на следующее утро объяснял нам:

– Извините, что мне пришлось уйти, но я не успел выполнить одно поручение.

Был шестой час. Мои отец с матерью, наверно, уже кончили пить чай; тарелки, расписанные знаменитыми дворцами, убраны со стола; отец сидит с газетой, мать штопает носки - и далеко от меня, вон там, левее, за голубоватой мглой на верху холма, в своей дачке, они прислушиваются к детским крикам в парке, которые слабо доносятся до них через теннисный корт, и думают обо мне: где я сейчас и что я делаю. А я сидел в поле один со своими товарищами и, покусывая травинку, говорил:

– Демпси дал бы ему жару, - и думал, что отец Джорджа и видеть не видел, как этот кит бурлит волны на поверхности моря и горой уходит под воду.

– Побежали наперегонки до конца поля? Спорим, я тебя обгоню!

Мы с Дэном помчались, лавируя между коровьих лепешек, и Джордж, топая, поспевал за нами.

– Пошли на берег.

Повел нас Сидней; в коротких штанах защитного цвета он побежал напрямик, как солдат, перескочил через изгородь, потом верхним полем к нижнему, к рощице в низине, по вереску на полянку у скал, где около палатки боролись двое крепышей. Я видел, как один из них укусил другого за ляжку, оба они свирепо, со знанием дела лупили друг друга по лицу, один вырвался, вскочил на ноги, но второй повалил его и ткнул лицом в землю. Это были Брэзелл и Скелли.

– Эй, Брэзелл и Скелли!
– сказал Дэн. Скелли держал Брэзелла полисменской хваткой - одной рукой выше, другой ниже локтя; он быстро два раза крутнул ему руку и, улыбаясь, поднялся с земли.

– Здорово, ребята! Здорово, Коклюшка! Ну как твой папочка?

– Очень хорошо, спасибо.

Лежа на траве, Брэзелл ощупывал, не сломаны ли у него кости.

– Здорово, ребята. Ну как ваши папочки?

Оба они были самые рослые и самые отпетые парни в школе. Весь семестр изо дня в день эта парочка ловила меня перед уроками и втискивала в корзинку для бумаг, а корзинку ставила учителю на стол. Иногда я сам из нее выбирался, иногда нет. Брэзелл был тощий, Скелли толстяк.

– Мы стоим на поле у Баттона, - сказал Сидней.

– А мы здесь отдыхаем на курорте, - сказал Брэзелл.
– Ну что, Коклюшка, как ты теперь? Папа дал тебе пилюльку?

Нам всем четверым - Дэну, Сиднею, Джорджу и мне хотелось сбежать вниз, на отмель, остаться там одним, ходить и орать на воле у моря, бросать камешками по волнам, вспоминать разные приключения и всячески чудить, чтобы и нам было что вспомнить потом.

– Мы пойдем с вами, - сказал Скелли.

Он взял Брэзелла под руку, и они потащились следом за нами, передразнивая нелепую походку Джорджа и хлеща прутьями по траве.

Дэн сказал с надеждой в голосе:

– А вы надолго здесь, Брэзелл и Скелли?

– На все две недельки, Дэвис, и Томас, и Эванс, и Коуклюш.

Когда мы дошли до Мьюслейдской отмели и разлеглись там, я стал загребать песок горстями и пропускать его струйку за струйкой между пальцами, а Джордж смотрел на море сквозь свои очки с двойными линзами, пока Сидней и Дэн нагребали ему песку на ноги. Брэзелл и Скелли сидели позади нас как двое стражников.

– Мы хотели недели на две съездить в Ниццу, - сказал Брэзелл и толкнул Скелли в бок.
– Но для цвета лица тут воздух лучше.

– Лучше лечебной травки, - сказал Скелли.

Они заржали в восторге от своего остроумия, стали тузить и кусать друг друга, снова схватились бороться и швырять песком в глаза и наконец с хохотом повалились навзничь, и Брэзелл утер бумажной салфеткой кровь из носу. Джордж лежал, зарытый в песок по пояс. Я смотрел, как море отходит все дальше и дальше и как ссорятся птицы, летая над ним, а солнце начинает терпеливо клониться к западу.

– Полюбуйтесь на Коклюшку, - сказал Брэзелл.
– Правда, он удивительный? Растет прямо из песка. У Коклюшки нет ножек.

– Бедный Коклюшка, - сказал Скелли.
– Он самый удивительный мальчик на всем белом свете.

– Удивительный Коклюшка, - сказали они в один голос.
– Удивительный, удивительный.
– И затянули нараспев, дирижируя своими прутьями:

– Плавать не умеет.

– Бегать не умеет.

– Учиться не умеет.

– В кегли не умеет.

– В крикет не умеет.

– И держу пари, писать тоже не умеет.

Джордж дрыгнул ногами, стряхивая с себя песок.

– Нет, умею.

– Плавать умеешь?

– Бегать умеешь?

– В кегли умеешь?

– Не приставайте к нему, - сказал Дэн.

Они подтащились ближе к нам. Море теперь быстро убегало от берега. Брэзелл погрозил пальцем и сказал с полной серьезностью:

– Нет, правда, Коклюшка, ведь ты удивительный? В самом деле удивительный? Сразу отвечай: да или нет.

– Твердо: да или нет, - сказал Скелли.

– Нет, - сказал Джордж.
– Я умею плавать, я умею бегать, я умею играть в крикет. И я никого не боюсь.

Я сказал:

– Последний семестр он шел вторым в классе.

– Вот и удивительный. Шел вторым, значит, и первым может. Хотя ничего удивительного тут нет. Коклюшка должен идти вторым.

– Ответ на наш вопрос получен, - сказал Скелли.
– Коклюшка человек удивительный.

Они снова затянули свою песню.

– Он здорово бегает, - сказал Дэн.

– Так пусть докажет. Мы со Скелли пробежали утром всю отмель до самого Россилли. Правда, Скелл?

– Всю как есть.

– А Коклюшка так может?

– Могу, - сказал Джордж.

– Ну так беги.

– Не хочу.

– Удивительный Коклюшка бегать не умеет, - затянули они.
– Бегать не умеет, бегать не умеет.

Вниз по склону, взявшись под руки, спускались три девочки - все три светленькие, в коротких белых штанишках. Руки, ноги и шеи у них были шоколадного цвета. Когда они засмеялись, я увидел, что зубы у всех троих очень белые. Как только они ступили на отмель, Брэзелл и Скелли сразу перестали петь. Сидней откинул волосы назад, небрежно поднялся с песка, сунул руки в карманы и пошел к девочкам, которые стояли теперь тесной группкой, золотистые, загорелые, делая вид, будто любуются закатом, теребя свои шарфики, улыбаясь друг другу. Он остановился перед ними, осклабился и взмахнул рукой.