Под сенью Великого Леса

— Да.

Афлек, Меличента и Гаффар вышли из кузницы. Дианта уже пришла в себя и сидела у дверей с донельзя расстроенным видом.

— Не смочь тебя спасти — позор на всю мой жизнь!

Меличента осторожно обняла Дианту, боясь причинить ей боль.

— Ты была очень храброй, Дианта. Ты самая смелая из всех грифонов, каких я только знаю. Уверена, весь Летмор гордился бы тобой!

Дианта явно так не считала, но по ее усталому лицу все равно скользнула улыбка. Афлек нервно кашлянул.

— Пожалуйста… Давайте поторопимся. Дианта, ты сможешь идти?

Гаффар помог Дианте подняться. Она сначала покачнулась, держась за голову, но потом оклемалась и смогла идти сама. Плечо, любезно подставленное Гаффаром, она решительно отвергла.

— Сильный грифон, даже если раненый! — заявила она.

Гаффар не решился с ней спорить. Они пошли до Озерной Рощи все вместе, настолько быстро, насколько могли позволить раны и усталость. Афлек шел впереди всех и краем уха слушал рассказ Меличенте о Дикой Охоте и о Последователях.

— Луны знают, сколько их еще осталось в живых, — сказал он, быстро обегая глазами горизонт.

Афлек постоянно проверял, не бежит ли к ним кто из врагов. Он боялся, что посох отберут и уничтожат, а с ним пропадет и последняя надежда на победу. Но битва, похоже, и впрямь завершилась. Только издалека, со стороны Торговых рядов, слышались яростные выкрики, но и там сражение уже начало затихать. Меличента едва поспевала за Афлеком и надеялась, что и все остальные — Джуди, Мелвин, Гахара — подойдут к Озерной Роще.

Афлек тоже рассказал, что случилось. Он поведал о встрече с Береникой и о том, как она на самом деле оказалась Ванессой, рассказал, что Дерк теперь не боится скверны и что Джуди смогла остановить Темную Сущность. Афлек не был уверен, что посох подействует, но Меличента в нем не сомневалась. Она сердцем чуяла, что все будет хорошо.

*

Дождь из скверны закончился. Гахара и Гелиос выбежали на свет, под серебристый купол, и ворвались в гущу схватки. Гахара не могла сосчитать, сколько адептов Ворлак направил в бой у Торговых рядов, и понимала, что их сил ни за что не хватит для победы. Ее ранили, и поднимать меч с каждым разом становилось все труднее. В конце концов Гахара присела подальше от боя, слабо отбиваясь от всех, кто смел к ней подойти. Умирать не хотелось, но и спасения ждать не приходилось: если матери бросают на произвол судьбы собственных детей, кто может прийти на помощь Великому Лесу? Гахаре хотелось заплакать, но люди севера не знают слез.

Враги начали зажимать ее в кольцо. Они подходили со всех сторон. Зажимая рану рукой, Гахара издавала яростные звуки — не то стоны, не то выкрики — и не позволяла адептам Мердила приблизиться. Тем не менее они подбирались все ближе. Их мало чем пугал меч, который Гахара едва могла поднять. Гахара грязно выругалась и начала бомбардировать врагов такими словами, от которых у правильной Меличенты наверняка бы уши свернулись в трубочку.

Один из адептов подготовил заклятие. По тому, как долго он возился, Гахара поняла: у них был приказ не убивать Избранных. Ворлак с противной теткой Джуди наверняка хотели взять их в плен и хорошенько помучить. Гахара надеялась, что хотя бы Дерк сможет спастись.

Когда заклинание полетело в Гахару, она не почувствовала страх. Только сожаление. Она о многом жалела. Глядя на летящий к ней зеленый луч, Гахара почувствовала, как в глазах набухли слезы. Из-за этого она не увидела, что случилось дальше, но поняла одно: заклятие не настигло цели.

— Идите вы в задницу Фееглора, вакхалар! — закричал кто-то.

Гахара не поверила своим ушам. Так кричали только у нее на родине. Фраза «Иди в задницу Фееглора» считалась страшным ругательством, и потому все с такой охотой произносили ее направо и налево. А добавлять «вакхалар», да еще таким пренебрежительным тоном, мог только высоко уважаемый человек. Гахара спешно утерла слезы рукавом и увидела наконец того, кто ее спас.

Она сразу узнала эту спину по длинным темным волосам и совиным перьям в них. Это был Иладар, первый советник королевы Севера. Гахара обрадовалась и попыталась было встать, вступить в битву, ведь рассиживаться на поле боя непростительно, но тут же повалилась обратно. На адептов со всех сторон набросились северяне, а Иладар бился в самой гуще, и его меча во все стороны разлетались яростные искры. Гахаре всегда нравился советник матушки, но сегодня она впервые присмотрелась к нему по-настоящему.

Вмешательством северян дело не закончено. С разных сторон к Торговым рядам подтянулись жители других миров: цветочные люди Кленира во главе с Флорентиной, Дикая Охота, с улюлюканьем скачущая за отцом Лонси, люди Кентарии и воины Малдока Бейра. Гахара видела даже грифонов. Они летали под куполом, стремительно падали вниз и поднимались уже с врагами в цепких когтях.

Когда с адептами было покончено, Иладар распорядился найти Антареса и передать ему последние указания. Антарес был военачальником Келемии, одним из лучших полководцев, каких только знал Север. Гахара решительно не понимала, что происходит. А Иладар подошел к ней, воткнул меч в землю и опустился на одно колено.

— Ваше высочество, я, Иладар Алатрис, первый своего имени, клянусь на крови ваших врагов, что мое тело, мой дух и мой клинок будут служить вам до моего последнего вздоха.

Иладар Алатрис низко склонил голову и стал смиренно ждать ответа Гахары. А та сидела с раскрытым ртом и пыталась не закричать.

— Встаньте! — велела Гахара. — Пожалуйста. Невыносимо смотреть, как вы ползаете передо мной на коленях, пока я такая грязная и беспомощная.

Иладар убрал клинок и улыбнулся. Его лицо, как всегда, излучало теплоту, но в глазах Гахара увидела робость. Она стала догадываться, что происходит.

— Моя мать отказала в помощи. Не говорите, что она передумала.

— Я и не собирался такое говорить. Вы же сами знаете, что это неправда, — ответил Иладар. — Нет. Мы с Антаресом сами собрали войско и привели его к вам на помощь.

— Вы пошли на измену? — в ужасе воскликнула Гахара.

Иладар скромно пожал плечами.

— На войне иногда приходится чем-то жертвовать. Пусть мы и впадем в немилость Келемии, зато точно будем просыпаться по утрам с чистой совестью. Если вас это утешит, госпожа, мы с Антаресом никогда не считали вас изменницей. И другие тоже.

Гахара и впрямь не знала, утешило ли ее это признание.

— Вы ранены, госпожа, — заметил Иладар, снова присаживаясь перед Гахарой на одно колено.

Он хотел осмотреть ее раны и остановить кровь, но Гахара цепко ухватила его за плечо и заставила посмотреть себе в глаза.

— Иладар Алатрис! Немедленно прекратите называть меня госпожой. Будет еще лучше, если мы с вами перейдем на «ты». Иначе я не приму твоей клятвы.

— А вы… ты собираешься принять ее? То есть, согласно всем обычаям?