Под знаком змеи.Клеопатра

В оставшиеся свободные дни я решил посетить школу гетер. У меня никогда не было проблем с тем, чтобы как-то скоротать время. Я не знаком со скукой, и даже если у меня нет никакой работы, все равно мир для меня настолько интересен, что время летит скорее слишком быстро, чем слишком медленно.

Действительно, о школе гетер Ксантиппы знал в Тарсе каждый ребенок. Она находилась на северной окраине города. Салмо настоял, что будет сопровождать меня «на всякий случай». Вскоре мы оказались у ворот длинного приземистого здания, и привратник, когда мы спросили о Ксантиппе, равнодушно махнул нам рукой куда-то внутрь. Вдали мы увидели четырех девушек, которые играли на лугу в мяч, а еще две других наблюдали за ними. Это была прекрасная мирная картина, повсюду щебетали птицы, за лугом сверкало озеро или изгиб реки. К нам подошла какая-то женщина постарше.

— Чем мы можем служить господам?

Я заранее заготовил предлог:

— Вскоре сюда прибывает царица Клеопатра из Египта. Мы состоим при ее дворе и хотели бы узнать, нельзя ли здесь найти девушек, которые умели бы декламировать и петь, а также играть на лире или кифаре?

Женщина с любопытством взглянула на нас.

— Так вы египтяне?

— Меня зовут Олимп, я грек, живу при дворе в Александрии. Мой слуга Салмо родом из Иудеи. Наша царица тоже происходит из греков, но, конечно, среди нас есть и египтяне.

Ее любопытство, казалось, было удовлетворено. Она кивнула.

— Хорошо, тогда тебе лучше обсудить все с Ксантиппой. Я провожу тебя.

Салмо остался, сказав, что хочет прогуляться по саду. Он был хорошим слугой и не выходил из роли.

Ксантиппа уютно расположился в одном из многочисленных атриумов этого обширного здания и неторопливо поднялся при нашем появлении. Пожалуй, быстрее он и не мог бы двигаться — настолько был тучен. Складки его подбородка терялись в широкой тунике, поверх которой он набросил теперь тогу.

Я представился и сказал, что, будучи чрезвычайным послом Египта, видел на одном из праздников во дворце императора его девушек и близко познакомился с одной из них, Ксенией.

— Возможно, наша царица тоже устроит здесь большой симпосий, и нам поручено подготовить все, что для этого необходимо: танцы, пение, музыку. Поэтому я хотел спросить…

Ксантиппа хлопнул в ладоши и сказал:

— Присядем. Знаешь, я не люблю стоять, ну, о ходьбе и говорить не приходится.

Он опустился на стул, который по размеру походил скорее на ложе. Вошел слуга, и Ксантиппа приказал принести вина, воды и «чего-нибудь из еды».

— Да, благородный Олимп — какое красивое имя! — ты правильно сделал, что пришел ко мне. В настоящее время у меня шестьдесят четыре девушки и женщины от пятнадцати до тридцати лет. Среди моих прелестных дам есть и такие— их, наверное, десять или двенадцать, — которые вполне могут украсить вечер музыкой, пением или декламацией и, конечно, обладают обширными литературными познаниями. Они прочтут что-нибудь из Гомера или Аристофана, а если нужно, то и что-нибудь более легкого содержания. Танцевать они тут все умеют, но есть около двадцати девушек, которые особенно хорошо владеют этим искусством. Как видишь, мы можем исполнить все пожелания царицы.

— Я в восхищении, почтенный Ксантиппа, — и был восхищен, еще когда Ксения так живо описала твой дом и все его достоинства. Позволь мне один вопрос: в чем секрет твоего успеха?

Он устало взмахнул правой рукой, и это выглядело так, будто в воздух взмыл окорок, к которому подвешены были еще пять упругих колбасок.

— Тут нет никакого секрета. Причина моего успеха в моей лени. С детства я мечтал о том, чтобы разбогатеть и при этом поменьше работать. Когда я стал юношей, то встретил человека, которому это удалось. Я спросил его, как ты меня сейчас, как он добился такого успеха. По его мнению, чтобы разбогатеть не работая, надо найти людей, которые бы выполняли всю тяжелую работу за тебя. Но, как он сказал, они должны делать это охотно, у тебя им должно быть лучше, чем где-нибудь еще. С тех пор я стараюсь устроить все именно так и не думаю,

что здесь найдется хотя бы одна девушка, которая работает для меня с неохотой или чувствует себя рабыней. Они появляются здесь лет в пятнадцать, и поначалу этот дом становится для них школой, потом, в зависимости от способностей, они набираются опыта и обучаются танцам, пению, музыке и литературе. Я покупаю их у родителей, а иногда и на невольничьем рынке или еще где-нибудь. От всего, что они у меня зарабатывают, я откладываю десять процентов. Те, кто живут здесь до тридцати лет, получают потом свидетельство об освобождении и неплохую премию. Половина девушек уходит отсюда немного раньше: некоторые выходят замуж, а некоторые могут быстрее собрать деньги для своего освобождения, потому что я еще торгую детьми.

— Что? Детьми? Но как…

Он успокаивающе засмеялся.

— В этом нет ничего дурного. Конечно, рано или поздно почти у каждой из моих девушек рождается ребенок. Таре — большой город, и здесь есть множество супружеских пар, которым капризная богиня Тихе [35] отказала в счастье иметь потомство. Они покупают здесь новорожденного ребенка, который даже никогда не узнает свою мать, и могут воспитать его, как собственное дитя. Эти младенцы происходят, как ты понимаешь, от хороших родителей: матери их — прекрасные юные девушки, а отцы — в основном солдаты или люди из лучших домов, как правило, молодые и полные сил. За каждого отданного ребенка девушки получают очень большую премию, так что, родив двух или трех, они могут освободиться.

35

Тихе — в греческой мифологии богиня случая.

— Хорошо, но если она не захочет отдать своего ребенка?

— Тут есть две возможности: или он становится рабом в моем поместье и воспитывается на мои средства, или она находит родственников, которые взяли бы его к себе. Такое случается, но очень редко. Да, здесь обо всем заботятся. Есть даже врач, который по желанию девушки поможет ей вовремя избавиться от плода. Но я не очень это одобряю, потому что при этом некоторые девушки умирают или тяжело заболевают.

— И все это… все это вы устроили из лени?

— Ну да! Посмотри на меня: разве я похож на человека, который много работает? О, наконец-то!

Этим возгласом было встречено появление серебряного подноса, уставленного холодными закусками, а также корзины с хлебом и кувшина с вином. На подносе возвышались целые горы птицы, колбас, маринованного лука, огурцов и каперсов, нарезанного сыра и прочей снеди. Когда я собрался задать еще один вопрос, он предостерегающе взмахнул рукой:

— Я не люблю говорить за едой — это мешает наслаждаться ее вкусом.

Я уже позавтракал и теперь съел только самую малость, Ксантипп же приступил к делу основательно, и когда он вдруг остановился, поднос был почти пуст.

— Во имя хитроумного Гермеса, у меня почти совсем пропал аппетит. Но все равно это так вкусно, и для меня нет ничего труднее, чем оторваться от еды. А сейчас я немного вздремну, дорогой Олимп. Если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти.

Глава 13

Изо всех событий, которые я здесь описываю и еще опишу, наибольшее удивление у меня вызывает пребывание Клеопатры в Тарсе. Я никогда не верил, что Антоний будет очарован ею до такой степени, что позволит себя склонить к решениям, которые незадолго до этого казались ему совершенно неприемлемыми. Если бы на его месте был Октавий, то уже тогда история повернулась бы иначе.