Под знаком ?

– Вот это вроде бы голова, вот это можно с натяжкой назвать копытами… одним копытом, а вот это длинный рыбий хвост.

– Да где?! – возмутилась Игния Каста.

– Ладно, ладно, вон то облако на что похоже?

Даймон уставилась на небо с такой яростью и напряжением, словно ожидает, что Юпитер пошлёт ей молнию в лоб.

– На облако оно похоже.

– Всё ясно, у тебя отсутствует образное мышление. – Гай с удовольствием зевнул, не прикрывая рта, ибо его руки удобно расположились под затылком.

– Ты же всё это придумываешь! Признавайся!

Игния Каста вновь свирепо уставилась на облака, проплывающие в окне, очерченном краями карьера. Они бездельничали с самого утра, перебирая различные игры, Гай показал ей коллекцию пыточных инструментов, которую Пирокластикус использовал в качестве тренажёров, поплавал во внутреннем водоёме карьера, и, в принципе, этим всё ограничилось. Здесь по большому счёту нечем заняться кроме тренировок, так что после полудня оба устроились на горячей крыше амбара.

– Сегодня вечером твой братец должен закончить работу.

– Благодарю, но я умею считать до трёх. Завтра, кстати, двадцать третий день священного месяца Августа, будь мы в городе, ты увидела бы как наши готовятся к празднику. Одноразовые дыхательные маски и пенулы из дешёвой ткани сейчас нарасхват.

– День Пеплоизвержения?

– День Вулкана, но церемония Пеплоизвержения.

– Господин что-то говорил, – стала вспоминать Каста, – вулкан и правда проснётся?

– Куда уж денется. Старик – самый сильный повелитель огня из живущих.

– Где огонь, а где вулканы?

Гай протяжно свистнул.

– Ничего-то ты не понимаешь. Наша прабабка была из Ляписов, и, видимо, Пирокластикус перенял часть силы её генуса. Никто не может взывать к подземному огню так, как он, а подземный огонь – это магма, расплавленная каменная порода. Местные думают, что добрый Пирокластикус дополнительно удобряет землю, заставляя Этну чихать, наивные дурачки.

Рогатая явно не поняла.

– Почему?

– Дед и пальцем не пошевелит ради плебса, – уверенно ответил Гай, не открывая глаз. – Но год за годом в день празднования Вулкана он отправляется к алтарю на склоне Этны и проводит торжественную церемонию как подобает понтифексу, а потом вулкан выплёвывает в небеса тучу пепла, которая накрывает почти весь остров и часть Апеннин. Самое лучшее удобрение для житницы Рима. Ни до, ни после старик из своей дыры не выбирается.

Она крепко призадумалась, прежде чем щёлкнуть пальцами:

– Акт устрашения!

– А вот с логическим мышлением у тебя всё получше. Да, он каждый год чернит небо так, чтобы из Вечного Рима было видать, показывая, что, если ему захочется, всё Республиканское ядро не увидит солнца следующие десять лет, а то и вовсе материк трещинами покроется.

– Так уж и десять лет!

Гай подумал и согласился:

– Ладно, не десять. Аэрии не позволят, нагонят ветров, развеют пепельные тучи, но с Этной они ничего сделать не смогут, а воздух, земля и вода останутся сильно загрязнёнными. Если старик пожелает, вулкан расколет Сицилию на части, пустит трещины по морскому дну, а Италия вот она, рядышком. Ляписы что-нибудь, да и поправят, но прорва народа погибнет, а последствия будут досаждать ещё много поколений.

– Как его не убили ещё? – удивилась Каста.

– Вот и он сам гадает. Всё время ждёт убийц, зарылся в землю и сидит там, прислушиваясь к каждому шороху. Знаешь, что он нам рассказывал? Что у Аэриев есть группа убийц Manus Invisibilis, способных превращаться в воздух. Что они могут проникать везде незамеченными и им даже оружие не нужно. Вот просочится один такой тебе в лёгкие, пока спишь, и разорвёт их, а потом фьють, и будто не было!

##1 Незримая Длань. (лат.)

Хохот разнёсся по карьеру.

– Ну и чушь! Не умеют они этого! Никогда не умели! Это же ветрогоны, они тучами командуют, а сами даже летать не могут по-настоящему, только прыгают высоко!

– Может, и не умеют, за что купил, за то и продал. Но главное, что Пирокластикус в это верит, параноик старый. Не считая Вулканалий, он выбирался из дыры только восемь раз за все годы, хотел видеть своих внуков в дни их рождений. Восемь визитов и восемь разочарований.

– Восемь и… восемь? Что-то я не поняла, он вас всех вообще ни в квадрант не ставит?

– Хм? Нет, Юниор и Тит ему нравятся, особенно Юниор.

– Тогда…

– А, да. Тит и Игния Магна – двойняшки, Игния Квинта и Игния Секста – близняшки. Восемь раз мама мучилась родами, произвела десять детей, из них только трёх мальчиков и только двое оказались идеальными с точки зрения генетики.

– Хо-хо… а твои родители любят слышать детский смех в родном домусе! Десять детей!

– Или это, или просто не могут друг от друга устать. К тому же мы с сёстрами гораздо чаще ругаемся, чем… А что, в Вечном Риме фамилии маленькие?

– Откуда мне знать? За пределы кастеллума Игниев мне ходить нельзя.

– Почему?

– Ох… всё время забываю, что ты ребёнок из захолустья, прости.

– Да Республиканское ядро за проливом! – возмутился Гай. – Это тебе не…

– Медвежий угол, – протянула Каста. – Так вот, мальчик из деревни, на территории Вечного Рима действует закон о не оскорблении божественного взора, что значит: всякие уроды типа тебя и меня, не должны показываться среди жителей столицы. Смертным на Олимпе не место, понял?

– Э…

– Там все красивые, – более доходчиво пояснила Каста, – совершенные с точки зрения генетики нобили и миноры, самые отборные рабы; химеры и меканы – произведения искусства. Это другой мир, несовершенству там места нет, а я вот такая, какой меня господин придумал.

– Да нормальная ты, даже красивая.

– Правда? – усмехнулась даймон.

– Ага. Если не присматриваться.

– Ах ты homullus!

Смех опять разнёсся по каменному колодцу.

– Слушай, давай бросать камни на меткость. Мишенью будет мой безголовый конструкт.