Подари мне эту ночь

Только через какое то время Адди поняла, что кто-то был рядом, наблюдая за нею. Она почувствовала, что на нее смотрят, прежде чем осознала этот пугающий факт. Она открыла глаза, что бы посмотреть на него. Старый Бен Хантер. Он стоял на улице, приблизительно в десяти футах от нее, с его седых мокрых волос стекала вода. В шоке она не сомневалась, что он появился, чтобы оказаться именно здесь и именно в этот момент.

— Аделина. Аделина, где ты?

Адди дрожала. Это сон, думала она. Обняв себя руками, она уставилась на старика, в то время, как ветер бросал ей в лицо пригоршни дождя. Вкус горя от непрекращающихся слез горел у нее во рту.

— Не нужно было возвращаться! – с яростью в голосе закричала она. – Никого из Уорнеров уже не осталось! Что тебе еще нужно?

Он, казалось, испугался ее гнева.

— Убийца! – прошипела она. – Я надеюсь, что ты пострадал от того, что сделал с Уорнерами. Если б я жила пятьдесят лет назад, я бы заставила тебя за все заплатить.

Казалось, он попытался что-то сказать, но слова не шли с его губ. Внезапно Адди поняла, что он хотел произнести, словно могла читать мысли в его голове, как будто это были и ее мысли тоже, и ее лицо побелело от ужаса.

Но, ты была там, Аделина.

Парализованная от страха, Адди изо всех сил ухватилась за почтовый ящик и попыталась прочитать молитву. Словно издалека, она видела расплывающуюся перед глазами улицу с домами, превращающимися в размытые темные пятна. У Адди все закружилось перед глазами. Земля, казалось, приподнялась ей навстречу, и она слышала свой собственный крик при падении. Звук отозвался эхом сквозь темноту, такую густую и вязкую, поток которой подхватил ее и понес с непреодолимой силой. Не было ни страха, ни боли, только абсолютный хаос. Она чувствовала, что мир уходит от нее, оставляя одну в темной пустоте. Мысли, которые она не понимала, не знала и не помнила, неслись сквозь ее ум и память.

Что я оставила в прошлом?

Я не умираю… Лиа…

Аделина, где ты?

— Аделина, где ты была? – голос мальчика проник сквозь темноту, резко пробуждая ее. – Мы тебя везде искали. Это меня очень задевает. Ты, как предполагалась, должна была нас встретить два часа назад перед универсальным магазином, а вместо этого куда то исчезла. Тебе повезло, что я нашел тебя раньше Бена. Он так разозлился на твое ребячество!

Адди с трудом приподняла руку к лицу и открыла глаза. Над ней стояла небольшая толпа людей. Яркий солнечный свет резал глаза, вызывая такую сильную боль в голове, которой ей никогда не приходилось испытывать, и назойливый монолог мальчика отнюдь не улучшал ее состояния. Она хотела, что бы кто-нибудь заставил его замолчать.

— Что случилось? – пробормотала она.

— Ты упала в обморок прямо около табачного магазина, — с явным недовольством сказал мальчик.

— Я… У меня кружится голова. Мне так жарко…

— Не стоит использовать солнце как оправдание. А то ты так начинаешь напоминать барышень Фэнтинг, которые каждый раз чуть что — падают в обморок, а потом требуют, что бы их все жалели. Со мной это проделывать бесполезно. Я знаю, когда кому-то плохо, а на тебе нет ни единой царапинки.

Адди устало посмотрела на него.

— У тебя, мальчик, самые плохие на свете манеры. Об этом нужно поговорить с твоими родителями. Где твоя мама?

— Она и твоя мама тоже, ненормальная. – С этими словами мальчик, которому на вид было лет тринадцать—четырнадцать, крепко ухватил ее за руку и резко поднял на ноги.

— Да кто ты такой? – требовательно спросила Адди, активно сопротивляясь попыткам мальчика тащить ее по улице, как на буксире, вызывая недоуменные взгляды прохожих, которые, правда, не делали никаких попыток, чтобы освободить ее от назойливого юнца.

— Твой брат, Кейд. Помнишь еще? – спросил он с сарказмом и продолжал ее тащить, пока она не уперлась ногами и не вырвала из его хватки свою руку, глядя на него с нескрываемым удивлением.

Совершенно невероятное заявление. Может быть, это шутка? Или он и вправду сумасшедший? Она его совершенно не знала. Но его лицо показалось ей смутно знакомым. С изумлением Адди поняла, что видела его где-то прежде. Он был выше нее ростом, крепкого телосложения, излучая неуемную энергию юности. Кейд, если его действительно так звали, был красивым подростком с блестящими каштаново-медовыми волосами и темно-карими глазами. Форма его лица, изгиб губ, наклон головы… все ей было очень знакомо.

— Т…ты похож на меня, — запинаясь, пробормотала она.

На что он тут же проворчал:

— Да. Моя вечная неудача. А теперь пошли. Нам нужно ехать.

— Но Лиа… — начала Адди, и не смотря на полное замешательство от происходящего, почувствовала, как глаза вновь наполнились слезами. – Лиа…

— О чем ты говоришь? Лиа дома. Что еще не так? – голос мальчика смягчился. – Аделина, только не начинай реветь. Я сам поговорю с Беном, если ты так переживаешь из-за этого. У него, конечно, есть полное право быть очень недовольным, но я не позволю ему кричать слишком громко.

Только услышав его слова, Адди повернулась, чтобы посмотреть вокруг, задаваясь вопросом, как она очутилась с окраины города, где стоял их дом, посреди города. А затем ее сердце, затопленное от горя после смерти Лиа, дернулось и заполнилось волной ужаса. Дома не было. Дом, в котором Лиа вырастила ее, исчез. На его месте был обычный пустырь.

— Что случилось?

Она судорожно прижала руки к груди, пытаясь унять грохочущее сердце. Кошмар. Она все еще была во власти кошмара. Ее глаза стремительно блуждали по окружающим ее предметам находя, изредка, только следы знакомых ей с детства вещей. Даже воздух пах по другому. Центральная улица была просто грунтовой дорогой со многими выбоинами и ямами. Сверкающие Форды исчезли, а были только лошади, запряженные в фургоны, выстроившиеся в линию перед деревянным тротуаром.

Небольшие нарядные магазинчики пропали, и… почему-то на всей улице были фактически только салуны. Салуны! А как же Сухой закон [2] ? Они, что, решили проигнорировать запрет? Никаких признаков электрических или телефонных проводов вдоль улицы не наблюдалось, не было ни кинотеатра, ни пекарни. Санрайз был только слегка похож на себя… и люди… О Господи, люди! Создавалось впечатление, что они все собрались на карнавал.

Немногие из женщин, которых она увидела, были с уложенными в строгие прически, волосами, в длинных, темных платьях с застегнутыми наглухо воротничками. А так, повсюду были ковбои в широких сомбреро или шляпах—котелках обитателей равнин, с повязанными на шее цветными платками, в широких плащах, и со шпорами на причудливо изогнутых на носках ботинок. Ковбои с густыми бородами и пышными усами, вооруженные пистолетами и боеприпасами к ним.

[2]

«Сухой закон» — собирательный термин, включающий в себя полный или частичный запрет этанолосодержащих веществ (за исключением для медицинских, научных и промышленных целей, а также веществ с незначительным содержанием этанола). С 1 июля 1919 г. на территории США была полностью запрещена продажа спиртных напитков. Под давлением общественности в декабре 1933 г. была принята Двадцать первая поправка к Конституции США, отменявшая общенациональный «сухой закон».

Полукруг из ковбоев стоял прямо вокруг Кейда и Адди, сминающие в руках свои шляпы, и глядящие на Адди с обожанием, уважением и еще чем то, очень напоминающим, страх. Странность этой сцены напугала ее. Она сошла с ума, или все они устраивают ей какой то странный розыгрыш.

О Господи, позволь мне проснуться, о, пожалуйста, пусть я проснусь где-нибудь в другом месте, в таком, какое я знаю. Позволь мне проснуться так, что бы я знала, что не сошла с ума.

— Почему ты так странно смотришь вокруг? – требовательно спросил Кейд, хватая ее за локоть, и потащил дальше по дощатому тротуару. Он повел ее сквозь группу ковбоев, которые бормотали что-то по поводу выражения беспокойства, пока он нетерпеливо не огрызнулся. — Все хорошо. Она не падала ни в какой обморок. В ней все превосходно.