Подари мне небо

– Как ты? – одновременно спросили и я, и Кейт. И оба улыбнулись. Стало чуточку теплее.

Как ответить на этот вопрос? Сказать, что всё нормально – это значит соврать. А как рассказать за пару минут о том, что происходило эти два месяца?

– Я скучал, – сказал я всего два слова, но в ответ снова молчание. Возможно, я ошибся. Возможно, я зря затеял с ней встречу. Почему она молчит?

– Я тоже скучала, – спустя долгую – казалось, что вечную – паузу, ответила она, – Марк, мне нужно тебе сказать…

– Почему ты не хотела меня видеть? Почему не пришла ко мне, когда узнала, что самолёт разбился? Почему ты не позвонила? Почему ты столько времени не давала о себе знать? – вырвалось у меня быстрее, чем я смог проконтролировать то, что хочу сказать.

На языке вертелось ещё сотни «почему». Но я не мог задать все вопросы разом.

– Марк, я не могла. Я не могла прийти к тебе, я не могла позвонить. Я не могла…

– Не могла? Или не хотела? – каким-то чужим, жестоким голосом спросил я. Мне самому стало не по себе от своего голоса. – Знаешь, когда человек хочет, он найдёт возможности, а если нет, то…

– У тебя, как обычно всё просто, – Кейт хмыкнула, но не обиделась, – ты заказал что-нибудь? – она перевела тему.

– Нет, ждал, когда ты придёшь.

Если придёшь.

Кейт кивнула и уткнулась в меню.

Молчание раздражало.

– Мы встретились, чтобы поесть? – не выдержал я. Снова грубо. Слишком грубо.

– Ну, это же ты выбрал ресторан. – она равнодушно пожала плечами. – Если бы ты хотел чего-то другого, то назначил бы встречу не в этом месте.

– Да что с тобой? – разозлился я, – ты говоришь так, как будто мы чужие.

– Так и ты ведёшь себя так, как будто я предала тебя, даже не пытаясь меня выслушать.

– Хорошо, я слушаю, – сдался я. Или сделал вид, что сдался.

– Точно слушаешь? Или как обычно? – Кейт была слишком спокойной, хотя от моего тона было не по себе даже мне самому.

На удивление, она за несколько минут смогла сделать то, чего не мог сделать никто за эти месяцы – она вывела меня из равновесия, заставив забыть о том, что я неполноценный. Она не жалела меня, даже не подала виду, что её каким-то образом задевает моё кресло. Она даже не узнала, как я справляюсь со своей новой жизнью! Это должно было обидеть меня, задеть, но, наоборот, вызвало какой-то непонятный для меня гнев. Я старался сдерживаться, но это было слишком трудно.

– Слушаю. Но для начала хочу, чтобы ты прояснила кое-что. Как получилось так, что ты не села в самолёт?

– Так и получилось, – пожала она плечами, – мне стало плохо, я потеряла сознание. Какой-то мужчина поймал меня, не дав разбить мне голову. Когда я очнулась, самолёт уже улетел.

– Почему?

– Что почему? – не поняла Кейт, – почему улетел самолёт? Или почему мужчина не дал мне разбить голову?

– Почему тебе стало плохо? – поморщился я от её слов.

– Не знаю. Наверное, в глубине души я была не готова к полёту. Возможно, были и другие причины…– Кейт слегка поёжилась, будто не хотела касаться этой темы.

– Какие причины?

– Не знаю, Марк. Ты сейчас выясняешь у меня, почему я не села в самолёт, который разбился? Ты жалеешь, что я не погибла со всеми? Или что ты пытаешься у меня узнать?

Я внимательно изучал её лицо, думая о том, как сильно она изменилась. Ещё несколько месяцев назад она бы и подумать не могла о том, что я желаю ей чего-то плохого. Сейчас она переворачивает мои слова…

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – тихо сказал я, не дав себе задуматься.

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Почему ты не позвонила мне, когда пришла в себя? Почему не сказала, что не села в самолёт?

– Потому что самолёт уже был высоко, и связи, насколько мне известно, с землёй там нет. Я позвонила Тому в надежде, что он передаст тебе информацию быстрее, чем ты окажешься в Москве. Я быстро добралась до дома, взяла нужные вещи и села в машину, чтобы доехать до Москвы, чтобы встретиться там с тобой. Но по радио передали, что самолёт…что все, кто там был…потом Том…– Кейт опустила глаза, смотря на стол.

Я видел, насколько ей больно продолжать этот разговор, но остановиться не мог. Она так и не сказала, почему не хотела меня видеть.

– Хорошо, ты позвонила Тому, он должен был передать мне твои слова, но не смог. Мой самолёт разбился, и я не получил нужную информацию. Пока меня пытались достать из искорёженного падением и огнём самолёта, не будучи уверенными, что я вообще жив, пока приводили в чувство, пока делали операции, чтобы дать шанс мне хотя бы сидеть…ты за это время решила, что не хочешь меня видеть? Значит, ты уже знала, что я выжил? Но я показался тебе не таким привлекательным в кресле?

– Марк, прекрати, – Кейт отшвырнула меню в сторону, – если ты продолжишь разговаривать со мной в том же тоне, я выйду из ресторана, и ты больше не увидишь меня никогда, – ты захотел со мной встретиться, чтобы поговорить? Или чтобы выплеснуть накопленный гнев?

– Чтобы послушать, почему ты не хочешь меня видеть, и почему два чёртовых месяца от тебя не было никакой информации? Почему, когда я открыл глаза в больнице, придя в себя, я был уверен, что ты погибла со всеми? Почему всё это время ты была жива, встречалась с Томом, общалась с ним и его женой и, кажется, наслаждалась жизнью?

– Несколько минут назад ты сказал, что готов выслушать, но снова закидываешь меня вопросами, на которые я не успеваю отвечать. Я их даже запомнить не могу. И я не наслаждалась жизнью, – кажется, я перешёл грань, сделав ей слишком больно.

– Вы будете что-то заказывать? – официант, вовремя подошедший к нам, слегка разрядил обстановку.

– Да, мне, пожалуйста, чай, – сказала Кейт.

– А мне красного вина.

– Ты же не пьёшь, – подняла на меня взгляд Кейт.

– Если ты ещё не заметила, то всё поменялось. И я теперь делаю то, что хочу.

А точнее то, что могу.

– Может быть, мне лучше уйти? – спросила Кейт, поднимая на меня тяжёлый взгляд.

Если бы можно было отмотать назад встречу, я бы не вёл себя как последний идиот, но обида и бессилие, которые накопились за все эти дни, непонимание её поступков – всё это вылилось здесь и сейчас. И вылилось на неё.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. Извини. – снова повторил я.

– Интересный вечер у нас получается, – хмыкнула она, – ты говоришь обидные вещи, потом извиняешься, потом снова обижаешь…и так по кругу. Может быть, мы всё же попробуем поговорить?