Подарки музыкального ящика

– Я люблю тебя, мама, - тихо говорил он.
– Я стал сильным. Ты будешь гордиться мной.

Она боролась, поворачивая голову из стороны в сторону. Но он продолжал прижимать подушку, хотя его тошнило, хотя единственным его желанием было отпустить, позволить ей дышать. Но он не хотел, чтобы она продолжала страдать, - страдать каждый день из долгих оставшихся ей пяти лет.

Наконец ее тело обмякло, а голова тяжело легла ему в руки.

Очень тяжело.

Он нежно погладил мягкие волосы матери, но продолжал удерживать подушку в прежнем положении еще пятнадцать секунд. Потом он отпустил голову, дав ей принять более удобное положение.

Ни на миг не отрывая взгляда от мертвого лица, он распрямился и глубоко вздохнул. Он ощущал печаль и еще какую-то легкость, будто скинул с плеч тяжкий груз.

– Спасибо, Стаут, - сказал он вслух, когда последние аккорды песни затихли и унесли с собой прежнюю память о будущем.

Последние такты песни Бинга Кросби наконец-то растаяли, и воздух "Зимнего Сада" на мгновение задрожал, словно зал опалило невидимой волной жара. Но ни одно растение не шелохнулось, и я ничего не боялся. Я знал, что это означает.,

Как только заиграла музыка и Карл исчез, я постарался успокоить друзей весьма простым объяснением - Карл ушел в воспоминания прошлого. Затем под предлогом, что Карлу по возвращении понадобится выпивка, я взял его именной стакан и перешел с ним к музыкальному ящику. И стоял возле него, положив руку на холодноватую хромированную панель, все время, пока песня не кончилась.

Я взглянул на стакан в своей руке. Стакан не исчез. Значит, все, к чему я прикасался, не отпуская музыкальный ящик, оставалось на прежней линии времени. Понятно. Я все время держал руку на этой машинке, и потому помнил Карла. Карл изменил что-то в своем прошлом, а в его новом будущем не оказались ничего, что привело бы его в "Зимний Сад". Оставалось надеяться, что его новая судьба будет к нему милостивее.

Я обследовал музыкальный ящик, выясняя, не переменилось ли в нем что-нибудь. Будь я проклят, если понимаю, как он устроен! Я едва успел вытащить его из кладовки, установить в моем старом баре и поставить любимую пластинку, как в следующий миг, переселившись в свое молодое тело, сидел лицом к лицу с моей прежней подружкой Дженни.

Я так перепугался, что мог только сидеть и смотреть на нее.

Больше всего на свете мне хотелось быть с ней - всегда, но у меня не хватило ни мужества, ни желания попросить ее остаться. Так, на третьем году нашего знакомства, она уехала обратно в колледж, а я остался в нашем городке и стал работать. В тот семестр она встретила кого-то другого и к Рождеству вышла замуж.

Песня, которую проиграл мне музыкальный ящик, была нашей с ней песней. Она звучала в тот вечер накануне ее отъезда.

И как раз в тот миг и вернул меня музыкальный ящик, продержав там ровно столько, сколько звучала песня.

На следующий день я завел эту песню снова, и все повторилось опять. Я ничего не предпринимал - просто сидел и смотрел на Дженни.

Больше я музыкальный ящик не трогал. И решил его не включать, пока не удостоверюсь точно, что случится, если я изменю что-нибудь в своем прошлом. Как изменил свое прошлое Карл.

– Эй, что ты там затеваешь?
– окликнул меня Давид, вертя здоровой рукой стакан со своим именем.

– Да, - присоединился к нему Джесс, - ты скажешь нам наконец, что делать с монетами?
– Джесс подбросил свой четвертак, поймал его и выложил на стойку.

– Орел!

– Закажите песню!
– предложил я. Никто не помнил ни Карла, ни моих объяснений, куда делся Карл, ни того, что он здесь только что проделывал с музыкальным ящиком.

Я перешел обратно за стойку, вылил остатки виски Карла и осторожно поставил его стакан на полку. Выгравированные буквы составляли имя. КАРЛ.

– Кто этот Карл?
– спросил Давид.

– Один мой приятель. Я собирался подарить ему такой, как у вас, стакан.

– Ты хочешь, чтобы мы заказали песню? Зачем?
– спросил Джесс.

Я отхлебнул из бокала и почувствовал, как ласково обволакивает пересохшее горло яичный коктейль. Конечно, мне будет не хватать Карла. Но, быть может, он станет счастливее? Может, на днях я отыщу его имя в телефонной книге? Если он не уехал из города. Он меня не вспомнит, но будет приятно увидеть его и узнать, как сложилась его жизнь.

– С тобой все в порядке?
– спросил Давид. Все трое пристально глядели на меня.

– Все нормально. Я подумал, что хорошая песня похожа на машину времени. Она возвращает в прошлое. Почему бы вам не попутешествовать?
– я кивнул на оставшиеся четвертаки.
– Нс хочешь испытать судьбу, Фред? Но действовать надо по правилам.

– Опять, черт побери, правила!
– возмутился Фред.
– Я могу по этим твоим правилам хотя бы с табурета слезть? Или должен метать монету прямо отсюда?

Должно быть, смех у меня получился такой странный, что Давид кинул в мою сторону вопрошающий взгляд.

– Подойди и выбери песню, которая напоминает тебе случай из твоей жизни, встань рядом с автоматом и расскажи нам, что это за случай!

Фред забрал монету со стойки бара и, повернувшись, соскочил с табурета.

– Дело нехитрое. Справимся.

– Жена, наверно, нечасто с тобой соглашается.

Все засмеялись. Примерно так начинались обычное ежевечернее шутливое обсуждение семейных проблем Фреда. Жену его в нашей компании знали - ни о чем другом Фред, каралось, не говорил. Ее звали Алиса, они с Фредом поженились очень молодыми, у них был один ребенок, и десять лет назад они развелись с шумным скандалом.

Сам Фред был высок и худ, за исключением лишних двадцати фунтов веса в районе живота. Его огненно-рыжие волосы порядком выгорели на солнце из-за того, что работа-л он в дорожной службе нашего муниципалитета. По словам Фреда, четверть месячного жалованья уходила у него на содержание дочери, хотя бывшая жена позволяла им видеться редко. Еще Фред говорил, что любит дочку, и однажды в воскресенье привел ее познакомиться с нами. У Сэнди была точно такая же, как у ее отца, ярко-рыжая шевелюра.

– Готово, - сказал Фред, опуская монету в прорезь и быстро нажимая на кнопки.

– Так что это за случай?
– спросил я. По спине у меня пробежал холодок. I Неужели я потеряю и Фреда? Может, не предупреждать его, что он может изменить свое прошлое, пока звучит песня, и потому должен действовать быстро?

– Это тот самый случай, когда я потерял невинность, - сказал он улыбаясь, - и нечаянно породил Сэнди.

Боже мой, что я с ними делаю! Хороши подарочки!

– Стаут!
– окликнул меня Давид.
– С тобой все в порядке? Ты бледный, как привидение.