Подарок для Мажора

Неслась в нашу комнату, как угорелая. Мне всё чудилось, что Паша — какой-то монстр и вот-вот нагонит меня для… продолжения банкета.

Но никакой погони не было. Я беспрепятственно взяла на руки дочь и зависла у её манежа, прислушиваясь к доносящимся из квартиры звукам. Ни мне шагов, ни слов, ни преследования.

— Всё, я сошла с ума. Теперь уже окончательно и абсолютно точно. — пробормотала себе под нос и переключилась на заботу о Вике.

Мы сменили подгузник, переоделись, даже причесались и отправились завтракать, а Паша так и не показался. Я решила, что ему сейчас ещё хуже, чем мне. Я могла хотя бы на дочь отвлечься и как-то гнать от себя мысли обо всём произошедшем, а вот он…

Может, он уже жалеет, что поцеловал меня?

В груди неприятно заныло. Столько громких слов было им сказано, столько обещаний дано… Пусть мне никто никогда в любви не признавался, пусть не обещал горы свернуть ради меня, но ведь нельзя же просто взять и во всё поверить. Сколько на свете доверчивых женщин, которых мужчины вокруг пальца обводят, только благодаря своему красноречию и обещаниям?

— Что же нам делать, Викуль? — посмотрела на вертлявую малышку и грустно улыбнулась. Вряд ли мне что-то нашёптывал материнский инстинкт, я ведь её не рожала, а вот осознание, что она моя, определённо чётко обрисовывали моё отношение к тому, кто постарался её зачать. Никакое. — Хочешь, дядя Мажор будет твоим папкой, а? — тихонько пропищала я, глупо пытаясь переложить ответственность на ребёнка. — Тебе, можно сказать, повезло. Сама можешь папу себе выбрать.

Малышка радостно дёрнула головкой и заулыбалась. Конечно, это ничего не значило, но у меня на душе потеплело.

«Отец тот, кто воспитал...» — возможно, это именно мой случай? Какая вообще разница, кто её заделал? Мажор, вон, вырос и ничего. Симпатичный, сильный, здоровый. Вопрос в том, наследуется ли характер?

— Сашка, собирайся пока, а я докормлю Вику. — в кухню тихо вошёл Мажарский. Да ещё как, при полном параде — в тёмных джинсах, синей водолазке и пиджаке, причёсанный, вкусно пахнущий.

Обоняние встрепенулось, уловив уже хорошо знакомые нотки его парфюма.

— Куда собираться? — растерянно прошептала я, разглядывая явно готового к выходу в свет мужчину.

— Пора тебе документы переоформлять, Мажарская. Кое-где без очереди проскочим. Я договорился. У нас час. — объяснение хоть и вышло сумбурным, но для меня оно звучало, как финальные титры.

Мне всё это не нравилось. Сейчас занимайся оформлением на Мажарскую, потом опять на Маркову… Зачем все эти лишние нервотрёпки и эта глупая трата времени?

— Ты опять это делаешь. — вздохнув, я не сдвинулась с места. Отправила в рот дочери ложку яблочного пюре и нахмурилась. — Опять сам решил. Опять за моей спиной. Опять я себя чувствую, каким-то диваном, который туда-сюда двигают и то разбирают, то собирают. Я не поеду.

— Тебе всё равно нужно будет менять многие документы, Саша. Чем раньше ты начнёшь, тем раньше закончишь. Это же очевидно. Никому не нравится бумажная волокита, но…

— Хватит уже, я поняла. Поняла! — неосознанно повысила голос, злясь сама на себя. — Ты наиграешься, Мажор, а мне опять по инстанциям бегать и в очередях стоять?! Я не думала даже ещё об этом, а ты уже всё организовал!

— Чтобы наиграться, нужно играть, Сань. Но мне, определённо, нравится ход твоих мыслей.

Он хохотнул, а я злобно глянула на него из-под лба:

— И чем он тебе нравится, а?

— Раньше ты ссылалась на то, что тебе нужно будет уехать, встать на ноги, с чем-то разобраться, а теперь думаешь обо мне и моих чувствах.

— Ч-чего? — ошарашенно замерла. — Ничего я такого не думала.

— Ну как же, сама сказала, что наше расставание возможно только в том случае, если я наиграюсь. — самовлюблённо улыбаясь, выдал безумец.

— Я не так сказала! И не это.

— Просто ты ещё не хочешь признать очевидного. Ты тоже влюблена в меня. — всё больше и больше наглел Мажор.

— Нет. Просто ты выдаёшь желаемое за действительное. Я сказала то, что сказала, и не больше. — обиженно буркнула, не желая продолжать этот абсолютно идиотский разговор.

Влюблена я в него… Ага. Конечно. Пусть даже не мечтает. Можно подумать, моему сердцу не о чем и не о ком болеть, кроме как о зарвавшемся, намажоренном бабнике.

— Ладно. Давай обсудим. — Паша прошёл к обеденному столу, уселся на стул и, сложив перед собой руки, медленно кивнул: — Отвергаешь — предлагай. Слушаю твои аргументы против и другие предложения.

Я долго молчала, ожидая насмешки, но ничего подобного не последовало. Мажарский говорил серьёзно. Он на самом деле ждал диалога со мной.

— Ну… — несмело промычала я, вытирая рот Вике, — Было бы неплохо это услышать вчера, скажем. То, что ты подумал о документах… Наверное, это нормально.

— Но? — хмыкнул внимательно слушающий меня мужчина.

— Но мне неприятно, что ты приходишь, говоришь «собирайся» и думаешь, будто я сразу же взяла и побежала собираться. У меня дочь, у меня работа, у меня может быть плохое самочувствие… Да какая разница, что? — взяв Вику на руки, я провокационно прищурилась и развернулась к Паше. — Вот я тебя разбужу посреди ночи, скажу, пошли в парк, задницу страсть как охота на лавке отморозить. Ты что, возьмёшь и пойдёшь?

— Если ты попросишь… пойду. — невозмутимо отозвался, небрежно пожав плечами. — Но задницу отморозить вряд ли позволю. Дальше?

— Что дальше? Ты же сейчас несерьёзно. Пример, конечно, глуповатый, но всё же… Так не делается.

— Вижу, прелюдия затянулась. — нахмурившись, Мажор обернулся в сторону кофемашины и как бы невзначай поинтересовался: — Кофе будешь?

Я заторможенно покачала головой и выжидательно приподняла бровь:

— Что за прелюдия?

— Привести в порядок документы — прелюдия. Мы должны были это обсудить чуть позже, но лучше я начну тебя обрабатывать уже сейчас. — хмыкнув, он встал и занялся приготовлением кофе для себя. — Твоя мать… Она малость не в себе. Или даже не малость. О своём отце я вообще молчу. Что тебя здесь держит?

Всё-таки ему удалось меня заинтересовать.

Я присела рядом и, обняв дочь, недоумённо воззрилась на задумчивый профиль:

— Где здесь? Город? Страна? О чём ты?

— Хочешь уехать в другую страну?

Выходит, о городе спрашивал.

— Нет. — покачала головой и тихо выдохнула: — Здесь мама, могила сестры… Может, отец когда-нибудь захочет меня найти. Я не хочу уезжать далеко.

— Аргументы принимаются. Хоть они и весьма спорные. Только ты вот ещё о чём подумай… Здесь вам покоя не будет. Не говори, что тебя ничуть не задел утренний дуэт. Не поверю. Представь, что нечто подобное станет происходить раз в неделю.

Сердце снова тревожно заныло. Да конечно, задело! Как могло не задеть? Затылок, так вообще, до сих пор болит — не только морально задело.

— Я не совсем поняла, чего ты хочешь?

— Увезти вас отсюда. — очень серьёзным тоном доложили мне, развернувшись вполоборота.

— Нас? А ты? — раньше, чем успела обдумать услышанное, выпалила и тут же споткнулась о довольную улыбку.

— Вот видишь, ты уже думаешь о будущем со мной. Приятно… — протянул, будто мёд лил. — Куда я без вас?