Подарок от злого сердца
Шрифт:
Тамара сделала своим наблюдательным пунктом детскую заброшенную песочницу, скрытую кустами дикой смородины, и теперь сидела там, под тенью металлической шляпы гигантского гриба, и смотрела на окна квартиры своей несостоявшейся убийцы. И вдруг сразу два окна зажглись. Все! Она точно дома. Кому же еще там быть? Не станет же она приглашать к себе в этот вечер любовника. Пьет там. Наверняка пьет.
Она сидела под грибом до тех пор, пока не стемнело. Время, как ни странно, шло быстро – ей было о чем подумать.
И вдруг окна потухли. Неужели Марина отправилась спать? Отлично…
Она вышла из своего укрытия
Поднялась на третий этаж, достала баночку с гуашью из сумки и вымазала себе висок, губы, чтобы пострашнее было. Потом дрожащими руками открыла два замка на двери. Старалась не шуметь, но получилось с таким металлическим лязгом – громко, страшно.
И вот она уже в квартире. Идет на ощупь. Коридор, вот дверь справа, вот – слева.
– Кто там? – услышала она откуда-то издалека и замерла. Но голос она узнала, какой-то придавленный, пришибленный – но ее голос, ее!
Вдруг дверь, в которую она уткнулась плечом, стала прозрачной, засветилась изнутри – она оказалась из матового ребристого стекла.
– Да кто там?! – Это был уже почти крик, полушепот-полукрик.
Тамара распахнула дверь и вошла. Русалкина, одетая, привстала на кровати и смотрела на нее.
– Привет, Русалкина. – Тамара приблизилась к ней. Она с трудом представляла, как она выглядит и насколько страшно может быть Марине.
– Ты?! Что с тобой?
– Вот. Не дождалась тебя. Лежала, мертвая, с пробитой башкой, а потом, когда солнце закатилось, что-то холодно стало лежать голой на полу. Почему ты не пришла? А? Почему?
И она кинулась на Русалкину – пьяную, с мутным взглядом. Со всей ненавистью, болью, презрением и жаждой мести. Она колотила ее, бывшую почти в бессознательном состоянии, по лицу, хлестала по щекам.
– Гадина, алкоголичка, дрянь, за что ты хотела меня убить? За что?! Что я тебе такого сделала? Как ты могла подставить меня, чтобы меня пристрелили? Да что ты знаешь обо мне, о моей жизни? Тебе бы такую! Ты не знаешь, как тяжело работать в ресторане, как хочется другой жизни, как ты чувствуешь, что все самое хорошее проходит мимо!
– Ты… ты.. живая? Живая, что ли?! А эта кровь… – Русалкина спрятала полову под подушку. – Хватит! Прости меня… Я сама испугалась. Я и сама недавно задавала себе точно такие же вопросы. Я не хотела быть мертвой. Я еще слишком молода. У меня не было выхода, я должна была подумать о том, как остаться живой!
– А я подскажу тебе. Если ты не хочешь, чтобы тебя убили, и не желаешь идти в тюрьму, ты должна заплатить за это. Двадцать тысяч евро каждый месяц. И так – в течение года!
– Сколько? Да ты что, спятила?! – Русалкина трезвела на глазах.
– Я не шучу. Вот!
И Тамара швырнула ей на постель снимки.
– Посмотри, подумай. А я тебя сама найду. Только учти: первый взнос должен находиться в газетном свертке и лежать на третьем этаже здания отделения милиции, расположенном в квартале от твоего дома, на подоконнике. Там лестница, увидишь. Деньги возьмет преданный мне человек, а если ты посмеешь обмануть меня и сама обратишься в милицию, я сделаю все, чтобы тебя посадили.
– Но у меня нет таких денег!
– Так заработай.
Через
минуту Тамара на лифте уже спускалась вниз. Остановила такси. Таксист, увидев ее разукрашенное красной гуашью лицо, вытаращил глаза.– Подвезете? – И она назвала адрес. – Пожалуйста, не рассматривайте меня.
– Кто это тебя так?
– Муж. – Она с трудом проглотила слюну, в горле пересохло и от волнения, и оттого, что она много кричала за сегодняшний день.
– Ничего себе, – присвистнул таксист, – так, может, тебя в травмпункт отвезти?
– Я же назвала адрес. Только поскорее.
Помня код, она открыла дверь, поднялась, снова достала баночку с гуашью и с помощью густого и мягкого куска краски прилепила спутанные пряди волос к вискам, щеке, чтобы он хотя бы не сразу понял, что это не жена, и позвонила в дверь квартиры, где жил (спал, ел, принимал ванну, смотрел телевизор – все окна светились!) господин Русалкин – заказчик.
Сначала она услышала звук шагов, потом, когда Русалкин, вероятно, заглянул в глазок, и его голос:
– Господи… Это ты, Мариночка?!
Он распахнул дверь, и в лицо ей пахнуло свежим спиртовым духом. Словно он только что выпил водки и не закусил.
– Боже! Марина… Что с тобой? Кто тебя?!
Она сильно толкнула его ладонью в грудь, он от неожиданности сделал несколько шагов назад, чем она сразу же воспользовалась, войдя за ним в переднюю и захлопывая за собой дверь, – не хватало еще, чтобы соседи подслушали их разговор.
– Значит, так…
И она ледяным голосом, цедя сквозь зубы каждое слово, объяснила ему, во что может обойтись убийце свобода, и цену назвала точно такую же, как полчаса назад его законной жене. После чего сунула ему под нос снимки.
Русалкин, тоже пьяный, как и его неубитая супруга, смотрел на Тамару широко распахнутыми глазами, молча, после чего закрыл лицо руками и замотал головой, замычал. Он вообще ничего не понимал. И только наличие снимков, точно таких же, какие он получил сегодня от исполнителя, постепенно привело его в чувство. Он начал догадываться, что перед ним не Марина.
– Вы кто? – спросил он, глядя на стоявшую перед ним молодую женщину, удивительным образом похожую на его жену, но только с волосами, густо залитыми кровью. Страшное, ужасающее зрелище! Словно его посетил призрак убитой им жены.
– Я позвоню. Первый взнос – в среду. В три часа, слушайте меня внимательно: отделение милиции, расположенное на улице…
Она говорила быстро, но так, чтобы он все понял и представил себе, как он входит в здание, кишащее представителями закона, как оставляет сверток с деньгами на подоконнике.
Одна тысячная доля процента, что сработает хотя бы один из этой гадкой парочки, – примерно так оценивала она свой шанс получить с них компенсацию за моральный ущерб. Причем с каждым сказанным ею словом ей становилось все скучнее от этой истории, и главное – она вдруг осознала всю бессмысленность и пошлость ситуации. Конечно, надо было обратиться в милицию и все рассказать. И тогда она с чистой совестью и чувством честно выполненного гражданского долга пошла бы в свой ресторан, взяла в руки поднос, и все вернулось бы на круги своя. А так… Что ей теперь, после того, как она заявила двум преступникам о своем желании получить с них деньги, делать? Где жить? Каким образом забирать деньги?