Подарок от злого сердца

Деньги. Милиция. Она придумала это с ходу. Подумала: неплохо было бы, чтобы они думали, будто она каким-то образом связана с представителем закона, пусть и продажным, который и будет ей помогать, забирая с подоконника сверток. Поначалу ей казалось, что эта идея, возникшая в ее воспаленном мозгу, не так уж и плоха, но теперь, когда она возвращалась на такси домой, уставшая, грязная и готовая разрыдаться в любую минуту, вся эта история показалась ей наиглупейшей.

Дома она бросилась на грудь бледной, с заплаканным лицом Ларе. Корчась в судорожных рыданиях, она рассказывала ей все, что ей пришлось пережить за день, лежала, укрытая пледом, положив голову на колени подруги, и говорила, говорила… Лара молча выслушала, поцеловала ее, напоила успокоительным отваром и уложила спать.

Ранним утром они вызвали такси и поехали в Вязовку.

13 2007 г.

Обслужив клиентов, уставшие, потные, на подкашивающих ногах, они вышли во двор ресторана, сели на скамейку, скрытую тенью старого дуба, достали сигареты, закурили.

– Надоело все. Возьму отпуск за свой счет и умотаю на море. Нет сил больше. Жара, а они водку пьют! Литрами. И жрут, как свиньи. Терпеть не могу мужиков. А ты видела, как они себя ведут? Просто боги! Видели бы они себя со стороны! Покупают у одних, продают другим, получают за это комиссионные и считают себя самыми умными. А рожи – ну просто бандитские…

– Успокойся, просто ты устала. Да и банкет что-то затянулся, уже скоро закрываемся, а они никак не угомонятся. Подожди, потом танцы начнутся, снова водку закажут.

– Когда я сюда устраивалась, думала, что это приличное заведение.

– Да брось. При чем здесь это? Мало ли кто может сюда войти! Это же не закрытый клуб. Если у людей есть деньги, они и приходят, заказывают, отдыхают, это же ресторан, а не музей.

– Да ты пойми, я замуж собралась, а как представлю себе, что и мой Сашка будет вот так же сидеть где-нибудь в кабаке и спускать деньги лишь только потому, что они у него завелись и ему захотелось удовольствий, так места себе не нахожу.

– Все зависит от человека. Успокойся. А я вот все о Тамаре думаю. Так ее жалко! Работала, как вол, никогда не жаловалась. Все в себе держала.

– Да дура она, хоть и не принято говорить плохо о покойниках. Но ты подумай сама: кто ее заставлял подносы таскать, раз у нее было столько денег?! Жила бы себе спокойно, по салонам красоты ходила бы, массаж бы делала, удовольствие получала, путешествовала бы. Говорят, у нее такие были деньжищи…

– Значит, так надо было.

– А я так думаю: она вернулась сюда, к нам, чтобы продемонстрировать свое богатство. Вот, мол, девчонки, смотрите, как высоко я поднялась, смотрите и завидуйте мне.

– Господи, Танька, ну какая же ты дура! Да разве можно рассуждать, меряя всех только по себе? Да на ней же лица не было, когда она к нам вернулась, разве ты не заметила? Ходила, как привидение. Да она даже не ела, у нее аппетита не было. Все видели, что с ней что-то происходит. Людмила наша постоянно спрашивала, что с ней, может, ей надо обратиться к врачу, может, проводить ее домой? Но она просто истязала себя, работала, как безумная.

– У богатых свои причуды. Может, она надеялась подцепить здесь нового ухажера?

– И тебе не стыдно? Ну почему ты такая злая?

– Потому. Отстань. Да, кстати, а Ларочка наша… Такая тихая, чистая, как ангел! А знаешь, что девчонки говорят?

– Таня!

– А что «Таня»?! Говорят, что Тамарка ей все оставила по завещанию.

– Ну и что? Значит, Лара была для нее самым близким человеком.

– Да? А ты знаешь, какие у них были отношения?

– Знаю. И прекрати говорить пошлости! У них были отличные дружеские отношения!

– Да они сколько лет прожили вместе, в одной квартире, в одной постели…

– Ну какая же ты дура, Танька! Они – нормальные девушки. У Тамары были романы с мужчинами, у Лары – тоже. А то, что они вместе жили, квартиру снимали, еще ни о чем не говорит. Ты во всем видишь только гадость. У Лары и сейчас парень есть, я видела его, очень даже ничего.

– А где они живут? – не унималась Татьяна.

– Они живут у Лары в той самой квартире, которую они прежде снимали с Тамарой, и что?

– А то, что собственного жилья у них не было, вот и решили они прибрать к рукам все то, что принадлежало Тамарке. Роза, да раскрой ты глаза! Они и убили ее! Или сами, или подучили кого-то. И завещание заставили ее подписать. Может, шантажировали чем-то, подстроили, сволочи, какую-нибудь ловушку. Поэтому-то Тамарка и ходила как в воду опущенная.

– Идиотка! С такими мыслями тебе будет тяжело жить. Ты в каждом человеке видишь только плохое. Могу представить себе, что ты думаешь обо мне!

– Думаю, что после второго аборта у тебя не будет детей. Так и скажи своему…

Роза, услышав такое, вскочила со скамейки и бросилась прочь.

14 2006 г.

Русалкин разложил на столе все снимки – и те, что принес ему Шаталов, и те, что швырнула ему в лицо женщина, которую он принял сначала за убитую Марину.

Сейчас, ранним утром, весь пережитый за прошлый день кошмар показался ему невозможным, нереальным. Однако снимки-то были, вот они, и что теперь с ними делать? Сжечь и сделать вид, что ничего не произошло? Жить дальше? И главное: как узнать, что с Мариной?

Он позвонил Шаталову. Его телефон был отключен. Понятное дело, наломал дров, обманул его, забрал деньги и сбежал. Обычная история. Хотя, может, ему надо спасибо сказать за то, что все так получилось? Ведь эта женщина… Это именно она на снимках! А это говорит о том, что в Марину не стреляли. Или стреляли все-таки? А на роль привидения Шаталов взял свою подружку, разукрасив ее, чтобы испугать Русалкина? Но зачем? Если, к примеру, Шаталов убил Марину, то какой резон посвящать в эту историю постороннего человека, эту девчонку? И разыгрывать этот трагифарс: мол, вас обманули, жену вашу не убили, а за то, что я все знаю, давайте денежки. И ведь они все правильно рассчитали – деньги он готов выложить уже хотя бы потому, что теперь, когда он понял, какую ошибку совершил, заказав Марину, он пойдет на все, лишь бы избежать тюрьмы. Но тогда почему Шаталов сам не позвонил или не пришел со своим шантажом напрямую, без посредников?

Сидя в халате со стаканом сока в одной руке и с сигаретой в другой, Русалкин вдруг понял, что это такое – жить, наслаждаться покоем и уютом, пить сок, курить хорошую сигарету. Если он пожадничает и откажется платить деньги неизвестной блондинке, то всему этому придет конец. Он потеряет все то, что окружало его, – комфортную и сытую жизнь, тот азарт, с помощью которого он наживал деньги, увлеченность любимым делом, ферму, деньги, Ванду… При воспоминании о любовнице он почувствовал легкое, зудящее желание, словно теплая электрическая волна прошлась по телу. Он возбудился и набрал ее номер. Она ответила сразу же, и голосок ее был бодрым, каким-то необычайно сочным, кремовым, ласковым. Он сказал, что перезвонит ей, и набрал номер телефона салона. Попросил жену. Ему сказали, что она сейчас занята, разговаривает с клиенткой, как только освободится, сразу же перезвонит ему.

Он положил трубку и пожал плечами. Значит, Марина все-таки жива. Или это спектакль? И в салоне нет никакой Марины, все девушки уволены, а на телефоне сидит та самая блондинка?

И тут раздался звонок. Он схватил телефон. Услышал голос Марины:

– Привет, Саша. Что случилось? Я работаю. Тут одной клиентке дурно стало, кажется, она неделю не ела, – она, похоже, усмехнулась. – И так, как из Освенцима, так еще и голодает. Так что случилось?

– Да нет, ничего. Хотел встретиться, поговорить.