Подчеркнуто звездами. Корона из сплетенных рогов. Опасные сны (сборник)

Но здесь был не Халлак — Халлак остался позади, потерянный навсегда. Эту страну мы назвали Верхний Халлак, потому что это была страна многих гор и холмов. Такой она и останется в памяти бардов с того самого часа, как мы вошли в неё.

Сон так и не приходил, хотя свеча в палатке Гарна давно уже погасла. Я смотрел в ночное небо, желая найти знакомые звёзды. Но меня охватила дрожь, холод, волосы мои зашевелились, потому что надо мной сияли звёзды, которых я ни разу в жизни не видел. Где Стрела, Бык, Рог Охотника? Их не было, не было и многих других.

Дождь прекратился несколько часов назад, и небо очистилось от туч. В нём сверкали тысячи звёзд — но все они были новые, чужие! Куда привёл нас путь через Ворота? По внешнему виду эта страна была такая же, как и та, которую мы покинули — земля, трава, кусты, деревья… И только звёзды были другими. Мы оказались в стране, где должны были жить, но далеко от страны, в которой родились…

Я лежал, дрожа, под незнакомыми звёздами, которые больше, чем наше путешествие через Ворота, дали мне понять, что мы действительно изгнанники, и что единственное, что сможет помочь нам здесь, — это наши силы, и далеко не единственное, с чем придётся здесь бороться, — это наша слабость. Что может ждать нас впереди? Я подумал о море, о выборе Гарна, и это возбудило у меня желание исследовать новое. Но с другой стороны, мне хотелось как-то укрыться от тех опасностей, которые могут находиться в этом новом и неизвестном. В конце концов хаос моих мыслей и страхов поглотил меня, и я уснул.

Глава вторая

Позади остались широкие долины, в которых поселились люди Фаркона, Сивена, Урика, Давуана. Справа от нас бушевало море. Наш караван становился всё меньше и меньше. Теперь мы вполне удостоверились, что страна действительно покинута, хотя мы встретили множество развалин домов, остатков мостов. А иногда мы выходили на древние дороги, идти по которым было намного легче. Квен и три Брата ехали впереди, указывая места, где таилось неизвестное. Они останавливались поодаль и долго совещались между собой. Они не доверяли излучениям таких мест.

Мы видели башни, вымощенные площади, окружённые колоннами, изготовленными из огромных каменных монолитов. Меня очень заинтересовали люди, проделавшие такую титаническую работу: вырубить огромные камни и положить их друг на друга. Я всё думал, за какую же провинность они наказали себя таким тяжёлым трудом.

Самая большая и самая богатая часть побережья осталась позади нас. Мы уже двадцать дней ехали на север. Дважды за время путешествия нам приходилось подниматься вверх по течению рек, преграждавших нам путь, чтобы отыскать брод. К счастью, реки были спокойными в это время года, и мы легко переправлялись через них. Правда объезд каждый раз отнимал у нас день пути.

На двадцать четвёртый день люди лорда Милоса оставили нас. Они свернули на запад по узкой долине, и один из Братьев-разведчиков поехал с ними как проводник. Здесь не было реки, но нам пришлось объезжать горные хребты, окружающие долину, прямо по песчаному берегу моря. Мы сердечно попрощались и договорились о будущих встречах. И я уверен, что во всех нас, — и тех, кто оставался, и тех, кто продолжал путь дальше в новые земли, — зрело ощущение того, что наши старые связи рвутся навсегда, и что мы все будем горько сожалеть об этом в будущем.

Правда, все мы сплотились за время этого долгого путешествия. Мы понимали, как мы одиноки в этой странной стране. Уже не осталось, по крайней мере на поверхности, старой вражды с Тугнесом и его людьми. Мы все работали вместе, перетягивая телеги через броды, перевозя на сёдлах овец и ягнят, не думая, кому они принадлежат. И хотя на ночь мы останавливались отдельно, люди непрерывно ходили в гости друг к другу.

И вот тогда я впервые увидел стройную девушку, которая ехала на мохнатой лошади. Лошадь без всякого труда несла её и два огромных кожаных мешка, и каждый раз косила глазом и показывала большие жёлтые зубы, когда кто-либо приближался к ней. Несмотря на её кажущуюся хрупкость, она была сильна и вынослива, как любой парень, и во всём была независима, что так отличало её от простых женщин, работающих на полях. Я уверен, что она чувствовала бы себя на месте даже за столом в пиршественном зале лорда.

Уже на третий день нашего путешествия я выделил её из остальных женщин, которые путешествовали с нами, чтобы внести свой вклад в освоение новой земли. Она ехала за маленькой повозкой — лишь немногим больше тех тележек, на которых крестьяне вывозят излишки урожая на рынок. Повозку тащили два таких же мохнатых животных, как и то, на котором она ехала. И лошади и сама тележка были уныло-серого цвета. Наши люди обычно раскрашивали свои повозки и фургоны в яркие цвета, это служило предметом их гордости перед остальными. И серая повозка выделялась среди всех.

На повозке был укреплён балдахин, под которым сидела, управляя лошадьми, женщина. Она была одета в плащ такого же унылого серого цвета, как и всё остальное. Я с первого взгляда узнал, что это Мудрая Женщина.

Эти две путешественницы, как я решил, ехали сами по себе, не примыкая к людям лордов. Я однажды заметил, как Оуз подъехал к повозке и перекинулся с женщиной несколькими словами, причём девушка отъехала несколько назад, чтобы освободить ему место у повозки. То, что бард говорил с этой женщиной, означало, что она принадлежит к тем, кто обладает Внутренним Знанием, несмотря на то, что выглядела она почти нищей.

Я думал, что они свернут в сторону с кланами влиятельных и богатых лордов. Ведь там у неё всегда будет работа по лечению болезней физических и духовных. Однако кланы отделялись и уходили, а эти двое со своей повозкой оставались.

Никто не может задавать вопросы Мудрой Женщине. Они не молятся Пламени, но ни кто не может их порицать за это. Они обладают своим внутренним искусством, и многие воины и женщины, рожавшие детей, благословляют и благодарят их. Они свободны приходить и уходить и служить всем, не задавая вопросов.

Однако каждый может узнать то, что захочет. Так я раскрыл, что девушку зовут Гатея. Она была подкидышем, которого Мудрая Женщина взяла на воспитание. Таким образом она жила отдельно от народа и не принадлежала ни к простому люду, ни к тем, кто живёт в замках.

Её трудно было назвать красивой. Тело её было слишком худым, кожа чересчур коричневой. Черты лица довольно острые. Но в ней ощущалось что-то привлекающее. Может быть, та свобода, с которой она ходила и ездила, её независимость, которая поражала сердца мужчин. Я поймал себя на том, что представляю, как же она выглядит во время праздника, когда вместо короткой куртки и камзола на ней надето длинное платье, а волосы не заколоты вокруг головы, а распущены, и в них серебряная цепь с тонко позванивающими колокольчиками, как у дочери Гарна Инны. Я не мог себе представить нашу Инну, перевозящую через реку лягающуюся овцу. Одна рука крепко держит животное за шерсть, а другая подгоняет лошадь, заставляя её идти вперёд.

И когда Мудрая Женщина не повернула за фургонами Милоса, я был очень удивлён. Я никак не думал, что она решила ехать с людьми Тугнеса. Они с девушкой никогда не останавливались в их лагере, а устраивали свой собственный костёр вдали от них. В соответствии с обычаями Мудрые Женщины никогда не жили в обществе, они всегда искали своё место, где они могли варить свои травы и вершить свои дела, некоторые из которых были тайнами и не могли быть открыты непосвящённым.

Тащить повозки по песку было очень трудно, и мы теперь шли ещё медленнее. Этой ночью мы устроили лагерь прямо на берегу, возле утёсов. Почти для всех нас море было чужим, и мы неуверенно смотрели на него. Только дети чувствовали себя отлично — они собирали ракушки, охотились за морскими птицами, которых здесь обитало великое множество.