Подделка

– Это другое, – возразил Мейсон, наклонившись ближе. Впусти меня в свою жизнь, Гвенни. Клянусь, тебе больше никогда не придется думать о деньгах.

– Э… – промямлила Гвен, оглядываясь. – А где Клеа?

– В машине. У нас с нею все кончено, да ничего особенного и не было. После смерти ее мужа я пару раз выводил ее в общество, только из сострадания. И вовсе не собирался…

– Мейсон! – воскликнула Гвен, отступая. – Ты вовсе не должен рассказывать мне все это.

– Должен, – заупрямился Мейсон. – Я хочу, чтобы ты поняла: обстоятельства сложились так, что мы оказались вместе, но это временно.

– Послушай, Мейсон… – начала Гвен.

– Но она не ты, – токовал Мейсон, – и, говоря по правде, я начинаю думать, что она даже не такая, какой старается казаться. Мне все чаще приходит на ум, что она могла убить Сирила.

– Неужели? – вставила Гвен, подумав, что Клеа вот-вот понадобится адвокат.

– Конечно, я знаю, что связь с Клеа меня не красит, – продолжал Мейсон. – И понимаю, что я не Тони.

– Собственно говоря, это вряд ли можно считать недостатком, – вздохнула Гвен.

Мейсон подался вперед и поцеловал ее.

Поцелуй неожиданно оказался просто восхитительным, и Гвен так удивилась, что ответила на него, чего уже давно не делала. Ей вдруг стало тепло и хорошо, и она вспомнила, что уже сто лет не целовалась.

Мейсон отстранился, улыбнулся, как всегда нежно, и сказал: «Я так давно хотел этого», а она подумала: «Он не Тони»… но Тони был пончиком, и только подумайте, до чего довел ее, а Форд оказался киллером. Нет, больше никаких пончиков, никаких пончиков…

– Так сделай это еще раз, – сказала она и поцеловала его. «Булочки. Это лучше, чем страсть. Намного», – вертелось в ее голове.

Когда Мейсон неохотно ушел, пообещав приехать завтра, вернулась Надин.

– Этот человек поцеловал тебя, – обвинила она.

– Да. Он хочет помочь нам управлять галереей.

«И еще много чего».

– Нет, – очень убежденно проговорила Надин. В дверях замаячил Итан.

– Что? – не поняла Гвен.

– Нет, – повторила Надин. – Галереей управляем мы. Никаких чужаков. Только семья.

Гвен только руками развела, потрясенная такой самоуверенностью.

– Ты же позволяешь Итану помогать!

– Итан – тоже член семьи, – объявила Надин, и Итан растерянно посмотрел на нее. – Он как Дэви.

– Дэви? Солнышко, Дэви в любой момент может уехать.

– Нет. Он останется и женится на тете Тильде, и они будут управлять галереей, пока я не окончу колледж. А потом они могут отойти от дел, и я займу их место. Неплохая карьера, верно?

Гвен осторожно присела на край стола:

– Надин, милая, деточка, твоя тетя ненавидит галерею и любит свои фрески, а это означает, что она всегда в разъездах. А Дэви – типичный пончик. Не думаю, что они все еще… э-э… встречаются.

– Иногда взрослые бывают так слепы, – покачала головой Надин.

– Только взрослые? – усмехнулась Гвен, поглядывая на Итана. – Боюсь, ты сама немного близорука.

Итан круто развернулся и вышел в галерею.

– Я все вижу, – заверила Надин.

– Итан без ума от тебя.

– Знаю.

– И относится к тебе совсем не по-братски.

– Знаю.

– И?! – не выдержала Гвен.

– Не понимаю, – нахмурилась Надин. – Просто мое сердце не замирает, когда он рядом. А ты? Ты понимаешь?

Гвен подумала о Мейсоне.

– Понимаю.

– А если я попытаюсь выяснить, и окажется, что того самого и нет, что мне тогда делать? Он мой лучший друг. Я не могу его потерять. А если солгу и попытаюсь притвориться, он догадается, потому что знает меня лучше всех на свете. Вот уже десять лет, как мы дружим.

– Да-а, – протянула Гвен. – Какой-то смысл в этом есть.

– А насчет Тильды ты ошибаешься. Дэви способен ее рассмешить. Я уже не помню, когда в последний раз слышала ее смех, но он ее смешит.

– Ты права. Но серьезные отношения основаны не только на смехе.

– Зато это хорошее начало, – отпарировала Надин. – Они честны друг с другом. Честны и откровенны. Родные люди.

– Совершенно чужие люди. Твоей тете Тильде есть что скрывать, а Дэви тоже не мальчик из церковного хора.

– Я вижу то, что вижу, – не отступала Надин. – И не думаю, что тебе следует целоваться с мистером Фиппсом.

– Ну-ну, бабушкам тоже позволено встречаться с мужчинами, – раздраженно напомнила Гвен, уходя в офис. Внучка последовала за ней.

– Какая жалость, что мистер Форд оказался киллером.

– Надин, ты не можешь знать этого наверняка, – устало ответила Твен, морщась от вернувшейся головной боли. – И вообще я иду спать.

– Может, он убивал только тех, кто этого заслуживает? – предположила Надин. – Вроде Джона Кьюсака в «Поворотном моменте». И вершил праведный суд.

– Доброй ночи, Надин, – вздохнула Гвен, открывая дверь, – и оцепенела.

На пороге стоял едва вмещавшийся в проем Форд.

– Прошу прощения. Ну, как все прошло?

Надин, тихо ойкнув, растаяла в галерее.

– Неплохо, – кивнула Гвен, стараясь дышать ровно.

– С улицы все выглядело прекрасно. Когда я ушел. Через окно.

– Вот как? Спасибо.

– Хорошо мы поработали. Такая чистота.

– Спасибо, – повторила Гвен, кивая как идиотка.

– Спокойной ночи, – сказал Форд.

– Спокойной ночи.

Форд пошел к себе.

«Сейчас я грохнусь в обморок. Дыши, ради Бога, дыши!» Какая же она дура! Мейсон поцеловал ее, и ничего не случилось, а стоило Форду показаться в дверях, как она задыхается.

– Как считаешь, он слышал, что я говорила? – поинтересовалась вернувшаяся Надин.

– Он слышит все. А теперь я иду спать. Если передумаешь насчет Итана, не занимайся сексом на офисном диване.

– Угу, и не стану засовывать бобы в нос, – разозлилась Надин.