Подделка

Гвен отвернулась от нее и направилась к себе, чтобы ни о чем больше не думать.

Тильда, дрыгнув ногами, сбросила джинсы и, голая, подкатилась к Дэви, тоже успевшему растерять остатки одежды.

– Это еще не все, – выдохнула она, чувствуя жар его тела. Она не могла насытиться близостью, ей хотелось вползти в него, спрятаться, остаться в нем навсегда.

– Господи, да, – шепнул Дэви, сжимая ее крепче.

– Я имею в виду – обо мне. – Тильда закрыла глаза, ощущая скольжение его тела по своему, давление его пальцев на свои бедра, желая его всего, горячего и неутомимого, в себе, и как можно скорее. – Мне нужно рассказать еще кое о чем.

– Говори. – Дэви наклонил голову.

– Мой дед продал Писарро в Метрополитен-музей. – Она охнула, когда он припал к ее груди и захватил губами сосок. – Картина была написана при жизни самого Писарро. – Тильда зарылась пальцами в его волосы и выгнулась, чтобы унять бурление в крови. – Ее написал мой прадед. Прекрасная копия.

Дэви поцеловал ее в шею.

– Мой дед продавал Бруклинский мост на металлолом, – прошептал он. – Трижды.

Он провел языком по хрупкой ключице.

– Мой прапрадед обвел вокруг пальца Лувр, – призналась Тильда, позволив руке отправиться в путешествие в южном направлении. Дэви вздрогнул. – Теперь там тоже висит Гуднайт.

Она нашла его, твердого, набухшего, и стала гладить, пока Дэви не поймал ее руку.

– Прекрати! – задохнулся он. – Иначе все будет завершено еще до конца моего срока.

– У тебя такой большой срок?

Она поцеловала его и отпрянула, не коснувшись языком языка.

– Нет. Это у тебя такая горячая ладонь. – Он сунул руку между ее бедер. – Кажется, я помню. Бывал здесь раньше. – Его палец проник внутрь, и она вскрикнула.

– Мой прадед выманил у Вандербильта железную дорогу, – прошептал он ей на ухо. – Иисусе, Тильда…

– Знаю. Знаю. – Она закрыла глаза, закусила губу и отдалась жару, который он пробуждал в ней. – Слушай меня. – Упоенно раскачиваясь, она дышала в одном ритме с движением его руки. – Слушай меня. Слушай меня. Моя семья подделывала картины уже… О Господи, трахни наконец меня!

Дэви лег между ее бедер, и она снова выгнулась, чтобы встретить его, и он скользнул в нее, быстро, резко, заставив вопить, задыхаться и кусать его плечо, пока он держал ее, входя все глубже. Горячий вал накрыл ее с головой, и она взлетела на гребне, лихорадочно ловя ритм.

– О Боже, как хорошо! Не останавливайся! Только не останавливайся! – Тильда двигалась в унисон с ним, ощущая, как нарастает напряжение, купаясь в горячечном жару. – Я тоже подделываю картины, – шептала она, а он сжимал ее все крепче. – Моя… семья… занималась этим… четыре века… – Дэви прикусил мочку ее уха, и она задрожала. – Мы были мошенниками… целую вечность.

Он приподнялся над ней, вонзаясь еще резче, заставив ее охнуть. И улыбнулся, возбужденно блестя глазами.

– Матильда, моя бабка была цыганкой. Мы украли гвозди из распятия Христова. Попробуй теперь взять верх!

Она подняла бедра, чтобы вобрать его в себя, толкнула на спину, оседлала и зажмурилась, когда он наполнил ее до отказа, впиваясь пальцами в бедра.

– Я была Скарлет, – прошептала она, укачивая их обоих до состояния беспамятства, ощущая его всего своим разгоряченным, трепетным телом. – Моя мать была Гомером. Бабушка подделывала Кассатт. Прабабушка…

– Какое счастье, что вас было много, – заметил Дэви, стискивая ее еще сильнее.

– Моя прабабушка, – повторила Тильда, судорожно сжимая внутренние мышцы, и замерла, наслаждаясь напряжением, зная, что вот-вот из горла вырвется вопль. «О, вот это настоящее», – подумала она, глядя на Дэви, державшего ее так, словно он вообще не намеревался отпускать.

– Только не говори, что прабабуленька была чиста, как снег, – выдавил Дэви, тяжело дыша. – Я надеялся, что за тобой – века и века.

Тильда медленно наклонилась, чувствуя, как кровь угрожающе сгущается в жилах, и поцеловала его, жадно и крепко.

– Моя прабабка Матильда, – прошептала она, начиная двигаться, – продала поддельного Ван Гога самому Муссолини.

– Умная женщина, – одобрил Дэви, наблюдая за ней.

– Это была плохая подделка, – пояснила она, приближаясь к финалу.

Он выгнулся, и она задохнулась, когда он достиг самой сердцевины жидкого пламени.

– Это была ужасная подделка. – Она снова вздохнула, не сводя с него глаз. Не вытирая выступившего на лбу пота. – Всякий мог понять, что это подделка.

«Вот оно, – подумала она, едва он шевельнулся, – сейчас. Он, должно быть, сошел с ума».

Дэви снова пошевелился, стараясь добраться до ее губ.

– Вы с ней похожи?

– Да, – кивнула она, полузакрыв глаза. «Почти… почти. Вот. Вот оно».

Он подался вверх, заставив ее вскрикнуть.

– Она была голой, когда продавала ему картину?

– Да, – ответила Тильда, захлебываясь от жара. – Да.

– Я бы тоже ее купил.

Дэви ловко перекатился, подмяв ее под себя, и Тильда в исступлении вонзила в его спину ногти и впилась зубами в плечо, смятая нарастающими спазмами, цепляясь за него, пытаясь поглотить, растерзать, овладеть, отнять все, чем он обладал, все, что захватил у нее. И это длилось, длилось и длилось.

Придя в себя, Тильда ощутила его содрогания и поняла, что он тоже кончил, что держится за нее, как утопающий за соломинку, и что ей безразлично все на свете, кроме одного: она должна снова получить его и как можно скорее.

– Иисусе, – выговорил наконец Дэви, все еще пытаясь отдышаться.

– Я хочу сделать это еще раз, – объявила Тильда между вздохами и стонами.

– Да. – Дэви коснулся губами ее шеи. – Я тоже. Может, как-нибудь на той неделе?

– Это было так хорошо, – улыбнулась Тильда, вытягиваясь под ним. – О Боже, это было просто здорово.

– Я уже говорил тебе, как счастлив… знакомиться с твоей семьей? Надеюсь, у тебя тысячи родственников. – Он яростно поцеловал ее. – Ты неотразима, Скарлет.

– Неплоха, – скромно поправила Тильда.

– Мировой класс, – возразил Дэви, уронив голову в ложбинку между ее ключицами. – Думаю, ты оставила на мне свои метки.

Тильде наконец удалось выровнять дыхание.

– Думаю, ты тоже.

– Это для того, чтобы я смог найти дорогу назад. Черт, как же ты хороша.

– О, прекрати. – Тильда подняла бедра, чтобы он скатился с нее, и проворно последовала за ним, стараясь сохранить тепло. – Можно подумать, ты прежде не занимался сексом.