Подельники
Шрифт:
Коммерсант глумливо захихикал.
– Сдох, собака, сдох! – потирая мясистые ладошки, злорадно пришептывал он. – Больше не погавкаешь! Не потребуешь «свою долю» плюс проценты «за моральный ущерб». Хи-хи-хи!
Физиономия Хлыстова чудовищным образом перекосилась и напоминала в настоящий момент не человеческое лицо, а гнусную морду беса, ликующего по поводу удачно завершенного пакостного дельца. Вдоволь нахихикавшись, Вадим Робертович набрал домашний номер Овечкина.
– Тебе известно, сколько сейчас времени? – недружелюбно осведомился заспанный Леонид Александрович, в отличие от компаньона ложившийся спать рано.
– Не ворчи, Леня! – восторженно вскричал Хлыстов. – Тут та-а-кое!
– Неужели... – начал Овечкин.
– Именно, – перебил Вадим Робертович. – Давай немедленно пересечемся [16] да пообщаемся не по телефону!
Разговор происходил в машине Хлыстова. Брызжа слюной и повизгивая от удовольствия, он красочно описал виденную по телевизору сцену.
– Рожа вся кровью забрызгана! В глазу нож торчит... Вокруг суета,
16
Встретимся.
Леонид Александрович торжествующе осклабился.
– Поехали, отпразднуем это знаменательное событие, – облизнув губы, предложил он. – На хрен сон! Гуляем, Вадик. Гу-у-у-ляем!!!
Празднество происходило в суперфешенебельном ночном клубе «Фанни-хилл» [17] .
Не стесняясь в расходах, бизнесмены кутили на полную катушку. Стол ломился от изысканных яств, коллекционные вина лились рекой.
Официанты откровенно лебезили перед щедрыми гостями. Штатные клубовские шлюхи в надежде подцепить богатых клиентов неустанно дефилировали мимо их столика и как бы невзначай демонстрировали то обтянутые капроном упругие ляжки, то едва не вываливающиеся из глубоких декольте груди без лифчиков. Однако Хлыстову с Овечкиным было сейчас не до баб. Не обращая на назойливых красоток ни малейшего внимания, они дружески обнимались, перемигивались и, чокаясь бокалами, хором повторяли один и тот же тост:
17
Название изменено.
– Хорошо то, что хорошо кончается! Гип-гип – ура!!!
Оставив детей под присмотром домработницы, Людмила Гаврилова отправилась в морг и, заплатив служащим, всю ночь неподвижно просидела возле бездыханного тела мужи. В ее помутившейся от горя голове прочно засела безумная надежда.
Все случившееся не более чем досадное недоразумение! Рома просто сильно устал. Он немного полежит на оцинкованном столе, отдохнет, потом поднимется, улыбнется и скажет: «Пойдем домой, Люда. Детишки, наверное, заждались!»
– Ты как, дорогой? – время от времени заботливо спрашивала она покойника. – Тебе получше? Нет? Ну ладно, полежи еще, полежи! Я подожду!
Эта жуткая беседа, один из участников которой был мертв, а другой находился на пороге сумасшествия, тронула даже зачерствевшее сердце толстокожего, вечно пьяного сторожа Михалыча.
«Рехнулась бедная баба! – сочувственно подумал он. – Ох-хо-хо! Куда мир катится?»
Под утро к Гавриловой вернулась ясность рассудка. Она медленно протерла глаза, словно пробуждаясь от тяжелого сна, пристально поглядела на изуродованное лицо мужа, крепко поцеловала его в холодный лоб и молча вышла. Всю обратную дорогу женщина провела в странном оцепенении, не проронив ни слова, ни слезинки. Сидевший за рулем Вася мелко дрожал. Безмолвие жены убитого шефа давило ему на психику и пугало больше, чем если бы она билась в истерике... У порога Гаврилову встретил рано проснувшийся Андрюша.
– Где папа? – с ходу спросил ребенок, доверчиво глядя на мать чистыми голубыми глазами.
– Уехал в командировку! – безжизненным голосом ответила она.
– Папа привезет мне щеночка?
– Привезет, – сказала Людмила, прошла к себе в комнату, внезапно пошатнулась, рухнула на диван и дико, взахлеб зарыдала...
Овечкин с Хлыстовым гудели в «Фанни-хилл» вплоть до закрытия клуба. Истратив уйму денег и упившись до поросячьего визга, они решили продолжить веселье на квартире Овечкина, благо жена Леонида Александровича уехала на неделю погостить к родителям и посему не могла омрачить дружескую попойку своим брюзгливым присутствием. Кстати, добирались туда компаньоны весьма оригинальным способом. В ста метрах от клуба их автомобиль остановили гаишники: даже без помощи прибора констатировали крайнюю степень опьянения обоих коммерсантов, получили солидную взятку, но тем не менее не рискнули позволить продолжать путь совершенно «косому» водителю. Сто процентов из ста – либо сам угробится, либо задавит кого-нибудь. Итак – задержать нельзя (за все уплачено), отпустить тоже нельзя (чревато последствиями). Неразрешимая проблема? Вовсе нет! По крайней мере для наших хитроумных стражей порядка. Кратко посовещавшись, они приняли воистину Соломоново решение [18] . Один уселся за руль хлыстовской иномарки, а двое других на милицейской машине с мигалкой проводили ее до самого дома.
18
Древнееврейский царь Соломон прославился мудростью и умением находить выход из практически любой, даже, казалось бы, неразрешимой ситуации. Отсюда пошло выражение «Соломоново решение».
В результате оказались и «волки сыты, и овцы целы». Кто теперь осмелится назвать российских ментов безмозглыми? А? Молчите? Вот то-то же!
Впрочем, я отвлекся.
Очутившись в жилище Овечкина, совладельцы «Анжелики» раздавили бутылку шотландского виски «Белая лошадь», заплетающимися языками пробормотали в последний раз: «Гип-гип – ура!!!», расползлись по углам и мгновенно отключились...
Господин Хлыстов сидел в прочной железной клетке на грубой,
привинченной к полу табуретке, а снаружи, буквально в двух шагах от него, старый друг и компаньон Леня упорно препирался с Ковальским. Спор касался стоимости ликвидации Вадима Робертовича. Овечкин предлагал десять тысяч долларов, «заслуженный правозащитник» требовал пятнадцать.Со стороны за торгом наблюдал таинственный молчаливый человек в черной маске.
– Не скупись, Леня! – увещевал Овечкина Сергей Игоревич. – Игра стоит свеч!
– Чересчур дорого! – нудно бубнил Леонид Александрович. – Засранец Вадька больше десятки не тянет!
– Да что вы затеваете, сволочи? – опомнившись от первоначального шока, истошно заорал Хлыстов.
– Заткнись, мудак, – пренебрежительно бросил Овечкин.
Ковальский был гораздо вежливее.
– Леонид Александрович тебя «заказывает», – с любезной улыбкой пояснил он. – Однако проявляет непростительную скупость... Ведь правильно, хозяин? – с раболепным поклоном обратился он к человеку в маске.
Тот утвердительно кивнул.
– Ну хорошо, хорошо, пусть будет пятнадцать, – стушевался Овечкин.
– Погодите! – гнусаво взвыл Хлыстов. – Ленька, мразь! Чтоб ты сдох, вошь лобковая!
– А сколько заплатишь? – живо заинтересовался Сергей Игоревич.
– Двадцать тысяч баксов!
– Заметано, – послышался тусклый, бесцветный голос «маски».
– И я, и я даю двадцать! – суетливо заголосил Овечкин.
– Заметано, – повторила «маска», и неизвестно, к чьему именно предложению это относилось. Внезапно клетка растворилась в воздухе. Воспользовавшись обретенной свободой, Хлыстов вихрем налетел на компаньона, с ненавистью вцепился скрюченными пальцами на удивление в твердое горло «старого друга», бешено зарычал и... проснулся. Он лежал на диване, судорожно вцепившись в пустую посудину из-под «Белой лошади».
– О-о-ох! – болезненно простонал всклокоченный, опухший Овечкин, заходя в комнату с нераспечатанной бутылкой в руке. – Голова, блин, раскалывается! Будешь похмеляться, Вадик?
– Мне снилось, как ты договаривался о моем убийстве, – не ответив на вопрос, желчно просипел Хлыстов.
– С перепоя всегда кошмары мучают, – равнодушно отозвался Леонид Александрович, бережно разливая по бокалам французское шампанское «Мадам Клико», приобретенное накануне в «Фанни-хилл» и предусмотрительно оставленное на лечение. – Не обращай внимания, дружище! Обычное явление! Меня, например, сегодня во сне черти поджаривали на ба-а-льшущей сковородке! До сих пор чудится, будто задница обожжена, хотя на самом деле просто отлежал. Успокойся, Вадим! И то и другое – чушь собачья, пьяные галлюцинации. Чертей в природе не существует, а заказать тебя-я-я! Мама родная! Мы с тобой близкие друзья, да и делить нам нечего!
– Верно! – успокоенно улыбнулся Вадим Робертович, поднимая бокал. – Делить нечего!
Глава 6
Конец марта 1999 года, Москва
Кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом.
После вышеописанных событий прошел год. В России и в мире многое изменилось к худшему. «Демократы-реформаторы» обобрали нашу страну до нитки, попрятали награбленное на зарубежных счетах и теперь злобно облаивали правительство Е.М. Примакова якобы за прокоммунистические настроения, а в действительности за то, что Примаков, будучи умным, талантливым и, главное, честным государственным деятелем (пожалуй, лучшим отечественным премьером со времен Столыпина), не дал окончательно разрушить Россию, чего ужасно хотелось генеральному спонсору «реформаторов» – дяде Сэму [19] . США вкупе с дрессированными европейскими собачонками, гордо именуемыми НАТО, сбросили «цивилизованную» маску и, обнажив свое подлинное звериное мурло, принялись сперва шантажировать, а затем утюжить бомбами суверенную Югославию, отстаивая интересы кучки промышлявших наркоторговлей албанских сепаратистов в Косове. Сербы мужественно защищались, успешно сбивая новейшие натовские самолеты устаревшими ракетами советского производства шестидесятых—семидесятых годов, и не собирались падать на колени перед распоясавшимися агрессорами. Подавляющее большинство русских [20] людей открыто выражали свое негодование, а также готовность вступиться с оружием в руках за православных братьев-сербов. Натовские стратеги пребывали в растерянности, тщетно пытаясь скрыть от общественности военные потери альянса. Между тем сытые, благополучные европейцы медленно, со скрипом, но все-таки начали осознавать – благодаря холуйствующим перед США правителям стран НАТО они уподобились горемыкам, купившим в начале XX века билеты на считавшийся непотопляемым и тем не менее потерпевший страшную катастрофу американский корабль «Титаник»...
19
Насмешливое наименование Соединенных Штатов Америки.
20
По поводу понятия «русские» я придерживаюсь той точки зрения, которая господствовала в Российской Империи вплоть до 1917 года: нет таких народов, как украинцы и белорусы. Есть малороссы, белороссы, великороссы – и все они русские! Кроме того, к русским относятся все те люди (вне зависимости от этнической принадлежности), которые исповедуют православие и считают Россию своей Родиной. Между прочим, я как историк могу добавить – в личных документах граждан Российской империи (паспортах, послужных списках солдат, офицеров, чиновников и т. д.) не существовало пресловутой «пятой графы» – национальность. Была только графа «вероисповедание».