Подкрутка
Шрифт:
Хорошо, и что теперь?
Майрон ждал почти час. Ничего не происходило. Он видел, как в спальне включался и выключался свет. Этого он и боялся. Что все его усилия пойдут псу под хвост.
Что делать дальше?
Ответа не было. Поэтому он изменил вопрос.
А что сделал бы Уин на его месте?
Уин взвесил бы все «за» и «против». Сообразил бы, что время не терпит, ведь преступник отрезал у Чэда палец, точно какую-то лишнюю нитку. Спасение подростка – задача первоочередной важности.
В общем, пора действовать, как Уин.
Он вылез из автомобиля. Стараясь держаться в тени, обошел
Черный ход заколочен досками. Зато соседнее окно открыто. Майрон заглянул внутрь. Темно. Он осторожно забрался в кухню.
В ноздри ударил запах гнили. Вокруг жужжали мухи. Майрон испугался, что вот-вот споткнется о мертвое тело, но вонь была иной – она больше отдавала свалкой на задах супермаркета, чем человеческой плотью. Передвигаясь на цыпочках, он проверил комнаты и несколько раз чуть не провалился в черные ямы, зиявшие прямо среди пола. Никаких следов похищения, связанного мальчика с кляпом во рту. Вдруг он услышал чей-то храп и двинулся на звук. На кровати лежал скинхед. Он спал на спине. Как младенец.
Придется разбудить.
Майрон взвился в воздух и обрушился на больную ногу парня. Глаза парня вылезли из орбит. Он попытался закричать, но Болитар заехал ему кулаком в зубы. Потом быстро вдавил колено в грудь и приставил к голове пистолет.
– Молчи, или умрешь, – произнес Майрон.
Глаза парня широко распахнулись. Из уголка рта текла кровь. Он и не собирался кричать. Но Майрон нахмурился. «Молчи, или умрешь»? Дурацкая фраза!
– Где Чэд Колдрен?
– Кто?
Майрон сунул ствол в окровавленный рот парня. Металл стукнул о зубы, и нацист едва не подавился.
– Неверный ответ.
Парень продолжал молчать. Храбрый. Или он просто не мог говорить, ведь во рту у него торчал пистолет. «Сильный ход, Болитар». Майрон сделал невозмутимое лицо и вытащил ствол.
– Где Чэд Колдрен?
Парень захрипел, с трудом переводя дыхание:
– Клянусь Богом, я не знаю, о чем вы говорите!
– Дай мне руку.
– Что?
– Дай мне руку.
Парень поднял руку. Майрон схватил его кисть, развернул к себе и стал отгибать назад средний палец. Он все крепче прижимал его к тыльной стороне ладони. Парень скорчился от боли.
– Мне не нужен нож, – объяснил Майрон. – Я просто раздроблю его на мелкие кусочки.
– Я даже не понимаю, о чем вы говорите, – взмолился панк. – Клянусь!
Майрон надавил сильнее. Парень стал извиваться и стонать. Теперь нужно изобразить легкую улыбку, подумал Майрон. Уин всегда так делает. Пусть жертва считает, что ты готов на все, абсолютно безжалостен и тебе это даже доставляет удовольствие. Но пусть и не принимает тебя за полного психа, за маньяка, который съехал с катушек и в любом случае тебя прикончит. Лучше держаться середины.
– Пожалуйста…
– Где Чэд Колдрен?
– Да, да, я там был, не спорю. Когда Тит накинулся на вас. Он сказал, что мы получим сотню баксов. Но я не знаю никакого Чэда Колдрена.
– Где Тит?
– У себя, наверное. Не знаю.
– Разве
Тито не ходит вместе с вами в «Паркер-инн»?– Да, но сегодня его не было.
– А он собирался?
– Вроде мы договаривались.
Майрон кивнул.
– Где он живет?
– Маунтинсайд-драйв. В самом конце улицы. После поворота третий дом слева.
– Если ты мне соврал, я вернусь и вырежу тебе глаза.
– Я не вру. Маунтинсайд-драйв.
Майрон ткнул дулом в татуировку на его руке:
– Зачем тебе это?
– Что?
– Свастика, болван.
– Я горжусь своей расой, вот зачем.
– Что, мечтаете засунуть всех евреев в газовые камеры? Перестрелять всех ниггеров?
– Нет, у нас иные цели. – Парень заговорил более уверенно, словно почувствовав под ногами твердую почву: – Мы за белых людей. Нам надоело, что везде сидят одни ниггеры. И евреи вечно втаптывают нас в грязь.
Майрон кивнул.
– По крайней мере один из них, – заметил он. Надо получать удовольствие там, где можешь. – Ты знаешь, что такое клейкая лента?
– Да.
– Хорошо, а то я боялся, что все нацисты – идиоты. Где она лежит?
Парень прищурился. Видимо, он все-таки напряг свои извилины. Казалось, вот-вот послышится ржавый скрип вращающихся в голове колесиков.
– У меня нет ленты.
– Жаль. Я хотел тебя просто связать, чтобы ты не смог предупредить Тито. А теперь придется прострелить тебе обе коленных чашечки.
– Подождите!
Майрон использовал почти всю ленту.
Тито сидел за рулем пикапа с огромными колесами.
Мертвый.
Два выстрела в голову, похоже, с близкого расстояния. Голова в кашу. От нее почти ничего не осталось. Бедняга Тито. Сначала был без задницы, теперь без головы. Майрон не смеялся. Черный юмор – не его стиль.
Майрон был абсолютно спокоен, вероятно, потому, что пока оставался в роли Уина. Окна в доме не горели. Ключи Тито торчали в замке зажигания. Майрон вытащил их и открыл входную дверь. Осмотр дома подтвердил то, о чем он догадывался раньше, – никого.
Что теперь?
Майрон стал обыскивать машину, не обращая внимания на кровь и разбрызганные мозги. Это было трудно. Он мысленно щелкнул на «иконку» Уина. Всего лишь протоплазма, объяснил он себе. Гемоглобин, эритроциты, тромбоциты и прочие составные части. С помощью мысленной блокады ему удалось заставить себя обыскать сиденья и все, что находилось между ними. Нашел кучу мусора. Старые сандвичи. Пакеты из закусочной. Крошки и объедки всех видов и форм.
Обрезки ногтей.
Майрон взглянул на мертвеца и покачал головой. Поздновато для лекций о чистоплотности…
Потом он напал на золотую жилу.
Настоящее золото. С клеймом пробы. С инициалами Ч.Б.К. по внутренней стороне ободка – Чэд Бакузлл Колдрен.
Кольцо.
Майрон сначала решил, что Чэд незаметно снял его и оставил в качестве тайного знака. Как в кино. Молодой человек хотел подать сигнал. Майрону в таком случае полагалось покачать головой, подбросить кольцо на ладони и с восхищением пробормотать: «Смышленый парень».
Внезапно ему в голову пришла другая мысль.
Отрубленный палец в машине Линды Колдрен был безымянным – на нем как раз и носят кольца.