Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

почти на две недели позже. А совсем рядом - Испания, которая манит к себе и притягивает.

Вместе со своими мамами Мария отправляется туда. Для богатых людей нет

невозможного. Благо от Биаррица до границы с Испанией два шага.

Глава двадцатая

ЖИВОПИСНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ИСПАНИИ

МАДЕМУАЗЕЛЬ АНДРЕЙ

Они выехали из Биаррица в четверг, 29 сентября, утром, и уже вечером приехали в Бургос, некогда столицу всей Старой Кастилии, а теперь столицу одноименной провинции

Испанского королевства. Она записывает в дневник, что Пиренеи поразили ее своей

величественной красотой, не то, что “картонные утесы Биаррица”. Кстати, слово

“Биарриц” с языка басков и переводится, как “две скалы, два утеса”. Одна из купален, самая тихая, и располагается в Биаррице в бухточке между двух скал.

В Мадриде они сразу попадают на бой быков. Шум, дикие вопли, вырывающиеся из

многих тысяч глоток, махание платками; идет отвратительная бойня лошадей и быков, правда, и людям иногда достается. Для нее все это не более, чем низкая игра:

“В обезумевшее животное, раздраженное многоцветными плащами, всаживают что-то

вроде копий; кровь течет, и чем больше животное движется, чем больше оно прыгает, тем

сильнее его ранят. Ему подводят несчастных лошадей с завязанными глазами, которым

бык распарывает живот. Кишки вываливаются, но лошадь все-таки поднимается и

повинуется до последнего вздоха человеку, который часто падает вместе с нею, но почти

всегда остается невредимым”. (Запись от 2 октября 1881 года.)

Как всегда она наблюдательна: король Испанский больше похож на англичанина из

Парижа, королева, которая родом из Австрии, не находит в корриде никакого

удовольствия, а вот младшая инфанта мила и похожа на Мусю, о чем ей сказала сама

королева Изабелла, чем чрезвычайно польстила Башкирцевой. Вероятно, их представляли

королевской семье. Странно, что об этом событии в дневнике всего одна строчка, эта

краткость так не похожа на тщеславное самолюбование нашей Марии.

На второй день по приезде они идут в музей и Мария находит, что Лувр блекнет перед

музеем Прадо. Основой музея Прадо послужила коллекция картин испанских королей,

которую они собирали на протяжении трех столетий. В 19 веке для нее было построено

здание в парке Прадо (prado - по исп. луг.), от которого музей и получил свое название. В

музее собраны картины великих итальянских и нидерландских живописцев, среди

которых есть Рафаэль, Тициан, Рогир ван дер Вейден, Х.Босх и другие. Но самой большой, естественно, является коллекция испанских живописцев: Эль Греко, Х.Рибера, Сурбаран, Мурильо, Гойя, но главное место безусловно отведено Диего Веласкесу; здесь, в

королевской коллекции, собраны почти все его картины, во всяком случае, значительная их

часть, потому что почти всю жизнь, с 24 лет, Веласкес был придворным художником

испанского короля Филиппа IV.

Именно Веласкес произвел на Марию Башкирцеву наибольшее впечатление, хотя она

отметила в своем дневнике и Рубенса, и Ван-Дейка, и Риберу.

“Ничего нельзя сравнить с Веласкесом, но я еще слишком поражена, чтобы высказывать

свое мнение”, - записывает она 2 октября, а 10 октября, уже посетив музей одна, без своих

мам, пишет подробнее:

“Что же касается живописи, то я научаюсь многому; я вижу то, чего не видела прежде.

Глаза мои открываются, я приподнимаюсь на цыпочки и едва дышу, боясь, что очарование

разрушится. Это настоящее очарование; кажется, что, наконец, можешь уловить свои

мечтания, думаешь, что знаешь, что нужно делать, все способности направлены к одной

цели - к живописи, не ремесленной живописи, а к такой, которая вполне передавала бы

настоящее, живое тело, если добиться этого и быть истинным художником, можно делать

чудесные вещи. Потому что все, все - в исполнении. Что такое “Кузница Вулкана” или

“Пряхи” Веласкеса? Отнимите у этих картин это чудное исполнение, и останется просто

мужская фигура, ничего больше. Я знаю, что возмущу многих: прежде всего, глупцов, которые так много кричат о чувстве... Ведь чувство в живописи сводится к краскам, к

поэзии исполнения, к очарованию кисти. Трудно отдать себе отчет, до какой степени это

верно!”

Она заключает свое рассуждение о живописи словами: “Нужно, подобно Веласкесу,

творить, как поэт, и мыслить, как мудрец”.

Надо сказать, что как художественный критик, она значительно опережает в развитии себя

же художника. Мысль о том, что в живописи главное - краски, а не чувство, и тем более не

мысль, принадлежит уже будущему, а не прошлому, в котором она копается вместе со

своими академическими учителями. Хотя картины Диего Веласкеса, на основании

которых она приходит к этому заключению, картины художника его последнего периода, вполне академичны и укладываются в те схемы, которыми пользуется академизм Салона

ее времени - это достаточно многофигурные и сложные композиции с вполне

литературным сюжетом и простонародным бытовым оттенком.

В тот же день, когда она была в музее и делала копию с картины Веласкеса, произошло

знаменательное событие; однако из-за ее небрежности или малоосведомленности оно не

имело никаких последствий.

К ней подошли двое пожилых людей. Она была одета скромно, в черном и в мантилье, как

все здешние женщины и видимо, поэтому, подошедшие господа засомневались.

– Вы ли m-lle Bashkirtseff?
– поинтересовались они у художницы и, получив

утвердительный ответ, представились. Один из них оказался богатым русским

негоциантом Козьмой Терентьевичем Солдатёнковым, другой его секретарем и

компаньоном по путешествию.

Козьма Терентьевич спросил Башкирцеву, продает ли она свои картины? Она имела

глупость сказать, что нет.

Солдатёнков был крупнейшим русским книгоиздателем и владельцем картинной галереи, где были собраны картины русских художников, которые после его смерти в 1901 году по