Подлинные имена бесконечно малых величин

– Так нет же никаких львов, – вдруг вспомнила Анна, проговорив это вслух.

Комбинезон рассмеялся.

– Таких пожирает собственная страна, – сказал он. – Пожирает и высирает по всему миру. Не переживай, живы они, живы. Счастливо трудятся в садах Греции, на фермах Португалии, в борделях Италии. Босс просто устраивает женщин за границу, решая все проблемы с документами, поиском работы, причем совершенно бесплатно. Правда, треть их годовой зарплаты отчисляется в фонд фирмы, которая все это организует и которая сама понимаешь кому принадлежит. Титан бизнеса, делает деньги даже на своей личной жизни. Я думаю, даже секс для него что-то вроде необходимой разрядки и вдохновения для бизнеса – только так он его и воспринимает. Ну а те что в эскорте – инструменты дела. С ними, кстати, секса никогда не бывает. Говорю же, форменная бюрократия. Тебя он по всем признакам планировал в первую категорию, потому и приказал привести к себе. А так, все для тебя могло окончиться еще вчера, где-то за чертой города, в какой-то лесопосадке. Но не сложилось, для первой категории ты не подходишь.

Анна подняла на него глаза.

– И что же теперь? Тоже в Италию? И вообще, так странно. Вы рассказываете такие вещи про своего шефа. Не боитесь, что ли?

– А это в порядке вещей, – сказал комбинезон. – Правило корпорации. Говорить все, что думаешь о работе на работе и лишаться языка за ее пределами. Я сейчас при исполнении – так что все в рамках. Кстати, три человека ходят немыми из-за несоблюдения этой договоренности. Есть еще одно правило, которое и тебе не мешает запомнить. Работай до упаду – утонешь в бабках. Полный контроль, когда ты с шефом. Полная свобода – в свободное от работы время. За исключением, конечно, пункта об отрезанном языке. Женщин это тоже касается, и не только из эскорта. Женщины-фаворитки могут вести свободную жизнь, вот ты, например, можешь спокойно завести себе парня.

– Я что, любовница?

– На этот раз угадала.

– Да, но…

– А если я скажу, что у вас снова все будет с мужем?

***

Три банковские карты трех платежные систем и все – «голд». И на каждой – по тысяче евро, если верить на слово комбинезону.

– Это первоначальный взнос, – пояснил он, – в дальнейшем карточки будут пополняться каждый месяц. Насколько именно – ваши с Бархатнюком расчеты.

Три тысячи – целое состояние и все же негусто, чтобы разом избавиться от нее. Милостыня с видами на будущее – вот что она об этом подумала. Что ж, раз уж яблочко само прикатилось ей в руке, лишний надкус не помешает. Подручные комбинезона уже вышли в коридор, сам Эдуард стоял в дверях, когда Анна заявила, что хочет встречаться с мужем столько, сколько захочет. Комбинезон выглядел растерянным, но быстро нашелся, поинтересовавшись, не желает ли Анна навестить супруга уже завтра. Конечно, она желала.

– Нет проблем, – пожал он плечами, – завтра за тобой приедет машина.

Машиной оказался огромный черный джип, больше походивший на небольшой автобус. Первым делом машина заперла во дворе внедорожник наглого соседа, и когда Анна вышла во двор, она не узнала Раду. Склонившись перед водительским окном черной громадины, он растерянно улыбался, кивал и даже бессильно развел руками. Прибывший за Анной водитель к нему так и не вышел, удостоив лишь общением через открытое на четверть окно. Раду настигла участь подлеца, поднимающегося на костях беззащитных. Теперь, когда ему дали под дых, он лишь сутулился и разводил руками: как же так, мы же договорились?

Водитель поздоровался, но не представился. Молчал он и всю дорогу до тюрьмы, предельно четко обозначив свою роль – робота в маске человека, неспособного выйти за рамки заложенной в него программы. Даже в машине Анна не верила, что теперь по одной ее прихоти перед ней будут открываться тюремные ворота.

Но ворота открылись. Вернее, открылась дверь служебного входа, из которой навстречу Анне вышел, застенчиво улыбаясь, начальник караула. Он привел ее в кабинет с потертыми креслами, телевизором и ковром под ногами – казарменным комфортом, увенчанным двумя чашками с остывшим чаем. К неожиданностям Анна уже начала привыкать, Виктор же на первом свидании почти не говорил, о спинку кресла опереться не решался, все озирался, будто ожидая пересмотра приговора в сторону ужесточения.

В тот же вечер у подъезда ее уже ждали. Человек в кожаном плаще, ей почти не знакомый. Почти – из-за выпирающего кадыка, на котором может устроить место для посадки огромная навозная муха. Анна считала, что такой кадык может быть только у одного человека.

– Георгий, – представился мужчина и протянул Анне руку. – Брат Виталия Боршевича.

Она и не думала подавать ему руки.

– У нас беда, – помолчав, Георгий Боршевич. – Виталика арестовали. В офисе обыски, все перерыли. Изъяли кучу документов – никто ничего не успал спрятать. Задержали главбуха, правда, уже выпустили. Ко мне домой пришли с обыском – я ведь, хотя и формально, но соучредитель компании. Вы что-то знаете об этом всем? Вы единственная из сотрудников, с кем не можем связаться по телефону.

Ну да, телефон. Он затерялся на пути от автозаправки с проститутками к дому Бархатнюка. Вряд ли выпал, скорее всего, его изъяли охранники и передали Комбинезону. После всех событий последних двух суток интересовать судьбой телефона было бы с ее стороны проявлением мелочности. Да и забыла она про телефон, если откровенно.

– Значит, все-таки пришли, – задумчиво сказала Анна. В голове вырисовывался план игры, в которую предоставился случай сыграть прямо сейчас.

– Пришли? – удивился брат Боршевича. – Ну да, пришли. А кто должен был? – спросил он после короткой паузы.

– Кто? Налоговики. Антикоррупция. Не знаю, я не соучредитель, пусть даже формальный.

Георгий Боршевич замешкался.

– Может, объясните? – сказал он. – Виталия арестовали согласно выданному прокурором Рышкановки ордеру. В чем суть обвинения, никто не говорит. Нас даже не пускают к нему.

– Очень странно. Он же знал заранее.

– Да кто знал, Анна?

– Господи, Виталий, кто же еще? Он сам мне обо всем рассказал. Два дня назад, в «Эль Пасо».

Брат Боршевича потер себе горло – ниже кадыка, словно пытаясь ослабить мешавший дыханию ворот.

– Давайте присядем, – предложила Анна. – Кажется, есть разговор.

Они сели на лавочку, и Георгий достал сигареты.

– Ой, можно без этого? – поморщилась Анна, и он сунул сигареты обратно в карман. – У меня и так голова кругом, а если еще обкурите меня… В общем, он сам предложил.

– Предложил?

– Нет, ничего такого. Просто рабочий обед в ресторане, хотя, надо признаться, это был лишь второй наш совместный обед. Повез меня в «Эль Пасо», сказал, есть что обсудить. Там и рассказал мне о проблемах. Что вот-вот в фирме начнутся проверки и что он уже припрятал часть документов.

– Что за чушь? – возмутился Георгий. – Ничего он не припрятал, в том-то и дело.

На губах Анны появилась скептическая улыбка.

– У вас паспорт с собой? – спросила она.

– Паспорт? – он похлопал себя по плащу. – Должен быть, а что?

– Покажите пожалуйста.

– Не понял.

Анна вздохнула.

– Георгий, или как вас там. Почему, собственно, я должна вам верить и тем более что-то рассказывать? Для начала докажите, что вы – брат Виталия.

Человек в плаще оглянулся по сторонам.

– Я не понял, – сказал он, – ты что о себе возомнила? Секретутка несчастная.

Усмехнувшись, Анна поднялась со скамейки.

– Вот теперь вижу, – сказала она. – Точно брат. Тот тоже решил меня в проститутки спихнуть.

– Что ты плетешь, идиотка? Какие проститутки? Думаешь что, я не знаю, что ты одна? До квартиры не доплетешься, пока не расскажешь все, что знаешь.

– У вас, Боршевичей, это, видимо, наследственное. Отношение к женщинам как к товару. Только знаешь, что? Придурок! – завопила она в полный голос и Боршевич-второй вскочил на ноги.