Поднимая знамя

– Мы с детства ходили друг за другом по пятам, держались друг друга, всё переживали вместе… - После того, как Узумаки напоила лекарством больного, тот неожиданно заговорил, смотря куда-то в сторону.
– Этот балбес наверняка упрекает себя в том, что ничего не может сделать. Винит в том, в чем не виноват, такой уж у него характер. Дурак.
– Укон поджал губы, прикрыв глаза. Карин чуть нахмурилась, прикусив губу. Этот приступ искренности заставил душу болезненно встрепенутся, ведь… Карин тоже ничего не может сделать. Осознание собственной беспомощности просто разъедало душу изнутри.

– Отдыхай, Укон-кун.
– Выдавила из себя улыбку Узумаки, поднимаясь со сплетенной из трав подушки. Мальчик ничего ей не ответил, наверное, уже забывшись сном. Девочка вышла из шалаша, направившись на поиски брата близнеца своего “пациента”. Карин все еще не была уверена, чтобы сделала Ашшу-сенсей в такой ситуации, но уже решила, что будет делать она сама. Она поговорит с Саконом, может это и поможет.

Мальчик нашелся на берегу, сидящим на песке у самой кромки воды. Волны тихо ласкали берег, шум прибоя был почти не слышен, заглушаемый шелестом листвы на легком теплом ветру. С неба светил полумесяц, чей свет бликами отражался в темных водах моря. Карин села рядом с Саконом, подбирая слова для начала разговора. Вся её решимость неожиданно испарилась…

– Как он?
– Глухо спросил мальчик так, что у девочки сложилось чувство, что у него заложен нос. Прижав колени к груди и сложив на них руки, Сакон прятал в них своё лицо. Еще и завеса волос не позволяла разглядеть его глаза. “Не может такого быть, чтобы он плакал!” - но эта теория была, пожалуй, самой правдоподобной. Карин обрадовалась тому, что не ей пришлось начинать разговор.

– Хорошо… он переживает за тебя.
– Честно ответила девочка. Состояние её “пациента” не ухудшалось и оставалось стабильным, а это значило, что всё более-менее хорошо.
– Считает, что ты дурак и обвиняешь себя в том, в чем не виноват.
– Лукавить или скрывать какую-то информацию от мальчика девочка даже не думала. Уж лучше правда горькая и полная, чем приукрашенная и по кусочкам, а то и вовсе ложь. Нет, Карин не собиралась кому бы то ни было врать.

– Я… бесполезен. Вообще ничего не могу сделать, чтобы облегчить его боль… ты хотя бы можешь варить отвары.
– Пробормотал Сакон. Его руки сжались в кулаки, а сам он заметно напрягся. Карин робко положила руку на его плечо, припоминая слова Ашшу о том, что иногда тактильный контакт помогает даже лучше слов. “Когда мы чувствуем кого-то рядом, кого-то выражающего молчаливую поддержку, нам становится легче,” - говорила сенсей.

– Ты можешь разговаривать с ним. Он сейчас не может развлекать себя сам, только разговаривать с нами и рассматривать пространство вокруг себя. Почему бы тебе не приносить ему что-нибудь интересное, просто не разговаривать с ним? Вы же братья, должны держаться друг за друга, а не находится порознь.
– Предложила Узумаки. Мальчик удивленно вскинулся, посмотрев на неё.
– Еще можешь ходить вместе с Таюей-ане-чан собирать травы. Я не могу далеко уходить от Укона-куна, вдруг ему станет плохо? В таком случае, я дам ему себя укусить или напою отваром. Потому собирать нужные для лекарств травы ходит ане-чан и, думаю, ей не помешала бы твоя помощь.
– Глаза мальчика и правда были красными и чуть опухшими, но девочка не стала заострять на этом внимания. Теперь Сакон не выглядел таким убитым, как несколько минут назад. На его губах расцветала уже знакомая усмешка. Карин испытала облегчение от того, что её друг больше не будет попусту предаваться унынию и самобичеванию.

– Спасибо, Карин-чан.
– Он схватил её руку, которую она так и не убрала с его плече, и поднес к своему лицу.

– Эй, что ты делаешь?!
– Возмутилась девочка, задергавшись, недоверчиво и немного испуганно смотря на мальчика. Не станет же он её кусать! Или станет? Узумаки зажмурилась, приготовившись к боли. Но… что-то нежное коснулось тыльной стороны её ладони. Юная ведьмочка осмелилась приоткрыть один глаз, и тут же открыла второй, в немом изумлении уставившись на такого игривого и насмешливого Сакона, который целовал её руку.

– Этими руками ты спасаешь моего брата, Карин-чан. Спасибо… - И рассмеявшись выражению лица девочки, Сакон растрепал её волосы и пружинистой походкой отправился в сторону шалашей, которые они всей дружной компанией сегодня сделали. Покрасневшая, под цвет собственных волос, Карин растерянно сидела на песке, смотря на свою ладонь. Она все еще ощулала прикосновение нежных губ к своей коже.

– Сакон, дурак!
– Закричала она, вскакивая на ноги. Она была смущена и ошарашена подобной благодарностью, потому поспешила выкинуть этот момент из своей памяти и пойти спать. Только сердце бешено стучало в груди…

***

Ашшу повезло… хотя, это как посмотреть. Легендарную неудачницу, как прозвали Тсунаде из-за её везения в азартных играх, девочка нашла, но добраться до неё оказалось сложно. Она отсыпалась в гостинице, а на страже её спокойствия была черноволосая и черноглазая бледная девушка.

– Чтобы вам не требовалось от Тсунаде-самы, но сейчас она спит!
– Девушка была непреклона, не собираясь пропускать Хьюгу к своему… сенсею, наверное. Ашшу скрипнула зубами, но решила, что начинать знакомство с пробуждения женщины в четыре часа ночи не лучшая идея, потому благоразумно отступила. И заночевала под дверью номера, в котором разместилась великий медик и её компаньонка. “Надеюсь, дети сейчас в порядке…” - подумала Хьюга.

За ночь она так и не сомкнула глаз.

Утром из номера выглянула Шизуне и с удивлением обнаружила мрачную и решительно настроенную пепельноволосую девочку. Като было немного жаль эту малышку, ведь едва ли Тсунаде согласится даже выслушать её… Из номера уже вышла и сама Сенджу, скользнув равнодушным взглядом по подобравшейся пепельноволосой.

– Доброе утро, Сенджу-химе… - Всё, что успела ведьма, так это поздороваться, потому как дальше её перебили:

– Чтобы ты не собиралась предложить, меня это не интересует.
– Помахала рукой женщина, смотря янтарными глазами в конец коридора, гле была лестница на первый этаж. Туда-то она и направилась, собираясь провести очередной день за азартными играми и выпивкой. Ашшу сжала кулаки, глубоко вздохнув. Она ведь знала, что это будет не просто.

– Сенджу-химе, прошу вас, выслушайте меня! Это важно! На кону стоит жизнь ребенка!
– Ведьма поспешила следом за Легендарной неудачницей, не собираясь отступать от своего.

– Как там тебя?..
– Сенджу остановилась в холле гостиницы, взглянув на девочку.

– Ашшу… - Тсунаде изогнула бровь, как бы подталкивая продолжить.
– Хьюга.
– Прошипела сквозь зубы название клана, который покинула, ведьма. Женщина окинула её уже совершенно другим взглядом, но в итоге хмыкнула.

– Так вот, Ашшу, в Конохе отличные медики и помогут тебе…

– Помощь нужна не мне, а ребенку, ответственность за жизнь которого я взяла на себя. И я сбежала из деревни! Сенджу-химе, Укону требуется незамедлительная медицинская помощь! Еще день назад он был здоров и бегал по пляжу, радуясь жизни, а сейчас его ноги и руки отказывают без всяких видимых причин! Ни яда, ни повреждений позвоночника… Прошу вас, помогите ему!
– Ашшу никогда не думала, что сделает подобное, но она сделала. Опустила на колени, преклонив голову. Молила о помощи, в ущерб своей гордости. И снова из уст химе некогда великого клана раздается лишь хмык.

– Ничем не могу помочь. Я оставила медицинскую практику.
– Сообщила Тсунаде, собираясь покинуть холл. Ведьма показалось, что её изнутри обдало льдом. “Почему всегда те, кто имеют все возможности, чтобы помочь, не помогают?” - задалась она чисто риторическим вопросом, медленно поднимаясь с колен. Вокруг неё потянуло холодком, а пресловутое “Ки” мира шиноби развернулось почти на всю площадь, придавливая свинцовой тяжестью. Шизуне встала перед Тсунаде, защищая её. От пепельноволосой девочки исходила недвусмысленная и весьма поражающая, если вспомнить внешний вид и возраст ребенка, угроза.