Подопытный некромант
Шрифт:
Ну, хотя бы про нацистов что-то знает.
– Ты погоди, – остановил я друга. – Витька Александрова знаешь?
– Знаю такого, – ответил Кирич.
– Не видел его? – спросил я. – А то трубку не берёт.
– Неа, давно не видел, – покачал головой Кирич. – А чего тебе от него надо?
– Мы же проект с ним пилим, – вздохнул я. – По онкологии железобетонный автомат, если сдадим.
– Вот выбрал ты себе предметов, конечно… – неодобрительно покачал головой Кирич. – Сам иду и всем советую: фтизиатрия – наше всё!
На фтизиатра отучиться легко, но и выпускают их дохрена и больше. Потом
Я вытащил мобилу и в очередной раз набрал Витька. Уже дня четыре не слышно про него ничего. Может, пропал? Или забухал? Мы с ним вместе на добровольных началах в морге практикуем, недавно одного болотного лежальца принесли… Может, так сказать, «не вынесла душа поэта» и он возьми и забухай? Но вроде не слышал я про Витька такого, чтобы он всерьёз пьянствовал…
Ладно, у старосты его пробью, где он и что он. Но потом, сначала запилю себе резюме такое, что в Гугол возьмут или в Майкрософт, сразу генеральным директором…
– Кирич! – окликнул я открывшего дверь друга.
– Ау? – спросил тот.
– Ты бы футболочку сменил, – посоветовал я ему. – А то до первого поста ППС дойдёшь. Пропаганда и реабилитация нацизма, все дела…
На лице Кирича промелькнули признаки мыслительного процесса.
– А, точно, – кивнул он наконец. – Ну, паскуда, блинский! «Римское-римское, бери-бери!»
Он начал переодеваться, а я вернулся к резюме.
Где я там остановился? А, да тут ерунда осталась!
Достижения – мимо. Вас такое не заинтересует.
Успехи на предыдущем месте работы – тоже мимо. Продавцу одежды и обуви никак не помогут былые подвиги на поприще скорой медицинской помощи.
Так, телефонный номер, мейл, есть. Блин, надо как-то за связь заплатить до пятнадцатого числа…
Ладно, резюме готово. Моя физиономия жизнерадостно лыбится из правого верхнего угла документа, старая фотка, вообще-то. Неважно.
С проектом всё печально, по идее. Моя часть сделана, но Витёк свою так и не прислал. Да что за фигня? Разве можно просто так взять и исчезнуть?
Так, кто там староста Витька? Открываем контакты в мобиле. Смотрим.
Данные контакта «Витёк Александров». Организация: ТГМУ, должность – студент группы 502. Давно я его заносил в список контактов, в позапрошлом семестре. По логике, он должен был в этом году перейти в 602 группу, ведь так? Вот что бывает, когда общаешься с человеком только по делу.
«Валентина, староста гр. 602» – кажись, она. Набор.
– Алё, Валентина? – спросил я.
– Привет, Лёша, – приветствовал меня приятный голос. – Чего хотел?
– Витька Александрова ты староста? – задал я насущный вопрос.
– Нет, он же в 605 группе, – без промедления ответила Валентина.
– Тогда приношу свои глубочайшие извинения, – произнёс я.
– Да брось, – хихикнула староста 602 группы.
– Как дела вообще? – спросил я строго для проформы.
– Нормально, – ответила Валентина. – Слушай, мне бежать надо…
– Не смею задерживать, – сразу же сказал я. – Покедова.
– Пока, Лёш, – попрощалась Валентина.
Так, ищем дальше…
«Карина, староста гр. 605» – вот наш следующий
абонент.– Алё? – раздался из трубки хриплый мужской голос.
– Здравствуйте, – я сама вежливость. – А Карина может подойти к телефону?
– Ты кто такой? – грубо спросил голос.
Не люблю таких.
– Однокурсник так-то, – ответил я. – Карина рядом?
– Не дерзи, однокурсник, – потребовал голос. – Лёша 407 – это что такое?
Видимо, посмотрел на название контакта.
– Это номер группы, четыреста седьмая, – пояснил я. – Так что там с Кариной-то?
На фоне раздался женский голос, спросивший: а, собственно, нахрена некий Анзор поднял трубку? Хриплый голос Анзора начал вяло оправдываться.
– Алё, – заговорила трубка голосом Карины. – Чего хотел, Душной?
Анзор глумливо хохотнул на фоне. Ага-ага, пошёл нахер.
– Витька Александрова давно видела? – спросил я.
– У него уже н/б уже за два дня, – ответила Карина. – Я в деканат уже пожаловалась. Должны связаться с его родителями.
Родителям… Вот так я забухаю, а звонить будет некому…
– Ещё что-то? – спросила Карина.
Анзор на фоне повторил мою фамилию и снова хохотнул. Смейся-смейся, хер моржовый…
– Не, у меня всё, – ответил я. – Покедова.
– Пока, Душной, – ответила Карина и положила трубку.
Так, значит, Витёк либо очень крепко забухал, либо пропал. Не, вряд ли пропал, конечно…
Ох, что-то китайский бичпакет не пошёл впрок – клапан прижало серьёзным давлением. Вылез из обшарпанного офисного кресла, взял почти исчерпанный рулон бумаги «Набережные челны» из тумбочки и направился в сортир.
Коридор общаги может вызвать депрессию у чувствительных особ. Протёртый советский линолеум перед каждой дверью, стены, покрашенные серой краской, советское окно из стеклянных кубиков, пропускающее свет очень дозированно, чтобы не слишком привыкали, видимо… Да уж, тоска…
Зашёл в сортир, открыл кабинку. Фу, бляха-муха! Опять какая-то свинья не слила за собой! Нахрен эту кабинку! Зашёл в соседнюю.
Так, надо сходить и купить бумагу, а то скоро придётся конспектами…
– О, привет! – помахал я рукой Елизавете.
Елизавета Машко, более известная как Емашко – это моя одногруппница, живёт через четыре двери от нашей с Киричем комнаты.
– Привет… – хмуро ответила Елизавета.
Ну, видно, что она не настроена болтать, поэтому я кивнул ей и продолжил путь. Елизавета – последняя готка в городе. Мода на готов и прочую хиромантию прошла уже лет семь-восемь как, но Емашко идейная, с порезами на руках и академом [5] из-за полугодового пребывания в психушке. В психушку она попала после попытки суицида, но я никогда не вдавался в подробности происшествия и вообще предпочитаю такие вещи не обсуждать. Да и как это выглядело бы? Привет, Емашко, а почему ты решила суициднуться? Вот, о том и говорю…
5
Академ – академический отпуск в институте. Предоставляют его по медицинским показаниям или в случае какой-нибудь особо жестокой херни, типа стихийных бедствий и так далее.