Подозрение

Шестаков вернулся.

– Софи, прости, но мне придется задать кучу неприятных вопросов. Работа у меня такая.

Шестаков открыл потертый ежедневник.

– Понимаю, - Соня приободряющее улыбнулась, - я еще не все забыла из уголовного права - методы расследования убийств.

– Криминалистики, - уточнил Сергей.
– Методы расследования - это криминалистика.

– Да, наверное, - пробурчала Соня.
– Ну, и о чем мне рассказывать?

– Давай по порядку. Говорят, что ваш директор не собирался отмечать Первомай, но потом передумал?

Соня кивнула.

– Он вообще не любил сабантуи на рабочем месте.

– А почему остался?

Соня в упор посмотрела на Шестакова. Она все понимала - так нужно. Его работа - опрашивать, устанавливать факты, копаться в грязном белье потерпевших. Она обязана рассказать все. Понимать-то понимала, но от этого не становилось легче. Давило ощущение брезгливости оттого, что ей придется рассказать офисные сплетни о людях, с которыми она проработала не один год. В то, что кто-то из ее сослуживцев мог убить Кононова, Соня не верила. И еще... неужели она должна рассказать Шестакову о том, что видела возле тела Кононова брелок Константина?!

– Сергей, это кто-то посторонний забрался в офис с улицы?
– с надеждой спросила она.

Шестаков отрицательно покачал головой.

– Исключено. Черный ход заперт, на окнах - решетки. Ваша сторож - Любовь Васильевна, клянется, что посторонние в офис не входили. К тому же, орудие преступления ты видела. Все в один голос утверждают, что разводной ключ всегда лежал на противопожарном щитке в торговом зале. Я проверял, просто так его не заметишь, и под руку он не попадется. Убийца знал, где лежит разводной ключ, вооружился им заранее, а потом зашел к Кононову в туалет. Так что, Софи, мы имеем классическую схему - под подозрением все!

Шестаков рассмеялся. Соню это покоробило. Нет ничего веселого в том, что один из так хорошо знакомых ей людей - убийца.

Сергей догадался, о чем молчит Соня, и сказал:

– Я уже многое знаю. Можешь не переживать, что сдаешь своих коллег. Мы уже всех опросили.

Соню снова обдало горячей волной. "Всех опросили, я уже многое знаю...". Соне хотелось закричать во весь голос: "Что же, черт возьми, ты знаешь? Как много ты знаешь?". Ведь кто-то забрал фишку! Кто-то из своих. Станет ли этот кто-то молчать?

– Что ты знаешь?
– с нескрываемой тревогой спросила Соня.

Шестаков повертел в руках карандаш, а затем изрек:

– Договорились. Я буду излагать то, что знаю, а ты поправлять и дополнять. Только без утайки, идет?

– Идет, - поспешно согласилась Соня.

– Ну, тогда начнем. Я уже знаю о ссоре Кононова и Тиля. Свидетели утверждают, что речь шла о том, чтобы фирма не досталась чужим людям, так?

– Так, - подтвердила Соня.
– Это я тоже слышала, только не поняла, что к чему. А что говорит Вячеслав Иванович?

– Ничего не говорит ваш Вячеслав Иванович. Молчит, себе назло!

– То есть как это - себе назло?
– удивилась Соня.

– Да так, - огрызнулся Шестаков, - домолчится и сядет в камеру подумать над своим поведением.

– Вы его арестуете?
– ахнула Соня.

Шестаков тоскливо на нее посмотрел.

– Задержим. А что прикажешь делать? Во-первых, он поссорился с Кононовым. Причем, ссора была слишком бурной. Обычно ваш шеф не отличался таким поведением, а, значит, Тиль его чем-то очень и очень разозлил.

– Разозлил, - грустно подтвердила Соня.

– Во-вторых, у Тиля было время совершить убийство. Насколько я понял, он последний, кто видел Кононова живым. После него в туалет никто не заходил.

Соня молчала, вспоминая прошедшие события. Вот она стоит в холле торгового зала рядом с Костиком, желая прижаться к его груди. Костик говорит, что Тамара и Тиль отвели Кононова в туалет, сначала оттуда выбежала Тамара, а затем ушел Тиль. Кроме того, за два часа до убийства именно Вячеслав Тиль ответил Наталье: "Нет, я не убийца!". Неужели речь шла о настоящем убийстве? Убийстве Кононова по заказу его дочери?

– Какой ужас, - задумчиво проговорила Соня.
– Да, у Тиля было время. Больше никто не выходил... Стоп! Выходил!

Шестаков даже подпрыгнул на стуле от ее внезапного выкрика.

– Кто? Откуда выходил?
– спросил он.

– Торопов! Когда мы сидели в бухгалтерии и ждали возвращения Кононова, Тиль начал цепляться к Торопову, и тот сбежал. Это он нашел труп! А вдруг... вдруг не только нашел?

Шестаков сморщился.

– Софи, теоретически - да, у него было время, но неувязочка получается. У Торопова отсутствует мотив. Что ему сделал Кононов? Где их точка пересечения? Насколько я понял, Кононов, наоборот, начал ценить вашего юного сотрудника и даже пригласил его к избранному столу.

Соне нечего было на это возразить. Она кивнула.

– Что еще ты знаешь?
– с тревогой спросила Соня.

– Про ссору Кононова и Николаева знаю, - ответил Шестаков.
– Но у Кононова не было возможности убить вашего директора, он все время был на виду.

– Получается, что... Тиль?
– проговорила Соня и посмотрела прямо в глаза Шестакову.

– Получается так. Если не считать одного нюанса. Возможность убить была еще и у Полянского.

– Полянского?
– Соня ахнула и непроизвольно прикрыла рот рукой.
– Но как, почему?

Страх за Костика сжал сердце в ледяной кулак. Соня сидела, подобно причудливому изваянию - с выпученными глазами, прикрывая ладонью рот.

От опытного опера не укрылось ее странное поведение.

– Ты испугалась, - сказал он.
– Почему?

– Нет, нет, - поспешно заверила его Соня.
– Просто я не думаю, что Костик мог кого-то убить, он не такой...

– Костик?
– Шестаков придвинулся ближе.

– У Полянского тоже нет мотива!
– заявила Соня и прижала ладони к щекам, ей казалось, что они пылают.

– Это мы еще выясним, есть или нет, - Шестаков откинулся на спинку стула.
– Но время у него точно было, пока ты разговаривала со своим бывшим во дворе. Кстати, как ему гуляш?

Соня недоуменно воззрилась на Шестакова, какой гуляш, но потом поняла:

– Нина разболтала?

– Да, ваш секретарь просто кладезь информации, - подмигнул ей Шестаков.
– Ладно, пусть пока живет твой обожаемый Полянский. Изложим нашу беседу на бумаге?

Шестаков взял чистый лист и начал писать, сверяясь с пометками в своем блокноте. Соня наблюдала за ним, затаив дыхание. "Твой обожаемый Полянский..." - одиночный выстрел и сразу в цель. Шестаков, действительно, сильно изменился за прошедшие годы. Соня дала себе слово рядом с ним быть настороже.