Подпольный Алхимик
Шрифт:
— Ты… где… ты кого-то ограбил? — выдохнула Астра, глаза которой беспокойно забегали по вожделенным пачкам.
— Я заработал эти деньги, — спокойно ответил я, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
— Говори, щенок, — Филип схватил меня за грудки, — где взял деньги?!
— Не хочу показаться не учтивым, отец, — процедил я сквозь зубы, — но крайне настоятельно рекомендую тебе отпустить меня тотчас же. Я — единственный, кто способен сдержать наш дом на плаву.
Несколько секунд Филип колебался, но затем нехотя отступил от меня. В его глазах все еще полыхала ярость вперемешку с тревогой.
—
Я поведал Ульбергам о «кирпичах», опустив подробности про дрожжи и вовсе умолчав про Босстрома. Не уверен, что мой партнер захочет, чтобы лишние уши слышали о его причастности к моему бизнесу.
Минуту после моего рассказа в гостиной висела тишина, которую принято называть гробовой. А затем на меня посыпался град вопросов.
— Как ты додумался до такого? — спросил Акке с робкой осторожностью.
— Дед подсказал, — хитро улыбнулся я.
— Аксель, давай серьезно, — нахмурился Филип. Впрочем, он и не переставал хмуриться все это время.
— Я серьезно. Я прочитал предсмертную записку деда. Там говорилось про лед и пар, и про воду… да уж как-то само получилось, что меня осенило…
— Так это была не очередная его заумная метафора, а… про вино, что ли? — возбужденно вскричал Филип.
Ага, я же говорил, что они читали письмо, кто бы сомневался!
— Дед был невероятно умен — я это знаю, хоть и потерял память.
И я не лукавил. Сдается мне, из всех Ульбергов Генрих единственный вызвал бы мою симпатию. Судя по всему, не считая матери Акселя, Генрих любил пацана куда больше, чем родной отец.
— И ты утверждаешь, что здесь семь миллионов? — Астра постаралась сделать голос скептическим, но не сумела скрыть волнительной, почти плотоядной дрожи в нем.
— Можете пересчитать, — милостиво разрешил я.
— Это вся прибыль?
— Нет, не вся. На нужды семьи на ближайшее время хватит, можете не волноваться.
— И сколько же у нас останется денег после выплаты долга Нильсонам? — продолжала допрос Астра, изо всех пытаясь скрыть свою алчность.
Корыстная стерва, неужто все к своим рукам прибрать хочешь?
— У нас, — с нажимом произнес я, — денег останется еще четыреста тысяч крон.
Кто-то скажет, что я жмот? Не думаю. Я заработал эти деньги — своими мозгами. Мне совершенно не жаль помочь семье Акселя, но и про себя забывать я не намерен. Мне тоже очень понадобятся бабки.
Я вытащил из другого отсека рюкзака заранее приготовленные четыреста тысяч и положил их перед отцом. Быстро глянул на Астру — вон как глаза заблестели. Она сделала резкое движение вперед, но, будто очнувшись, вернулась в исходное положение. Филип медленно взял одну из толстых пачек с купюрами.
— Братец, да ты молоток просто! — Акке с искренней улыбкой похлопал меня по плечу.
— Спасибо, Акке.
— Да, ты молодец, — сказал Филип. Не улыбнулся, но хотя бы хмуриться перестал. — Спасибо… сын.
— Семья превыше всего, — улыбнулся я, в общем-то ничуть не лукавя: будь у меня настоящая семья, она действительно была бы для меня превыше всего.
— А что ты говорил по поводу дальнейшего сотрудничества с Нильсонами? Ты хочешь прекратить его?
— Верно, отец. Только
сейчас, боюсь, рано это делать.— Вы с ума сошли? — поперхнулась Астра. — Они не потерпят конкуренцию, да они нас просто раздавят!
— И что ты предлагаешь: до скончания века плясать под их дудку? — недовольно обратился к ней супруг.
Да он умеет выпускать коготки, когда надо!
— Почему бы Акселю просто не предложить им эту свою новую идею с «кирпичами» и не потребовать повысить процент нашей прибыли?
— Тогда уж затребовать половину, — вмешался Акке — с обыкновенной своей робостью в таких деловых разговорах.
— Они ни за что не согласятся, — задумчиво отозвалась Астра. — Чтобы сделать нас полноценными партнерами — они никогда не пойдут на это.
— А у кого ты закупал виноград? — спросил у меня Филип.
— Нашел одного человека. Это не важно, отец. Важно то, что надо что-то решать с Нильсонами. Ты прав: мы не должны плясать под их дудку всю жизнь. Но и Астра права… — при этих словах она удивленно взглянула на меня: — … они не согласятся делить прибыль пополам. Потому я предлагаю временно делать вид, что мы готовы признавать их главенство. А когда я придумаю способ разорвать с ними связь…
— Но почему нельзя прямо сейчас это сделать?
— У меня возникла проблема с закупкой винограда, — нехотя признался я.
— Так найдем другого продавца, в чем проблема?
— Нет. Здесь уже все налажено.
Это было правдой отчасти. Но гораздо важнее то, что я не собирался кидать Босстрома.
— Отец, позвони Нильсонам и скажи, что сегодня же вечером я буду у них с деньгами.
— Аксель, что с тобой? — вновь нахмурился он.
— А что такое?
— Такие вопросы может решать лишь глава рода. Я должен ехать к Нильсонам.
Вот это я просчитался! Впрочем, принципиально ли это?
— Хорошо, отец, как скажешь. Поговори с ними о том, что мы только что обсудили.
— Непременно. Я…
Договорить он не успел. В гостиную вбежала Бирла с округлившимися от испуга глазами.
— Там полиция.
— Что им тут надо? — Филип вновь помрачнел.
— Так и думала, что ты создашь проблемы, — процедила Астра, обращаясь ко мне.
— Успокойтесь вы, — невозмутимо произнес я. — Веди их сюда, Бирла.
Скоро в гостиную вошли двое полицейских в темной форме и с фуражками на головах. Один из них показал нам свой документ.
— Нам нужно поговорить с Акселем Ульбергом.
— Это я.
— Мы хотим уточнить некоторые детали по делу нападения на вас и госпожу Берг.
— Берг? — встрепенулась тут же Астра.
— Что еще за нападение? — спросил Филип.
— Потом объясню, — отмахнулся я. — Присаживайтесь, — кивнул я стражам порядка на кресла.
Я рассказал полиции то же, что и до этого, когда мы с Эйвой давали показания. Они сказали, что этот повторный допрос — простая формальность. Но, отчего, нахрен, эту формальность надо было у меня дома устраивать — перед Ульбергами? Теперь они знают, что у меня пробудился дар. В любом случае пришлось бы им сообщить это, но я хотел позже — обдумать, что к чему, и сообщить тогда, когда мне было бы удобно. Но теперь они знают. Страшно вспомнить, какой вой поднялся.