Подпольный Баку

Женя сразу же загорелась желанием поступить на работу в дом миллионера Тагиева. Во-первых, это будет полезно для их подпольной работы, во-вторых, она, наконец, сможет помогать родителям.

Но радость Жени мгновенно сменилась огорчением, - ведь она так бедно одета. В платье, которое на ней сейчас, ее даже не пустят в контору знаменитого бакинского богача. Она села на кровать, пригорюнилась. Вошла Серафима, от которой не укрылось настроение подруги.

– Что с тобой, Женя? Ведь хозяйка дала тебе газету с объявлением. Чего же ты ждешь? Сейчас как раз время. Контора открыта.

– В чем же я пойду, Серафима? Разве ты не знаешь, что бедняков не впускают в богатые дома?

Серафима призадумалась. Невеселое настроение Жени передалось и ей. Наконец, она открыла свой деревянный чемоданчик и пододвинула его к ногам Жени.

– У меня есть одно платье, которое, я уверена, будет тебе впору. А вот туфли. Скорее одевайся, время дорого. Если тебя примут на работу, ты получишь в доме Тагиева и платье, и туфли, и все остальное, а если не примут, ты опять вернешься сюда и отдашь мне мои вещи. Но если откажут, не огорчайся.

Пока я здесь, ты будешь со мной. Как-нибудь проживем.

Серафима, утешая подругу, помогла ей одеться.

Женя, взяв с собой поддельный паспорт, пошла на Горчаковскую улицу.

По дороге в контору Гаджи Зейналабдина Тагиева она была полна надежд, что ее непременно примут и дадут хороший заработок. Но стоило ей только переступить порог конторы, как она пала духом. Коридор конторы был буквально набит молодыми девушками, которые, как и Женя, мечтали устроиться на работу в богатый дом. У каждой в руках была газета "Каспий". По лицам девушек, по их жестам было видно, что все они страшно волнуются. Одни то и дело заглядывали в газету "Каспий", другие в нетерпении расхаживали по коридору.

Женя невольно сравнивала себя с ними. Почти все они были одеты много лучше ее. Платья - красивые, нарядные, на ногах - изящные туфельки; многие в модных шляпках.

На стене висело большое зеркало. Девушки часто подходили к нему, оглядывали себя, прихорашивались.

Женя присела на стул у стены и задумалась. Ей стало тревожно и грустно.

"Что за жизнь?..
– думала она.
– Ради куска хлеба и ничтожного заработка эти девушки, как и я, должны унижаться, переживать!"

В коридоре витал запах дешевых духов, пудры, даже гвоздик, которая, по мнению многих, отбивает дурной запах изо рта и делает дыхание ароматным.

Естественно, девушки хотели произвести хорошее впечатление на тех, кто будет их принимать. Все они были заняты только своей внешностью. Каждая думала, что красота - главное условие успеха. Очевидно, они находились здесь давно, так как успели перезнакомиться.

Образовались небольшие группы, девушки обсуждали друг друга:

– Поглядите на эту страхулю!... Ее ни за что не примут!

– Откуда ты знаешь?

– Жена этого Гаджи, говорят, очень привередлива и капризна. Она хочет, чтобы даже ее кошка, даже дворовый пес выглядели элегантно. Не верю, чтобы Сона-ханум допустила в свой дом вон ту, которая сидит в кресле.

– Ты ошибаешься, она довольно хорошенькая. Смотря, как аккуратно одета.

– Хорошенькая?!... Да у нее короткая шея. А посмотри, что у нее на ногах! Ни роста, ни фигуры! Да и брови реденькие.

– Зато глаза красивые.

– Ничуть.

– Ты приглядись внимательнее. Какой приятный взгляд, и грустный!...

– Подумаешь - глаза! Разве одни глаза что-нибудь значат! А лобик какой?... Узенькая полоска. Я говорю тебе: у нее плохая фигура.

– Нет, вы посмотрите, она нацепила на себя побрякушки!

– Которая?

– Да вон та, что сидит слева у двери.

– На вид ей не больше двадцати. Глаза-то как подвела.

– А как вон та?... Что сидит у стены, на стуле? Ничего. Миловидная. Только что это за платье?!. На деревенскую похожа. Красивому камню нужна красивая оправа.

– Уж ее-то не примут, я уверена.

Последние реплики относились к Жене. Она услышала их, смутилась. Ей захотелось подняться и уйти. Но куда? Опять к Серафиме? Та скоро уедет. Нет, все-таки она испытает свое счастье.

Дверь конторы отворилась, вышел чиновник средних лет и забрав у девушек заявления, сказал:

– Подождите немного, сейчас я буду вызывать вас по одной!
– И скрылся за дверью.

Бедные девушки! Как они волновались! Каждая в душе надеялась, что на работу примут именно ее.

Опять отворилась дверь конторы, вызвали одну из девушек. Спустя пять минут она вернулась в коридор. Вызвали другую, затем третью, четвертую.

Время шло. В половине третьего вызвали наконец Женю. Она была последней.

– Садитесь, - предложил ей управляющий. Затем, переходя на "ты", спросил: - Как звать тебя?

– Клавдией.

– Отчество?

– Дмитриевна.

– Фамилия?

– Белоусова.

– Откуда родом?

– С Нижней Волги.

– Из какого города?

– Из Красного Яра.

– Что ты окончила?

– Четыре класса.

– Кто у тебя в Баку?

– Никого.

– Была замужем?

– Нет.

– Сколько лет?

– Двадцать.

– Где живешь?

– Можно сказать, нигде.

– Как это - нигде? Где ты жила все эти дни?

– В доме генерала Алиханова. Моя подруга - горничная Заринтач-ханум.

Управляющий снял телефонную трубку и попросил позвать хозяйку дома.

– Сона-ханум, - сказал он почтительно, - по нашему объявлению пришла двадцать одна девушка, хотят поступить на работу... Что вы изволили сказать?... Да-да, поговорил со всеми. К вам наверх?... Слушаюсь... Сведения о них?... Слушаюсь...

Управляющий собрал листочки на столе, в которых, как Женя догадалась, содержались сведения о каждой, кто хотел быть принятой на работу, и бросил Жене:

– Пойдемте, госпожа ждет.

Едва он и Женя появились в коридоре, царящее там волнение достигло наивысшего предела. Все решили, что именно этой девушке посчастливилось быть принятой и теперь ее ведут к хозяйке.

Поэтому слова управляющего подействовали на них, как бальзам:

– Все идите за мной!

Широкая мраморная лестница была устлана дорогими коврами. Поднимаясь по ней на второй этаж, девушки робели, смущенно поглядывали на свое отражение в зеркалах, не переставая гадать: что же их сегодня ждет?