Подсолнух

5.

Что–то грохнуло. Ослепительная вспышка пронеслась то ли в небе, то ли в сознании сержанта. На мгновение, как в контузии отключился слух, только странное шипение стояло в ушах. Высоко в небе описывая круги, снижаясь и взлетая парила одинокая черная птица. В глазах у Тихона мешаниной черно–белых кадров сновали непонятные образы. Кончик крыла жестким пером обжег его лицо. Тихон вспыхнул внутренним огнем и побелел.

Дело было – труба. Тихон вспомнил все свои косяки и ясно понимал что зверь–песец подкрался как никогда близко. Лучшее, что ему светило – это разжалование и перевод в полк. Худшее – «дизель», дисциплинарный батальон. За полгода до дембеля. Ситуацию надо было спасать во что бы то ни стало. Пак скорее всего еще не вызвал комбата иначе за Тишкой уже давно прибежал бы посыльный. Но затуманенный водкой мозг, настроенный на расслабон и кайф не подсказывал ему верного решения. На пути к спасению бетонной стеной стояла мысленная пустота. Сержанты курили и молчали пуская кружку с водкой по кругу. Не им, матерым волчарам, доживающим до дембеля последние недели и дни нужно было объяснять что такое залет.

Смирно – скомандовал Тишка мулу.

Котенко, не успев еще распрямиться и поднять подбородок уже летел, сбитый прямым ударом ноги в грудь, на угольную кучу.

— Я кому сказал, смирно, урод бля, тварь – орал Тихон, наливаясь бешенством.

Котенко, затравленно барахтаясь в куче пытался встать. Тихон сдернул с себя ремень, намотал на руку и размахивая пряжкой рванулся на Котенко.

— Убью сука, урою шакал. Сяду бля, но мир от такого ничтожества как–ты я избавлю, сдохнешь щас – орал Тихон, но поделать уже ничего не мог, его крепко держало трое дембелей. Тихон еще подергался в сплетении их рук, попытался допнуть до Котенки ногой, потом помолотил каблуками сапог ноги сержантов и успокоился. Его усадили на скамейку, влили в глотку полкружки водки и дали зажженную сигарету.

— Ладно, Тиха, ты че – успокаивали его сержанты. – Сейчас придумаем чего нибудь.

— Да я спокоен как танк – с вызовом выкрикнул Тишка и опять сделал попытку ломануться на зашуганного и рыдающего Котенко.

Его опять успокоили, отобрали ремень и влили еще водки.

Кто там у него деньги–то забрал? – спросил кто–то из дембелей, сейчас мы этого шакала раком нагнем и он признается во всем твоему летехе.

Но закладывать дембелям Бородулина – Тихону показалось не по–пацански.

Котенко, размазывая по лицу сопли и грязь, утирался и отряхивался от прошлогодних листьев и угольной пыли.

— Ком на хрящ, Котенко – скомандовал ему Тихон. Котенко подошел на шаг и настороженно замер. Пьяный сержант, чувствуя в груди какую–то лихую разудалость, впал в пофигизм и решил подчиниться судьбе. Напоследок, уже ощущая спиной могильный холод гауптвахты, он решил поглумиться и запугать Котенко. Чтобы он, если что, молчал.

— Котенко – пьяно ухмыляясь начал Тихон – слыхал ли ты когда нибудь о том, что духи уходили в самоволку и их никто и никогда не находил?

— Так точно – сквозь слезы проскулил Котенко.

— А знаешь почему их никто не находил?

— Никак нет.

— Хочешь узнать?

— Так точно – механически, как заевший музыкальный автомат чередовал ответы дух.

— Потому что они никуда и не убегали.

Тихон закурил сигарету, сделал две затяжки и выбросил ее. Достал из пачки новую и опять закурил.

— Они все здесь, Котенко, в угольной куче. Их, ёбнули, ты понял, душара, ёбнули и закопали. И они испрели там, в угле, меньше чем за месяц.

Тихон погнал, глумясь и не заметил дикого ужаса на лице солдата. Внезапно тот, как подкошенный рухнул на колени и заверещал – не убивайте, товарищ старший сержант, я прошу Вас, пощадите. Все что угодно сделаю, буду все вам рассказывать только не убивайте.

Сержанты загоготали.

— Что, на самом деле все что угодно? – хищно улыбаясь и щуря хмельные глаза спросил Радкевич.

— Все, не убивайте только, я жить хочуу…

— У дагов в рот возьмешь?

— Возьму.

— В жопу дашь?

— Дам.

— О кей, юноша. – сказал Тихон осмысливал в шальной голове родившийся план. Ему в голову пришла мысль сделать духа парией, отбросом, неприкасаемым в первую очередь для его однопризывников.

— Духи, ком цу мир – подозвал он работавших в отдалении солдат.

Они побросали инвентарь и опасливо подошли к старослужащим.

— Слушайте бойцы, — приняв театральную позу и растягивая спьяну слова обратился к ним Тихон – вот это животное крупно закосячило. Подставило командира. Спасая свою никчемную шкуру оно согласилось стучать на вас, его товарищей, а так же подставить свой пердак и хлебало под чуркестанскую елду. Курсанты недоверчиво смотрели на сержанта.

— Что не верите?! Котенко, подтверди. – Котенко молчал. – Ты животное забыло, что только что произнесло? Ну ка быстро говори – Тихон замахнулся и Котенко сжался пригнувшись и прижав к телу согнутые руки.

— Я – он запнулся – Я. Я сказал товарищам сержантам… — он опять замолчал, но увидев бешеный Тишкин взгляд продолжил – что.. дам дагам. И возьму у них в рот.

Ошеломленные духи стояли широко раскрыв глаза.

— Вы слышали – обратился Тихон к солдатам – это чмо готово на все, чтобы спасти свою жизнь. Для него нет морали, нет достоинства, нет долга. Он вломит любого из вас кому угодно – сержанту, взводному, комбату, врагу наконец. Его даже не нужно будет пытать. Этот дебил сам все расскажет.

Тихон распалялся и нес ахинею. Сержанты за его спиной сидели на скамейках, курили и скалились воспринимая все как жестокий, абсурдный, но всё таки спектакль. Духи, ошеломленные признанием Котенко стояли, отказываясь верить в происходящее.

— Что, воины, не верите, да? – усмехнулся Тишка – а я ведь его даже не бил.

Солдаты не верили. Они молчали и укоризненно смотрели на сержанта.

Разозлившись на их недоверие, на свой очередной нелепый залет, на подставившего его недоумка Тихон скомандовал – снимай штаны, урод. Котенко обреченно стал стягивать штаны.

— Подставляй гузло.

Котенко равнодушно нагнулся.

Тихон, отвесив ему по голой жопе увесистого пенделя, так что тот, суча ногами в спущенных штанах и скребя по траве руками пробежал несколько метров и уткнулся носом в землю, тяжело вздохнул и пробормотал – вы все видели. Шагом марш в казарму, инвентарь сдать в кладовую.

Потом Радкевич махнул рукой и побрел прочь. Отойдя на несколько шагов он оглянулся. Солдаты собирали инвентарь оставив Котенко одного. Тот лежал на земле со спущенными штанами, вниз лицом, и рыдал. Сержанты глядели на Тихона с укоризной. Внезапно солдаты, отдав свой инвентарь одному из группы, подошли к плачущему Котенко и подняв его за руки стали помогать ему одеваться, чистить и приводить в порядок форму.

Тихон, завернув за угол казармы, долго стоял прислонив лоб к холодной кирпичной стене и не шевелился. Подняв вверх глаза он увидел только вечернее, пустое как его душа, небо. Лишь на его краю, ближе к углу заслоняющей свет казармы, мелькнул и исчез силуэт черной птицы, будто бы зачеркнул собой все хорошее, чему следовало сегодня случиться.

Глава 4.

1.

В серой вате беспокойного сна залязгал замок и в камеру вломился яркий электрический свет. Почти сразу же он заслонился фигурой часового.