Подставных игроков губит жадность

– Не говори ему, – посоветовал я. – Пускай поломает голову.

Берта молча обдумала мой совет и расплылась в улыбке:

– Хочу увидеть рожу этого сукина сына, Дональд. Он пытается стравить два детективных агентства. Поручает парням из «Эйс Хай» установить контакт. У них ничего не получается. Вступаем в дело мы, не успев глазом моргнуть, налаживаем контакт, а он узнает, что нам известно все о другом детективном агентстве и полученных от него указаниях. Вот уж покрутится!

– Ладно, – прервал я излияния Берты. – Теперь вопрос, откуда взялся отчет?

– Ты же говорил, что нашел его в кабинете Холгейта.

– Хорошо, а как он попал к Холгейту?

– Он… Убей меня бог! – в очередной раз воскликнул Берта и погрузилась в молчание.

– Он получил его от какой-то женщины, которая явилась к нему. Вскоре после этого в кабинет вошел кто-то еще, и началась общая потасовка. Холгейт с женщиной явно повязан общим делом. Помимо прочего, женщина была на стороне мужчины, ворвавшегося в кабинет и затеявшего потасовку.

– Откуда ты знаешь?

Я рассказал ей о туфельке.

– Она должна была вернуться и подобрать ее, – заметила Берта. – Невозможно ходить в одной туфле на высоком каблуке.

– Возможно, другую туфлю она сбросила, – возразил я, – и пошла в одних чулках.

– Могла, – согласилась Берта, – если почему-либо сочла опасным возвращаться за туфлей. Хорошо, так что там произошло? Ты говоришь, потасовка. Кто одержал верх?

– Незваный гость.

– Как ты узнал?

– Потому что он разнес вдребезги все в кабинете, разыскивая что-то.

– Этот отчет?

– Ни черта, – возразил я. – Отчет остался в кабинете и весьма вероятно, черт возьми, что его как раз и принес туда кто-то из тех, кто там появился, – она или он.

– Почему ты так думаешь?

Я изложил свои соображения:

– Пришелец явился в кабинет. Завел разговор с хозяином. Потом достал из кармана отчет и отдал Холгейту. Возможно, это и послужило началом потасовки. Кабинет здорово пострадал. В потасовке принимала участие и девица, огрела кого-то сумочкой по голове, да так, что поломалась застежка, и все содержимое рассыпалось по полу. Уходя, она сумочку бросила, так как та погнулась и не закрывалась. Правда, что-то нужное она забрала с собой, вероятно, завернув в полотенце.

– При чем тут полотенце?

– При кабинете есть туалет, там на вешалке нет полотенец, но одно валяется на полу.

– Хорошо, – продолжала Берта, – с нами никак это не могут связать?

– Не знаю, – ответил я. – Именно это меня и беспокоит.

– Почему беспокоит?

– Потому что пока я был там, подъехала машина. Это мог быть ночной вахтер. Могла быть полиция. Не знаю, кто это был. Я выпрыгнул в окно и дал деру. Он последовал за мной. Мне удалось оторваться и, развернувшись в обратном направлении, сбить его со следа.

– Ладно, ты от него ушел.

– А если он записал номер машины? Я оставил арендованный автомобиль и был на машине агентства, зарегистрированной на нас.

– Какого черта ты это сделал? – спросила Берта. – Не хватало еще, чтобы этот малый записал номер…

– Экономил на служебных расходах, – ответил я.

Берта зло уставилась на меня.

Я ухмыльнулся.

Помолчав, Берта предложила:

– Не стоит ли сообщить в полицию?

– О чем именно?

– Что вломились в кабинет к человеку и…

– Откуда нам известно, что вломились? – перебил я ее. – Дверь кабинета была открыта. Фирма общедоступная. Возможно, Холгейт сам их пригласил.

– Ну тогда, что в том кабинете разгром, украли бумаги и…

– Откуда мы знаем, что украли бумаги? – спросил я. – Кто-то рылся в шкафу с папками и делал это довольно небрежно. Не выдвигал и задвигал ящики, а выдергивал один за другим, пока не переместился центр тяжести и шкаф рухнул на пол. Бумаги рассыпались, а тот, кто рылся в шкафу, поднял шкаф, поставил на место, вот и все. Откуда мы знаем, что он что-то взял?

Берта задумалась.

– Иными словами, – продолжал я, – мы не знаем ни о каком преступлении, и нет никакого смысла сообщать о преступлении, если его не было.

– Головастый стервец, – восхищенно заметила Берта. – Я бы никогда не отважилась ступить на такой тонкий лед, но если ты считаешь, что тебе это сойдет с рук, валяй!

– Весь вопрос в том, – сказал я, – и мне надо это знать, что случилось с Холгейтом?

– Что ты имеешь в виду?

– Ждал ли он, когда уйдут незваные пришельцы, кто бы они ни были, и…

– Не называй их так, – поправила меня Берта. – Пусть это будут посетители. Мне показалась интересной твоя мысль о том, что это общедоступная фирма и что Холгейт, возможно, сам их пригласил, чтобы продать участок.

– Ладно, – согласился я. – Когда посетители удалились, отправился ли он следом или…

– Конечно же, уехал, – решила Берта. – Его машины там не было. Ты же говорил, что когда подъехал, стоянка была пустая.

Я согласно кивнул.

– Не пошел же он оттуда пешком, – продолжала убеждать меня Берта. – У него была машина. Посетители уехали на своей машине, потом Холгейт уехал на своей.

– Мне звонили до отъезда или после? – задал я вопрос.

– Вероятно, после, – ответила Берта.

– Будем надеяться, – вздохнул я.

– Ты так не думаешь?

– Не знаю, Берта. Поскольку им известно, кто я такой, дело может стать довольно щекотливым. Полагаю, нужно позвонить Ламонту Хоули. У тебя есть номер, по которому его можно застать вечером?

– А, черт, нет! – чертыхнулась Берта. – Такого телефона он не давал, только личный. Но не думаю… Черт побери, Дональд, почему с тобой вечно так получается? Всякий раз, как ты берешься за дело, оно ни с того ни с сего выливается в чрезвычайное происшествие, в конце которого потом оказывается труп.

– Будем надеяться, потом, – пробормотал я.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если труп имеется уже теперь, – пояснил я, – то дело может принять плохой оборот.

Берта недоуменно заморгала:

– О чем ты, черт побери, говоришь?

– Я говорю о том, что произойдет, если появится труп.

– Кого ты имеешь в виду?

– Холгейта.

– Не говори глупостей.

– Что здесь глупого?

Берта возмущенно захлопала ресницами.

– Убей меня бог! – выдохнула она.