Подвенечный наряд телохранителя

– Вот чудо! – восхитилась Мохова.

– Да не чудо. Обронил кто-то.

– Кто же такое обронит и не хватится? Вещь-то дорогая!

– Ну, не знаю…

– А я знаю, – сказала я. – Мне кажется, нет, я просто уверена, что камень выпал вон из той коробки, – и я указала пальцем на берестяную шкатулочку, из которой Альберт доставал иголки, булавки и заколки, которыми закреплял на нас все эти накладки и парики.

Я знала, что эта шкатулка не хранилась в украденной сумке с остальной бижутерией – Альберт носил ее отдельно в своей собственной сумке, больше похожей на заплечный мешок.

– Я вот сейчас бедром столик задела, шкатулка сдвинулась, и из нее кое-что просыпалось, в том числе и этот камень.

Так оно и было – я намеренно задела столик.

– Ну и что? – вскинула на меня непонимающие глаза Ирина Акулова.

Не отвечая ей, я повернулась к Альберту:

– Так это твое или нет?

– Нет… – пробормотал он помертвевшими губами. – Нет! Нет! Нет! – крикнул он уже громче, пятясь к стене.

И вдруг – поманил меня к себе согнутым пальцем.

Смутно предчувствуя неладное, я приблизилась к дизайнеру, подступил следом и Игорь. Альберт согнутым пальцем приглашал наклониться к нему ниже, еще ниже – я покорилась, – как вдруг парень резким и сильным движением сорвал с меня фату вместе с вуалью и париком – кожа на голове взорвалась огненными точками боли от вырванных волос – быстро заглянул мне в лицо странно горящими глазами, швырнул фальшивый скальп прямо в физиономию обалдевшего от неожиданности Игоря и, резко и сильно толкнув его в грудь, рванулся из гримерки. Когда мы с Вороновым пришли в себя, Альберт, по-заячьи петляя, уже улепетывал от нас вниз по украшенной неоновыми гирляндами мраморной лестнице, и через секунду его фигура растаяла между колоннами.

Я рванула за ним, теряя на ходу свои неудобные туфли и задирая подол тяжелого платья почти до подбородка, демонстрируя прелестные панталончики с кружавчиками (отчего все, кто попадался мне на пути, замирали с остолбенелым выражением лица). Выскочив из Гостиного Двора, мы выбежали на улицу – Альберт несся впереди, я сзади. Прохожим картинка молодого человека, улепетывающего от девицы в роскошном свадебном платье, видимо, показалась забавной – люди останавливались, показывали на нас пальцем, кто-то даже улюлюкал вслед.

Альберт торопливо, то и дело сбиваясь на бег, шел по тротуару – он нервно оглядывался и обеими руками придерживал на голове кепку с длиннющим, отбрасывающим на лицо густую тень, козырьком. К сожалению, он стремительно удалялся.

Пришлось пускать в ход тяжелую артиллерию.

– Держи-и-и!!! – заголосила я дурным голосом. – Граждане, держите гада! Обрюхатил меня, сволочь, жениться обещал, до самого загса довел, а как расписываться нас позвали, он и ходу! Держи его!

– Держи!!! – солидарно взвизгнула какая-то бабулька на обочине.

Негустая толпа прохожих заколыхалась, кто-то шарахнулся в сторону, некоторые остановились в растерянности – мы же с Альбертом продолжали петлять по пешеходной зоне, но расстояние между нами стремительно увеличивалось.

Проклятое платье! Я уже готова была скинуть его к чертовой матери и бежать за дизайнером в одном бюстгальтере и панталонах, но помощь пришла с неожиданной стороны: маленький, не больше полутора метров в высоту, но плотный пожилой мужичонка в мятом пиджачке, мимо которого сломя голову проносился Альберт, вдруг резко выкрикнул бойцовское: «Ки-и-яяяя!» – и, подпрыгнув, схватил убегающего дизайнера за ногу. Альберт рухнул на грязный асфальт, яростно дергая ногу и бешено ругаясь; мужичонка, однако, держался за конечность мертвой хваткой и даже упал на нее грудью, придавив сверху шаром своего изрядного живота.

Приблизившись к ним, я рывком подняла Альберта с земли и благодарно кивнула своему доброхоту:

– Спасибо, товарищ! Я непременно скажу самому главному начальнику московской милиции, чтобы он выписал вам на складе именные командирские часы «За задержание особо опасного преступника». Завтра.

– Благодарствуйте, – засмущался мужичонка и покачнулся. От него за версту разило дешевым портвейном. – Вы токмо, ежели могете, надпись на их вырагви… выгвири… выгрррравиравируите: «Ивану, мол, Сулимову, от благодарного командования».

– Договорились, Иван Сулимов. Ждите. С вами свяжутся.

Довольно бесцеремонно скрутив своему пленнику руки за спиной, я повела его обратно в Гостиный Двор. На нас продолжали оглядываться. Мы остановились у микроавтобуса «Кассиопеи».

– Ну? А в салон сам поднимешься или помочь?

Альберт сперва мотнул головой, но, подумав секунду, все-таки шагнул на ступеньку.

– Не дури, – предупредила я его. – Еще раз сбежать попытаешься, я тебе уже по-взрослому накостыляю.

Я проконвоировала пленника до самой гостиницы «Московия». Сбежать он действительно не пытался, но ногами передвигал с видимой неохотой.

* * *

К моему удивлению, в гостинице нас поджидал Игорь. Оказывается, он, желая опередить нас, приехал в «Московию» на такси.

– Я понял, что ты напала на след, Женя, – улыбнулся он мне. – И, конечно, был расстроен, что ты опередила меня.

– Да, я тебя опередила.

Мы находились у меня в номере, Альберт, словно подсудимый, сидел на выставленном посреди комнаты стуле.

– Это очень удачно, что ты решил подождать нас здесь, Игорь, – сказала я, отходя в угол между окном и стеной. – Хочешь, садись с ним рядом?

– Зачем же? – удивился Воронов. Улыбка как-то криво сползла с его лица, и он нервно ослабил узел галстука, как будто этот галстук его душил.

– Не хочешь? Сесть рядом?

– Не хочу.

– Я очень сожалею. Но тебе придется.

Теперь в моих руках был пистолет.

– Оружие.

– Что – оружие? – Он все еще делал вид, что не понимает меня.

– У тебя в кобуре – револьвер, а за поясом – нож. Сними это все и положи на пол, а потом перебрось ко мне носком ботинка. Живо! И без всяких эквилибристских штучек, пожалуйста. Одно неверное движение – и я тебя просто пристрелю, понял?

– Женя, Женя! Я тебя просто не узнаю!

– Я тебя тоже не узнаю, милый. И должна заметить, что это «неузнавание» не доставляет мне удовольствия. Считаю до пяти. Раз…

Пожав плечами, на счете «три» Игорь снял кобуру, нож, бросил на пол и пинком швырнул мне эти предметы. Затем, двигаясь совершенно свободно и спокойно, взял второй свободный стул и, поставив его рядом с Альбертом, уселся на него, аккуратно вздернув брюки на коленях, чтобы не помять стрелок.

– Похоже на какой-то плохой театр. Слушаю тебя, Женя.