Подвиг пермских чекистов

— Ты эти настроения выбрось, — возмутился Недобежкин. — С балезинскими территориальщиками сконтактировался? Добро. Полезет «Ворсин» через Верещагино, обязательно полезет.

В Верещагино возвратились под утро. Семериков, отпустив ребят по домам, прошел в комнату милиции при вокзале. В дежурке дремали, сидя на длинном топчане и чемоданах, десятка полтора военных. Разглядел погоны и малость струхнул. Растерзают... Завидев его, дежурный милиционер шустро вскочил и отрапортовал:

— Товарищ капитан, по вашему приказанию...

Семериков прервал его взмахом руки, но было уже поздно. Капитаны услышали, заворочались. Один из них, молодой, с узкими черными усиками, подскочил к Семерикову.

— Ты, капитан, поплатишься за свои фокусы! Бесцеремонно снимать с поезда... Я следовал за генералом, по личному распоряжению товарища Сталина. Это произвол! — срывающимся на визг начальственным голосом кричал щеголеватый капитан. Семериков, успевший оглядеть всех собравшихся, поднял руку, требуя внимания.

— Товарищи, это не произвол и не фокус, а вызвано оперативной необходимостью. Разыскивается опасный государственный преступник, скрывающийся под формой советского офицера. Сами понимаете, на лбу у него не написано. На вас подозрений нет, приношу извинения.

Военные запереглядывались, успокаиваясь, раздались голоса, как же теперь быть, чем оправдаться перед командирами.

— Все будет сделано в лучшем виде, — заверил Семериков.

Пока он, мысленно поругивая чересчур усердных помощников, возился с капитанами, оформлял справки о причинах задержки, настал полдень. Заглянув домой на обед, он узнал, что Вовка не стал дожидаться решения своей судьбы, еще утром удрал, видимо на товарняке. С домашнего телефона Семериков позвонил в линейное отделение милиции, распорядился о задержании парнишки в чекистской фуражке.

Свинцовая тяжесть минувших бессонных суток давала себя знать. За столом в кабинете он подремал минут по десять урывками. Связывался по телефону со станциями, а также со своими коллегами, работавшими западнее Балезино. «Ворсин» пока нигде не «проклюнулся», хотя все билетные кассиры, десятки других работников транспорта располагали его приметами.

В прихожей послышалось гулкое топанье сапог, и в кабинет вошел Два Феди. В ватнике, подпоясанном узким ремешком, из-под низко надвинутого козырька форменной фуражки — орлиный нос.

— Фотей Иванович! — Семериков обрадованно вышел из-за стола, поздоровался за руку. — Проходи, садись...

— Некогда, — буркнул машинист, — «Феликс» на заправке. Слушай, такое дело.

Фотей сегодня утром привел воинский эшелон в Балезино, отцепился, обратного груза не нашлось. Ждал выходного сигнала, чтобы возвращаться резервом. Тут подходит к паровозу военный. В чем дело? От поезда, говорит, отстал. Чемодан с вещами и документами уехал, надо догонять. Возьми, браток, на паровоз. И деньги сует — начку тридцаток.

— Тут я, знаешь мой характер, — продолжал Фотей, — послал его куда следует.

— Эх, Фотей Иванович...

— Понял уж, что промашку дал. Надо было взять на паровоз да сюда к тебе представить. За кипятком, говорит, выскочил, а в руках ни котелка, ни чайника. Подозрительная личность.

Фотей ушел, озадачив Семерикова. Странный военный. Не «Ворсин» ли избрал такой метод передвижения? Нет, не укладывается по времени, рано ему быть в Балезино. Если только он, не дожидаясь в Семеново или Захарово пассажирского поезда, заскочил на тормозную площадку грузового. Такой вариант, между прочим, и предусматривал Черных. А он, Семериков, привязался к свердловскому поезду и упорствует, будто шпион телеграммой его оповестил.

Семериков встал и зашагал по кабинету. Ах, как он самоуверен! Выстроил версию прямолинейно, без запасных вариантов. Грузовые поезда, конечно же, идут без особых задержек, часто обгоняя пассажирские. «Ворсин», стремясь как можно быстрее оторваться от места приземления, мог зацепиться за любой проходящий поезд. А не забрался ли он в санитарный? Мы ж совсем забыли такую возможность.

Приоткрыв дверь кабинета, он кликнул своего боевого помощника и прошел к столу. Позвонил дежурному по станции. Санитарные поезда? Нет, за минувшие сутки не пропускали ни одного. Есть ли на подходе? Предупреждения не было — значит, в текущие сутки не ожидается. Два Феди? Пока здесь. Через полчаса пойдут с грузовым на Пермь.

Зашел Черных. Семериков рассказал ему о подозрительном военном, который пытался сесть на паровоз Фотея Ивановича. Как думает Сергей Александрович, похоже это на «Ворсина»? Сомнительно. А с другой стороны, не уловка ли врага? Изобразив отставшего от поезда, он, не рискуя липовыми документами, может покрыть приличное расстояние. Сигнал надо проверить.

— Вот и я так думаю, — заключил Семериков. — Два Феди на экипировке стоят. Сбегай, уточни приметы. Кочегар-беляночка у Фотея глазастая. Я, пока ходишь, начну проверку по линии.

Позвонил в Балезино. Дежурный линейного поста милиции сказал, что нет, отставшие от поезда военные к нему не обращались. Около десяти утра? Он заступил с двенадцати, рядовой Пантюхин до него дежурил. Найти Пантюхина и выяснить? Есть!

Что же скажет Пантюхин? Зафиксирован отставший или нет? Его мысли прервал требовательный звонок. Капитан Недобежкин из Перми:

— Как настроение, Александр Андреевич? Крепись, дорогой. Закончим войну — отоспимся. Что у тебя новенького?

Семериков докладывал, посматривая на часы. Где сейчас «небесный» капитан? Проследовал Котельнич, на подходе к Кирову, по его расчетам. Но есть большие сомнения. Упустил Семериков из виду грузовые и санитарные поезда...

— Не старайся объять необъятное, — посоветовал Недобежкин. — Все товарные, санитарные и прочие средства передвижения мы чистим на подходах к Перми. Не отвлекайся, работай по своей версии, она руководством управления одобрена.

Подбодрил Федор Семенович. Семериков облегченно вздохнул. Положил трубку на рычаг — звонок из Балезино. Милиционер Пантюхин доложил, что к нему в указанное время действительно обращался пассажир поезда Москва — Новосибирск старший лейтенант Синюхин. Была дана телеграмма в Верещагино о снятии вещей с поезда. Приметы? Обыкновенные, товарищ капитан. Ноги? В сапогах. Нет, не кавалерист, на погонах пушечки.

Ага, вещи должны быть здесь. Семериков собрался было позвонить верещагинскому дежурному, но тут вернулся Черных, с порога дал знак отбоя, сел к приставленному столику.

— Беляночка у Фотея востра-а! Обрисовала того военного — будь спок. Ноги, спрашиваю, не ухватиком у него? Что вы, отвечает! Ноги стройные, походочка четкая, военная. Да поглядите сами: вон по перрону вышагивает. Можете лично его ноги проверить.

— Н-ну? — удивился Семериков. — Здесь, собственной персоной старший лейтенант Синюхин?