Подземелье Мерцающего Света

Страшно, сука.

Но обходится.

Кеша, что до этого прикрыл глаза от страха, выдает:

— Сссаллага и сслаббак!

Но кассец лютый высокогорный как-то слабо реагирует на новый раздражитель. Он шатается. Лапы с трудом держат тело. В итоге, потупив на одном месте с минуту, валится в снег.

— Все что-ли? — выглядывает из-за камня Закко.

— Все, — пожимаю плечами.

Правда, Ктулху на мои команды пока не реагирует. Видимо, все еще занят захватом и подключением к нервной системе монстра, подчинением ее себе. Даже не верится, что краказю смог это сделать с существом тридцать восьмого уровня. Растет малыш.

— А твой щупальцеобразный питомец не мог то же самое сделать с троллем? — спрашивает Закко. — Без стольких проблем бы обошлись. Вообще, к тем летающим зубастым шкурам даже не сунулись бы.

— И сожрало бы Ктулху вместе с троллем огромное невиданное нечто, — замечаю я. — Помнишь, что от того только ступня осталась?

Ждать моего питомца пришлось примерно минут пятнадцать. Остается укрыться в пещере от возможной атаки с воздуха. Мало ли, кто там может пролететь. Мы даже умудряемся затащить тушу зверюги под свод. Благо, силой не обделены. Буги уж точно. А по снежку скользить, не по земле волочить.

И вот кассец лютый высокогорный 38 уровня, украсившийся множеством щупалец, напоминающих львиную гриву, поднимается на ноги.

— Опасная и страшная зверюга, — заключает Буги.

— Интересненько, — выдает Лиси.

— А на нем можно покататься? — интересуется Леха.

— Хех, — усмехаюсь я. — Вот и транспортом горнопроходческим обзавелись.

Глава 44(1). В этой дуре много дури

Запрыгиваю на спину здоровой животины, которую захватил Ктулху.

— Ну, можно сказать, Феррари, — заключаю я, одобрительно, хлопая по крупу. И осматриваю местность. — Высоко сижу, далеко гляжу…

В местности ничего не меняется. Снег, лед, камень и высоченная вершина, теряющаяся в облаках.

— Феррари? — переспрашивает Закко.

— Можно и Бугатти назвать, — хмыкаю я.

— О! — удивленно и восторженно реагирует Буги, — Прямо, как меня!

— Что тебя? — спрашивает Писс-Дум.

— Так, меня же зовут Бугатти, — продолжает улыбаться здоровяк.

Я аж слюной поперхнулся.

— Э… Это как? — уточняю я.

— Ну, у нас в семье традиция такая, — принимается объяснять наш крупный товарищ. — Имена всем дед придумывает. Когда я родился, он решил, что я вырасту красивым и сильным. Так и вышло!

Здоровяк стоит и, довольный собой, лыбится.

— А причем тут Бугатти? — не понимаю я.

— Так дед решил, что имя Бугатти мне подходит, — разъясняет Буги.

— Ну, ты же Буги? — тоже ничего не понимает Закко.

— Так бабка моя, — принимается дальше рассказывать здоровяк, — ну, я рассказывал, троллиха она, сказала, что Бугатти слишком вкусное название для такого аппетитного карапуза. Потому дед и сократил имя. На всякий случай.

— Ну и семейка у вас, — заключаю.

— Ага, — все еще самодовольно лыбится Буги. — Хорошая у нас семья.

— Не знаю, что значат эти непонятные имена, — задумчиво выдает Гон-Донн, разглядывая меня и то, чем стал Ктулху, — но смотрю я на этого монстра, смотрю… И складывается впечатление, что Тур в свое время где-то тут сходил на сторону от своей буренки.

Теперь и я под этим углом рассматриваю свой «транспорт».

Да, нет. Лютый высокогорный кассец кроме как размером и формой на питомца Макса непохож. Хотя, куча клыков, бивней, рогов… Нет. У того мутировавшего теленка все другое было. Этот, с кабаньим рылом, другой. Шкура у него белая и пушистая… Это, скорее, смесь кабана и… громадной мускулистой полярной лисицы. Песец по другому. Кабанопесец.

— Не, брат, — качает головой Писс-Дум. — Непохож на помет Тура. Это тебе кажется, потому что на этом здоровом звере сидит Макс, то есть Саня в теле Макса.

— Может быть, может быть… — Гон-Донн задумывается над этими словами.

Пока продолжается обсуждение схожести и различия питомцев, мне приходится притормаживать порывы Ктулху, рвануть побыстрее. Зверюга, на которой я еду, легко и без видимых проблем преодолевает неровности и препятствия, будь то огромные валуны, глыбы льда, расщелины или глубокие сугробы. Чувствуется, что кассец может шпарить по этой местности с хорошей такой скоростью.

Жаль, на его спине не хватит места всей нашей команде. Хотя… Если постараться, потесниться… Да, нет. Можно, конечно попробовать, но фигня какая-то будет. А так было бы здорово. До нашей цели добрались бы быстрее.

Через полчаса…

— Аа-а-а-х-х-хр-ре-н-неть!

И это не Кеша орет, как можно было подумать.

Это Гон-Донн. Другие от него не отстают. Сложно что-то плавно произнести, когда тебя зверски болтает и шатает.

Сейчас мы все несемся на спине Ктулху, удерживаемые нитями и жгутами Лиси. Благодаря им, мы все вмешаемся, и не слетам с «транспорта». А «несемся» — грубо сказано. Если при поездке в одно лицо, кассец вез меня плавно, словно люксовая тачка, то сейчас, когда нас много и ему неудобно, мы будто на взбесившемся горном козле. Да, он мчится быстро, но происходит это хаотичными рывками. И до плавности хода очень и очень далеко.

Те, кто ездил на «Ниве» трехдверке с ушатанной подвеской с большой скоростью, вообще не притормаживая, через лесную дорогу по ямам, канавам, выступающим корням деревьев, меня поймут. Был случай, друг хвалился вездеходностью своего транспорта. Так-то, да, мы везде смогли проехать. Правда, у меня чуть голова не оторвалась, задница не отвалилась, а позвоночник превратился в аккордеон.

Наши головы тоже чуть не отрываются, хоть и тела прокачены Системой. Но, главное, перемещаемся мы сейчас быстрее. Пусть и под натужный хрип кабанопесца. Ничего, позже передохнем.

Кеша всю дорогу молчит. Нет, он, конечно, попытался в самом начале поездки высказаться насчет качества услуг такси, но… Если мне сложно не заикаясь что-то сказать, то химероид при текущих обстоятельствах и пару слогов не может договорить. Залипает на одной гласной или согласной. И думай, что он этим хотел сказать.

Рывком взбираемся на очередной крутой уступ и нос к носу сталкиваемся с обомлевшим гоблином. Ну, как нос к носу? Носопырка зверюги почти упирается в лоб зеленокожего, выпучившего глаза.

Глава 44(2)

— Хррру! — выдыхает монстр под нами в лицо ошалевшему от встречи гоблину.

Тот шлепается на задницу в сугроб и с ужасом взирает на чудовище.

— Шшшшш! — издает шипение Ктулху, раскидывая в разные стороны веером шевелящиеся щупальца. Видимо, посчитав, похоже, это уместным и смешным.

Он, оказывается, у меня юморист.

Можно представить, что испытывает в этот момент зеленокожий. Или нельзя… Да, похрен как-то.

Но пещерный гоблин «обосрался». Хорошо, что только в переносном смысле.