Подземный меридиан

«Где-то я её видел?» — подумал Андрей.

— Мамочка! Я хочу поплавать,— тянул мальчик.

— Нет, Василек, вода ещё не нагрелась.

— Слышь, братцы, она ему мать. Чтоб мне провалиться!

Самарин и на этот раз не обернулся на говорившего. Силился вспомнить, где видел женщину, но вспомнить не мог.

— Это невероятно! — продолжал судачить все тот же любопытный на лежаке.— Совсем молодая, а посмотри, какой сын. Впрочем, это она выглядит так молодо, на самом деле ей, наверное, не так уж мало лет.

Женщина с мальчиком, словно спугнутая громкой болтовней, сошла с валуна. Балансируя одной рукой и поддерживая другой малыша, направилась ио берегу в сторону санатория. Андрей украдкой глядел ей вслед, пока она не затерялась среди купальщиков.

Самарин был на пляже не один: рядом с ним лежал его друг Костя Пивень. Он только что приехал из Степнянска, и директор санатория разрешил ему поселиться в одной комнате с Андреем. Друзья давно загадали вместе отдохнуть у Черного моря и теперь блаженствовали. По условиям путевки, Костя выехал из Степнянска на четыре дня позже Самарина — теперь он рассказывал Андрею новости. Главную новость выкладывать не торопился. К ней подбирался исподволь, дразня и раззадоривая товарища.

— А что, если тебя, Андрюха, бригадира слесарей,— говорил он будто бы между прочим,— да назначили бы научным сотрудником?

Самарин не ответил. Женщина с мальчиком не выходила у него из головы. Не мог припомнить, где её видел, но что видел, так это несомненно.

— Что ж ты молчишь? — бросил Костя.— Тебя не прельщает карьера учёного?

— Нет,— сказал Андрей, не поворачивая головы.— В наше время ученым быть неоригинально — в науку многие стремятся. Лучше я сохраню свое рабочее звание, — Но ты же скоро получишь диплом инженера.

— Не дипломом останусь в бригаде слесарей.

— Мда-а-а... От этих твоих деклараций попахивает демагогией. Скорее всего, выйдет так, что мы с тобой не успеем здесь как следует прокалить свои хилые телеса, а ты уж станешь научным сотрудником.

Андрей поднялся на локтях, сбросил книгу, прикрывавшую лицо Пивня.

— Костя, не мудри, вижу по твоей лукавой морде, что ты привез новость. Не АКУ ли наш пошёл в серию?

— АКУ в серию не пошёл, а главный его создатель по возвращении с курорта станет ученым мужем.

— А ну тебя! — махнул рукой Самарин и распластался на гальке.— Шел бы ты лучше под грибок, пока не изжарился, как поросенок на сковородке. Кожа-то, смотри, как покраснела.

Костя привстал, оглядел свои длинные мосластые ноги. Кожа действительно на икрах опасно порозовела. И Пивень юркнул под грибок, стоявший рядом.

— Я перед отъездом,— снова услышал Андрей его голос,— был на ученом совете, так там шла речь о создании группы электроники. Каиров и тебя вспоминал, грозился включить тебя в эту группу на правах младшего научного сотрудника. Каково?

Самарин молчал.

— Ты что, оглох, что ли?

— Нет, я все слышу.

— И что ты скажешь?

— Ничего.

— Ну, знаешь! — всплеснул руками Пивень.

— Мне и в бригаде неплохо,— продолжал Самарин тем же спокойным голосом.

— Не дури, Андрей. Брось разыгрывать ничегонепонимайку. Научный сотрудник — это здорово: наука откроет перед тобой горизонты, новые возможности. Ты приобщишься к теории, знаниям, будешь создавать свои приборы на научной основе.

— А ребята? Они ведь работают со мной вместе.

— И будут работать. Куда ж они денутся? Зато ты получишь возможность заниматься только своей машиной. Не как прежде, урывками, вечерами, а с утра до вечера, у всех на виду, и материалы у вас будут институтские, казенные. Вашу новую машину включат в план, и все пойдет своим чередом. Каиров сказал: Госплан отпустит на вашу машину деньги. Он сам поедет в Москву, добьется.

«Да, конечно, Костя прав,— думал Андрей, слушая речь друга.— Научный сотрудник есть научный сотрудник, да только вряд ли меня утвердят в такой должности. Я ведь ещё на пятом курсе учусь, не знают, наверное, об этом. А Каиров этот молодец! Видимо, смелый человек, решительный. Другим и дела нет, а он... видишь как: «Госплан... отпустит деньги». Размах!»

Андрей представил, как будет работать в институте под началом известного учёного Бориса Фомича Каирова.

«Диплом надо защитить. И поскорей»,— решил он.

Первые два года Андрей учился на очном отделении, но затем отец его вышел на пенсию, а мать вскоре умерла, и он вынужден был пойти на завод. Перешел на вечернее отделение. Работал в бригаде сборщиков электронно-вычислительных машин. Потом с группой инженеров его послали за границу. В разных странах он принимал машины, закупленные Советским Союзом. Ездил за границу много раз. Побывал едва ли не на всех отечественных заводах по производству электронно-вычислительных машин. Все меньше времени оставалось у него для учебы в институте. Зато все больше узнавал он схем больших и малых машин. Постепенно, незаметно для себя, Андрей стал специалистом-электроником. Сделал с ребятами из бригады для шахт оригинальный прибор АКУ, а теперь с теми же слесарями монтировал малогабаритную электронную машину СД-1 — «Советчик диспетчера» для шахт и угольных трестов.

Андрей задремал, а потом и заснул крепким молодецким сном. Пивень, глядя на своего друга, тоже присел на камень и закрыл глаза. Думал он о Каирове, Самарине, пытался самому себе ответить на вопрос: как-то сложится судьба Андрея в лаборатории Каирова? Чем кончится союз маститого учёного с молодым талантливым человеком?..

Утром, с наступлением жары, курортный городок затихает: меньше на его улицах народу, не слышно веселого гомона в тесных, выжженных солнцем двориках. Ряды кипарисов, точно солдаты, стоят на склонах гор. Дружным строем взбежали они туда и остановились, не решаясь идти к вершинам, где над скалистым гребнем летят белые веселые облака.

Андрей обыкновенно в эти часы приходил на пляж, выкладывал из голышей ложе и заваливался до самого обеда. Когда солнце начинало припекать, он бросался в воду, плескался, нырял, а иногда заплывал далеко за ограничительные шары и плавал до тех пор, пока с наблюдательного поста не подавали ему сигнал — махали флажком и кричали в рожок.

Другим был Костя Пивень. Телосложением слабый, он утверждал, что лежать на пляже днями вредно, и под этим предлогом все время просиживал в плетеном кресле на балконе за своими книгами.

Как-то Самарин, сам уже черный от загара, предложил ему утром пойти к морю. Костя, обозвав его бездельником, ушел к своему плетеному креслу.

Андрей махнул рукой, направился к выходу. На лестничной площадке было много людей, преимущественно женщины. Самарин неловко поклонился в одну сторону, потом в другую, что-то проговорил смущенно и, не задерживаясь, пошёл к морю.

Он зашел далеко от санаторного пляжа и шел бы дальше, но взгляд его остановился на мальчике, одиноко сидевшем на большом, отлитом из железобетона квадрате-волноломе, который был заброшен на несколько метров от берега в море. Мальчик, казалось, обитал на острове, не желая замечать никого вокруг. Он был увлечен игрой в камушки. Волнение моря, не смотря на тихую погоду, было сильным; волны с глухим, утробным гулом ударялись об угол квадрата, высоко вздымали фонтаны брызг и опускались дождем на голову мальчика, но храбрец не обращал на них внимания.