Подземный мир Лайама

Нельзя же назвать основанием фольклор и дикое зверье.

Словно отвечая на его мысли, Шами заговорил:

– Неужели тебе не страшно, Лайам? Люди говорят, в Комплексе-4 на самом деле видели призраков: полупрозрачные силуэты людей.

– Ой, да люди, конечно, наговорят, – отмахнулся Лайам. – У меня есть довольно стройное предположение, что это за призраков тут повсюду видят, и можешь мне поверить, к настоящим призракам это не имеет отношения.

– Пусть так, но что ты скажешь о черных копателях?

– О, да-да, еще одни бабушкины сказки.

– Но они существуют, Лайам! Нам же рассказывал отец, что видел одного как раз в проходах той стороны. Они там есть, они есть везде. Свихнувшиеся механические существа древних, которые копают и скребутся в черных коридорах, ползают за стенами. Их построили тысячелетия назад, чтобы копать руду, но, когда их создатели сгинули, творенья продолжали копать туннели, а потом стали обретать собственный разум. Темный.

– Да кончай пересказывать мне эти детские страшилки, Шами, ты думаешь, я их не слышал?

Шами невозмутимо продолжил:

– Они выдумали собственного бога и поклоняются ему, соорудив алтари в маленьких темных пещерах, и приносят ему все блестящее. Их также притягивает свет, и стук шагов по камню. Они способны слышать малейшие вибрации.

В этот момент машина наехала на кочку, и всех слегка подбросило. Шами заговорил снова:

– Их темный разум считает людей чем-то вроде паразитов, от которых надо чистить туннели. При этом они хитры и очень умны. Они охотятся, заманивают, могут загнать одинокого путника в тупиковый проход, и тогда в каменных стенах разверзаются трещины и металлические черные руки хватают его и утягивают вглубь!

– А что потом делают? – будничным тоном уточнил Ковард, как будто интересовался который час.

– Не знаю, что делают. Никто не выживал, чтобы рассказать. Но как ты думаешь, долго ли ты проживешь, если когтистые лапы потянут тебя в трещину и будут там таскать по узким пустотам?

– Я слышал, они хотят быть похожими на людей, поэтому выпивают мозг, – бросил через плечо Мик, не отрываясь от дороги.

– Нет, мозг им без надобности. Это же машины, они не могут питаться органикой, – возразил Шами.

– Ну надо же, какое-то рациональное звено в этой байке! – воскликнул Лайам.

Шами веско заметил:

– Кто-то описывает их низкорослыми, ковыляющими, с большими руками, а кто-то, что они ходят в черных плащах. Их электронный мозг видит мир в причудливом свете, но чрезвычайно изворотлив.

– Если у них есть мозг, значит, в него можно всадить нож, – сообщила Калисса, любовно проверяя остроту своего кинжала, что делать в трясущейся машине было вряд ли разумно.

Лайам воззрился на него:

– Зачем ты нам это рассказываешь? Думаешь, мы испугаемся и повернем? Шами, мы из другого теста.

– Ничуть не сомневаюсь, что вы выживете в любой переделке, а вот меня и Мирику порубят там в капусту, пока вы не смотрите, – буркнул парень.

– Калисса, проследи, чтобы Шами не утащил черный копатель.

– Да, Лайам.

– Она шутит и не верит, что такая ситуация возникнет! – воскликнул Шами.

Калисса обернулась и серьезно посмотрела на него:

– Если я увижу, как что-то затягивает тебя в трещину в стене, я спасу тебя и повытаскиваю из этой твари микросхемы.

Шами сглотнул, глядя в ее холодные глаза, но, кажется, его это успокоило.

Тем временем они уже подъехали к фабрике. Здесь собралось несколько человек из так называемой банды, которую сам Лайам считал чем-то вроде сообщества единомышленников. Он объединил вокруг себя людей, ищущих в жизни что-то, не знающих что, но чувствующих, что Лайам ищет тоже самое. На вылазку отправились далеко не все, основная часть осталась в Штабе – доме в промышленном районе, который купил Лайам за бесценок, чтобы было, где собираться, а тем, у кого нет крыши над головой, чтобы было, где жить. Все начиналось с нескольких ребят, которые не знали, чем заняться в жизни, а Лайам дал им цель, потом в Штабе стало довольно многолюдно.

Среди них были не только молодые парни, но и девушки. Им нравилось, что у ребят Лайама царило равноправие, чего в патриархальной Кадолии не всегда можно было увидеть. Возраст тоже разнился: совсем подростки и люди весьма зрелые. Например, Грета – настоящая ведьма, которая затруднялась назвать свой возраст, и погонщик скота Хруст, что потерял в нижних ходах жену и ребенка после нападения горной кошки и искал новый смысл жизни для себя.

Кроме ребят, на дороге в теньке деревьев стояли те, кто оказался в походе случайно: так удачно попавшиеся вчера лысые громилы-близнецы, не забывшие свои дубинки, и недовольный мужчина в обмундировании полицейского с настоящим автоматом на груди.

Близнецы и полицейский поглядывали друг на друга с нескрываемым недоверием. Еще бы, страж порядка и представители криминального мира оказались в одной упряжке. Лайам усмехнулся, чувствуя себя вождем, объединяющим народы.

И, конечно, здесь была Мирика. Рыжие волосы сверкали в лучах утренних облаков, а зеленые глаза светились в предвкушении. Но Лайам с неудовольствием заметил, что она и не подумала как-то собраться в поход, на ней была все та же повседневная одежда, что и всегда: обтягивающие штаны и клетчатая рубашка с закатанными рукавами. Да хоть бы взяла какой-то рюкзак с едой! Нет, некоторая несобранность и взбалмошность этой девчонки определенно был ей в минус.

Мирика заметила, что в машине с ними приехал Шами, и тут же набросилась на Лайама:

– А его-то ты что притащил? Там же опасно будет! Ты хочешь, чтобы его убили?!

– А что я тебе говорил? – проворчал Шами.

– Недооценивай своего избранника, Мирика, он здесь, чтобы тебя защитить.

– Что? – опешила Мирика.

– Ну, Шами, что ты молчишь? Скажи мне все то, что ты горячо говорил мне все утро, упрашивая меня взять тебя с собой.

– Упрашивал? – вскинул брови Шами.

Лайам только мысленно чертыхнулся и решил взять инициативу на себя:

– Он сказал мне, Мирика, что переживает за тебя, когда услышал, что ты отправилась с нами. Да, он не боец, но хотел быть рядом, присматривать за тобой, чтобы ты не упала или не расшибла коленку. Он понял, что мужчина должен быть со своей женщиной, когда она рискует жизнью ради будущего человечества! – На этих словах лицо Мирики начало выражать недоверие, и он подумал, что, наверное, зря сказал про будущее человечества.