Поджигатели (Книга 2)
Шрифт:
Из темноты хижины до Энкеля донесся жалобный гул отброшенной гитары. Он пожал плечами и сказал:
– Пожалуйста, минуту внимания, майор... Я изменяю порядок движения бригады. Твои люди поведут лошадей с больными.
В дверях выросла фигура Варги.
– Мы условились: эскадрон отходит последним. Мы прикрываем тыл!
– Нет, - голос Энкеля звучал сухо, - последними идут немцы.
– А что, по-твоему, мои кавалеристы...
– начал было Варга, однако Энкель, не повышая голоса, но так, что Варга сразу замолчал, повторил:
– Последними идут тельмановцы... So!
Варга
– "So", "so"!
– передразнил он Энкеля.
– Значит, мы... госпитальная команда?!
Он хотел рассмеяться, но на этот раз не смог.
Это был уже третий пограничный пункт, к которому французские власти пересылали бригаду, отказываясь пропустить ее через границу в каком-либо ином месте. И вот уже третьи сутки, как бригада стояла перед этим пунктом. Полосатая балка шлагбаума была опущена; в стороны, насколько хватал глаз, тянулись цепи сенегальских стрелков, виднелись свежеотрытые пулеметные гнезда. Вдали, на открытой позиции, расположилась артиллерийская батарея.
Истомленные горными переходами, лишенные подвоза провианта, в износившейся обуви, ничем не защищенные от ночного холода, даже без возможности развести костры на безлесном каменистом плато, бойцы бригады с недоуменной грустью смотрели на ощетинившуюся оружием границу Франции.
У сенегальцев был совсем нестрашный вид: забитые, жалкие в своих шинелях не по росту, в ботинках с загнувшимися носами и в нелепых красных колпаках, они часами неподвижно стояли под палящим солнцем. В их глазах было больше удивления, чем угрозы.
Даррак, Лоран и другие французы пытались вступить с ними в переговоры, но африканцы только скалили зубы и поспешно щелкали затворами. С испугу они могли и пустить пулю...
Энкель и Зинн третьи сутки напрасно добивались возможности переговорить с французским комендантом. Он передавал через пограничного жандарма, что очень сожалеет о задержке, но еще не имеет надлежащих инструкций.
Солнце село за горы. Энкель, упрямо поддерживавший в бригаде боевой порядок, лично проверил выдвинутые в стороны посты сторожевого охранения. А наутро четвертых суток, едва край солнца показался на востоке, посты, расположенные к северо-востоку, донесли, что слышат приближение самолетов. "Капрони" сделали три захода, сбрасывая бомбы и расстреливая людей из пулеметов.
Не обращая внимания на ухавшие с разных сторон разрывы и визг осколков, Варга подбежал к Зинну. Багровый от негодования, с топорщившимися усами, венгр крикнул:
– Посмотри!..
И показал туда, где на открытой вершине холма стояла французская батарея. Зинн навел бинокль и увидел у пушек группу французских офицеров. Они все были с биноклями в руках и, оживленно жестикулируя, обсуждали повидимому, зрелище бомбежки бригады. Со всех сторон к этому наблюдательному пункту мчались верховые и автомобили.
– Знаешь, - в волнении произнес Варга, - мне кажется, это они и вызвали "Капрони"!
– Все возможно.
– Посмотри, они чуть не приплясывают от удовольствия после каждой бомбы! Если бы здесь могли появиться еще и фашистские танки, те сволочи были бы в полном восторге.
– Ты не считаешь их за людей?
– Люди?!.
– Варга плюнул.
– Вот!.. Если бы они были людьми, республика имела бы оружие. От
– И он увлек Зинна к группе бойцов, прижавшихся к земле между двумя большими камнями.
Когда Зинн спрятался за один из этих камней, первое, что он увидел, были большие, удивленно-испуганные глаза Даррака.
– И эти негодяи называют себя французами!
– сквозь зубы пробормотал Даррак.
За его спиною раздался неторопливый, уверенный басок каменщика Стила:
– Посмотри на их рожи - и ты поймешь все.
Увидев комиссара, Даррак поспешно сказал:
– Прошу вас, на одну минутку!
– и потянулся к биноклю, висевшему на груди Зинна. Он направил бинокль на ту же группу французов, на которую показывал Зинну Варга. Он смотрел не больше минуты.
– И это французы... это французы!..
– растерянно повторял он, опуская бинокль.
Лоран сидел, прижавшись спиною к камню и молча глядя прямо перед собой.
Все так же неторопливо раздался голос Стила:
– А тебе, Лоран, это еще один урок: теперь ты видишь, что если в Испании фашизм официально и носил итало-германскую этикетку, то, содрав ее, ты мог бы найти еще довольно много других названий - от французского до американского! Фашизм, дружище, - это Германия Гитлера и Тиссена, Франция Фландена и Шнейдера. Это Англия Чемберлена и Мосли... Это, наконец, Америка Дюпона и Ванденгейма!..
– Тошно!.. Помолчи!..
– крикнул Лоран.
– Эх ты, простота! Дай нам попасть во Францию...
– Я мечтаю об этом, мечтаю, мечтаю!
– кричал Лоран.
– Дай нам только пробраться за эту проклятую полосу с черномазыми - и ты увидишь, что такое Франция, ты увидишь...
В волнении он было поднялся, но Стил сильным рывком посадил его за камень.
Зинн перебежал к единственной палатке, сооруженной из одеял. Здесь было жилище и штаб командующего бригадой. Энкель стоял у палатки во весь рост и, что удивило Зинна, тоже внимательно разглядывал в бинокль не удаляющиеся итальянские самолеты, а все ту же группу офицеров на французской земле.
– Смотри, - сказал он, увидев Зинна, - они спешат к холму даже на санитарных автомобилях, но ни одну из этих машин они не подумали послать сюда!
Но Зинн его не слушал, он спешил организовать помощь бойцам, раненным во время налета.
– Что я говорил? Ага! Что я говорил?!
– услышал Энкель торжествующий возглас Варги и, взглянув по направлению его вытянутой руки, увидел на дороге, ведущей к пограничной заставе, колонну конницы. Накинутые поверх мундиров бурнусы развевались, подобно сотне знамен, за спинами всадников.
– Стоило им дождаться спектакля, который сами же они и устроили, захлебываясь, говорил Варга, - как они, повидимому, готовы открыть границу и выразить сожаление, что опоздали на полчаса. О, это они сумеют сделать! Скоты, проклятые скоты!
– Меня интересует другое, - проговорил Энкель.
– Чтобы задержать нас, они не решились поставить на границе ни одного французского пехотинца. Смотри: сенегальцы и спаги. Я не удивлюсь, если следующих, кто идет за нами, здесь встретит иностранный легион.