Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)

______________

* Die Gotterwelt, 194; D. Myth., 647; Beitrage zur D. Myth. Вольфа, I, 232.

По другому метафорическому представлению, дождь рассматривался как моча, испускаемая богом-громовником или теми мифическими животными, в образе которых олицетворялись тучи. В числе многих названий для облака в санскрите находим и megha; корень этого слова - mih (migh), означающий вообще: изливать, и в частности: испускать мочу, тёпа - моча; рус. мочить, мочиться также употребительно в обоих значениях (мочевина, мочевой пузырь, моча мокрота, сырость); сравни латин. urina и urino - лазить в воду, нырять. Санскр. корню mih в старославянском языке равносильная форма должна быть мы; форма эта является в существительном мьгла (рус. мгла, лужиц, mh а, пол. mg а, др.-чешск. mhla, ново-чешск. mlha, сербо-хорват. магла) - туман; в наречии хорутанском mgla - облако, а meglibza - туман южнорус. мжичка мелкий дождь и мжить - идти мелкому дождю = то же, что в лужицком miholak и miholic. С теми же значениями удержался корень mih и в других языках: англос. mige, mah, migon- mingere, готск. maihstuts- нечистота (= немец, mist, скандии, mistr- туман), milhma (сравн. чешек, mlha) - облако; литов. myzu - мочусь, migla - туман, греч. o-uixлn - туман, ouixew, ouixua - мочусь и моча*. Древние римляне выражались о дожде: Jupiter mingit; у греков было подобное же представление о Зевсе (см. выше стр. 290). В верхнем Ифальце, когда случится проливной дождь, крестьяне говорят: "die Gaste im himmlischen Wirthshause hatten zuviel getrunken und pissten nun hinynter"; если 10-го июня идет дождь, то на Рейне говорят: "Margareth pisst in die Nusse"** подобно тому, как у нас о дожде, пролившемся в 20-й день июля, выражаются: "Илья, или олень в воду насцал" (см. выше стр. 162). Народная загадка: "стоит Спас на берегу, а сцит за реку" означает: дождь***. Любопытно, что слово сдать (испускать мочу) лингвистически тождественно с глаголом сосать = ссати**** - вытягивать из грудей мо(343)локо, что указывает на древнейшее сродство понятий дождя, мочи и молока; великор. сиська или титька (грудь, сосок) в малорусском наречии произносится: циць-ка. В старинных рукописях и в народном языке слово сцать употребляется в смысле сосать и доить молоко: "коя мати своя дети сцеть? море реки"*****; "четыре братца в одну лунку ссат" - четыре коровьих соска выпускают молоко в подойник Г. Коссович сближает славян, млеко с причастною ведаическою формою milha от корня mih мочить, орошать******. Как уподобление дождя молоку заставило видеть в тучах женские груди или коровье вымя, так метафорическое название дождя - мочою дало повод наделить их половыми органами; имена, присвоенные этим органам, указывают на излияние жидкости******* и ставят их в близкую связь с представлениями дождевых ливней. Великор. бурить- лить более, чем сколько нужно, буриться (серб, бурити) - мочиться; судя по этому, буря заключает в себе понятие не только стремительного вихря, но и проливного дождя; пурить мочиться, пура - засциха, пырка - мужской детородный член и пурга - метель, вьюга, ветр с дождем********. Грозовые тучи, несясь по воздушным пространствам то огненными быками и жеребцами, то дойными коровами и кобылицами, выбрасывают из себя молнии, как горячее испражнение, и проливают дождь, как урину. В народной русской сказке********* является чудесный бычок-дристунок. Гонится за царевичем и его сестрою демонический оборотень (медведь или волк - железная шерсть); никто не в силах спасти их - ни орел, ни сокол, ни быстроногий конь; спасает их бычок-дристунок: он посадил на себя беглецов и всякий раз, как только злой оборотень начинал нагонять, залеплял ему дриснёю зрение, и тот должен был спешить на синё море и промывать свои глаза; а тем временем бычок все вперед да вперед! Этот бычок - олицетворение дождевой тучи, и, по преданию, сохранившемуся в сказочном эпосе финнов, он прилетает на помощь к царевичу и царевне с неба**********. В эпоху забвения истинного смысла древнего метафорического языка, когда обожание небесных стад было перенесено на обыкновенных животных, индусы очистительное значение, соединяемое с огнем и дождевой водою, приписали испражнениям священных быков и коров, что и засвидетельствовано их религиозными обрядами; в очищение грехов они пили коровий экскремент и почитали за особенно угодное богам лечь под коровий навоз и сжечь себя огнем. Один из средневековых путешественников в Индию*********** рассказывает: "природные жители этой земли обожают быка, на котором шесть лет работают, а на седьмой год дают ему отдых и ставят в священном, общественном месте. Кал и мочу этого быка они собирают на серебряные и золотые блюда: мочою моют свои лица, глаза и уши, а калом мажут щеки и грудь и думают, что чрез это освятили себя на целый день"************.

______________

* У. 3. 2-го отд. А. Н., VII, в. 2,19-20.

** Sonne, Mond u. Steme, 259-560.

*** Камчадалы думают, что во время дождей небесные боги испускают на землю свою мочу. Beitrage zur D. Myth., 1,209: "Kinder, die gem mit feuer spielen, pissen auch gem ins hett".

**** От старинного су-ти - лить, откуда сытая вода - весеннее полноводье, сытеть - прибывать (о воде), медовая сыта, сытый - полный, здоровый, налитой (сравни: туча и тучный).

***** Архив ист.-юрид. свед., I; ст. Бусл., 48.

****** Мат. сравн. слов., 1,501.

******* Потебн., 93: "от пить (санскр. pi, детское удвоенное пи-пи и лисить) и несколько измененного корня глагола соути образуются некоторые названия половых органов".

******** Ч. О. И. и Д. 1865, II, 62.

********* Н.Р.Ск.,VII,27,28.

********** Матер, для изучен, нар. слов., 82-89. Когда бычок-дристунок был зарезан, из его внутренностей вышел могучий карлик - мужичок-с-ноготок (молния).

*********** Монах Одерико ди Порденоне.- Ч. О. И. и Д. 1864, III, 200.

************ Женское молоко, вместе с медом и кровью, употреблялось в старину как целебное средство от болезней.- Оп. Румян. Муз., 551.

Эпические сказания славянских племен обильны преданиями о мифических быках и коровах. Наряду с золотогривыми-золотохвостыми конями фантазия со(344)здала тура - золотые рога и золоторогих, золотохвостых коров с частыми звездами по бокам*. Особенно интересна сказка о вещей корове-бурёнушке**, которая и своим именем и чудесными свойствами напоминает вещего коня-бурку, подобно тому, как сказочные герои входят в голову своего богатырского коня, так здесь гонимая мачехой падчерица влезает в одно ушко коровы (то была ее родная мать, превращенная в корову) и выходит из другого ненаглядной красавицей, досыта накормленной и напоенной. В собрании сказок братьев Гримм есть одна***, весьма близкая к нашей, которая, вместо коровы-бурёнушки, выводит козу. Обращаясь к этой козе, девица просит: "Zicklein meck! Tischlein deck!" - и тотчас является накрытый столик с разными вкусными яствами; а скажет: "Zicklein meck! Tischlein weg!" - и столик исчезает. Взамен чудесного столика в норвежской редакции**** говорится о скатерти-самобранке, лежавшей в ухе большого быка, который и кормил и поил голодную падчерицу; у лужичан же корова дает сироте из одного рога есть, а из другого пить*****. То же значение придает рогам и хорутанская приповедка******: нелюбимому пасынку помогает вол; "если ты будешь голоден (сказал он ему), то сними мой правый рог - и внутри его найдешь и напитки, и яства!" Пасынок так и делал; через несколько дней стал он здоровее и сильнее, чем родной сын мачехи, хоть она и мучила первого голодом, а последнего до отвалу кормила*******. Плодородие, возбуждаемое на земле весенними ливнями, заставило видеть в дожденосной туче скатерть-самобранку и рог изобилия; обе эти метафоры народная фантазия связала с облачною коровою. В индийских преданиях находим соответственное представление о чудесной корове Kamaduh, которая рассыпает из своих неистощимых сосцов всякие блага********. Насыщаясь молоком мифической коровы, сказочные герои приобретают ту же могучую силу и красоту, какими наделяла богов вкушаемая ими амрита (живая вода). Так в немецкой сказке********* у одного мужа жена родила сына; она нежно любила своего ребенка и целые семь лет кормила его грудью. Отцу это не понравилось; видя однажды, как мальчик сосал материнскую грудь, он с сердцем сказал жене: "о, чтоб тебе коровою сделаться!" - и в ту же минуту она стала коровою. Каждый день мальчик выгонял свою превращенную мать на зеленый луг и по-прежнему сосал ее с утра до вечера. Раздраженный отец положил умертвить и корову и сына. С печалью на душе пошел мальчик в хлев и стал жаловаться корове; она посадила его промеж рог и унесла далеко-далеко в дремучий лес. Там он сосал ее еще дважды семь лет, сделался всё сокрушающим силачом и принялся за богатырские подвиги, совершение которых обыкновенно приписывается богу-громовержцу. Это - поэтическое представление дождевой тучи, которую сосет родившаяся в ее недрах молния или Перун, являющийся в наших сказках под знаменательными прозваниями (345) богатыря-Соски и Бури-богатыря, Коровина сына (см. гл. XX). Словаки********** рассказывают о богатыре, который, начиная со дня рождения, дважды семь лет сосал материнскую грудь; по исходе означенного времени мать привела его в лес и велела вырвать сосну с корнем, но мальчик не в состоянии был этого сделать. "Ты еще недовольно силен!" - сказала мать и позволила ему сосать свою грудь еще семь лет; после того он так укрепился, что, приведенный в лес, обхватил толстый бук, вырвал его с корнем и взял себе вместо дубинки. Подобно тому в немецкой сказке*********** богатырь Дубыня (старинное прозвание бога-громовника - см. ниже) семь лет сосал материнскую грудь да столько же лет пил львиное молоко. Сказочная корова, будучи убита, не умирает окончательно, а только перерождается в новые образы: из ее внутренностей или пепла вырастает ходячая (подвижная, летучая) яблоня с серебряными листьями, золотыми плодами и журчащим из-под корней источником; по другому сказанию, из пепла сожженного быка рождаются конь, собака и яблоня************. Такие превращения нимало не противоречат основному смыслу предания; ибо быстроногий конь, гончая собака и дерево, приносящее золотые яблоки и точащее живую воду, суть древние поэтические метафоры дождевых облаков. Поражаемая молнией, корова-туча сгорает в грозовом пламени, а из пепла ее, т. е. из паров, которые подымаются вслед за пролившимся дождем, образуются новые облака.

______________

* Н. Р.Ск.,У,стр.79,181.

** Ibid., VI.54, 55; Кулиш, II, 23-26; Срп. прилов., 32; Эрбен, 209; Сб. Валявца, 222-3; Глинск., I, 227-242.

*** Сказ. Грим., 130.

**** Ск. норв., 1,19.

***** Эрбен, 86-87.

****** Сб. Валявца, 49-51.

******* По смерти вола мальчик взял его рога; посмотрел в правый рог перед ним явился большой город, открыл левый рог - оттуда выступило такое стадо, что глазом не окинешь! (Сличи у Гальтриха, 35: "Das Zauberhom".) См. выше, стр. 296, о ларчике или коробе-туче, из которого также появляются стада и город.

******** Andeutung. eines Systems der Myth., 186; статья Я. Гримма "Ueber den Libesgott".

********* Гальтрих, 17.

********** Slov. pohad., 478-496; Westsl. March., 144.

*********** Вольф, 307.

************ Н. Р. Ск., V, стр. 136.

Возделывание земли издревле совершалось волами; та же работа приписана была и небесным быкам, с помощию которых Перун, как могучий пахарь, бороздил облачное небо (см. гл. XI). Под влиянием этого воззрения греки создали миф о медноногих, медноголовых, огнедышащих быках, на которых пахал Язон. Чехи рассказывают о пахаре Премысле: призванный на княжение, он покинул плуг, а два пегих быка его поднялись на воздух и скрылись в расщелине скалы, которая тотчас же сомкнулась (скала = туча, см. гл. XVIII). На древнее предание о небесных быках валахская сказка* наложила легендарный тон: у одного бедняка родился сын; надо было окрестить его. Отец долго не находил кума - никто не хотел помочь ему, тогда сам милосердный Бог низшел на землю и соизволил быть восприемником; младенца окрестили и нарекли Петром в честь апостола небесного привратника. Господь подарил своему крестнику корову, которая (пока вырос ребенок) наплодила целое стадо, и между прочим двух славных коров: бурую и пеструю. На ту пору было объявлено королем: кто сумеет в один день вспахать две десятины меди, за того выдаст он замуж прекрасную королевну, а кто возьмется за дело да не исполнит, тот отвечает своей головою. По совету бурой коровы, Петр вызвался на подвиг, сделал себе железный плуг в двенадцать центнеров весу и с раннего утра принялся за работу. Бурая и пестрая коровы тащили плуг, и половина работы была окончена к полудню. Король, не желая породниться с простым крестьянином, прислал ему обед, в который было примешано сонное снадобье. Петр пообедал, прилег и крепко уснул. Между тем солнце склонилось к западу и стало садиться; напрасно бурая корова толкала своего хозяина - он не пробуждался; чтобы прервать обаятельный сон, она подняла его на рога и подбросила высоко на воздух; от сильного падения юноша проснулся и стал жаловаться на потерю времени. Тогда пестрая корова подошла к горизонту и подвинула своими рогами солнце назад - на полдень, так что Петр ус(346)пел покончить работу к сроку**. В немецкой сказке Die Konigstochter in der Flammenburg*** Господь дарит своему крестнику чудесного быка. Содержание ее следующее: у одного бедняка было столько детей, сколько дыр в решете: когда Бог послал ему еще нового сына, он пошел искать кума, встретил на дороге старца и пригласил его в кумовья. Тот охотно согласился и подарил крестнику теленка с золотой звездой во лбу, родившегося в тот же самый день, в какой и мальчик явился на свет. Теленок вырос и сделался большим быком; мальчик погнал его пасти, и когда поднялись они на гору, бык сказал своему маленькому хозяину: "оставайся здесь и спи, а я тем временем поищу для себя корму". И только что мальчик заснул, бык ринулся с быстротою молнии, прибежал в обширные небесные луга и стал поедать золотые астры (sternblumen, цветы-звезды). Перед самым закатом солнца он поспешил назад, разбудил мальчика, и воротились вместе домой. На другой день бык опять удалялся в небесные луга, и так продолжалось до тех пор, пока не исполнилось мальчику двадцать лет. Тогда сказал ему бык: "садись ко мне промеж рог, я понесу тебя к королю; попроси у него меч в семь локтей и обещай освободить его дочь". Король дал ему железный меч, но мало рассчитывал на успех. Королевна была похищена двенадцатиглавым драконом и заключена в огненном городе, к которому никто не смел приблизиться; на пути к этому городу стояли высокие, непроходимые горы и шумело бурливое море. Юноша сел промеж рогов быка и в одно мгновение очутился у высоких гор. "Нам придется воротиться!
– сказал он, - через горы нельзя переехать".
– Погоди на минуту!
– отвечал бык, ссадил молодца наземь, разбежался и целый ряд гор сдвинул своими могучими рогами в сторону. Отправились они дальше и вскоре прибыли к морю; бык наклонил голову, потянул в себя воду, выпил целое море и перешел на другой берег, не замочивши ног. Вот и огненный город виднеется; на далекое расстояние пышет оттуда таким жаром, что добрый молодец не в силах вытерпеть. "Стой!
– закричал он быку.
– Ни шагу далее, иначе мы совсем сгорим!" Но бык не внял его голосу, быстро примчался к городу и вылил из себя многоводное, незадолго перед тем поглощенное море; пламя угасло, и поднялся густой пар, от которого все небо покрылось облаками. Из-за туману явился двенадцатиглавый дракон; добрый молодец схватил обеими руками тяжелый меч и одним взмахом снёс ему все двенадцать голов; дракон ударился о сырую землю с такою силою, что она задрожала. "Служба моя окончена!" - сказал бык и направил свой быстрый бег в небесные луга; с тех пор он не являлся более, а счастливый победитель дракона женился на прекрасной королевне. Смысл сказки легко объясняется: красавица-Солнце похищена драконом, т. е. затемнена туманами и тучами; чтобы освободить ее, надо осилить три преграды: облачные горы, дождевое море и огненный город = жилище молниеносного змея. Сказочный герой исполняет трудный подвиг освобождения с помощию быка, который сам не что иное, как зооморфический образ громовой тучи, а богатырский меч в руках доброго молодца = Перунова палица. В борьбе быка с драконом фантазия представила живое, поэтическое изображение весенней грозы: туча несется на тучу, гремит гром, блистают молнии, проливается дождь, и на проясневшем небе (дракон гибнет, бык исчезает) появляется богиня-Солнце. Выводя из-за туч дневное светило и рассыпая плодотворное семя дождя, Перун, по древнему представлению, празднует свой брачный союз с освобожденной им небесной красавицей. Это свадебное тор(347)жество в немецкой сказке есть результат победы над злым демоном - драконом; а в валахской, где придан мифу не воинственный, а мирный, земледельческий характер, невеста добывается пахатным трудом. Разница двух означенных сказок - та, что в немецкой редакции весенняя гроза обрисована в эпической картине битвы, а в валахской - громоносный Перун является пахарем, бороздящим медное поле, т. е. небо, тяжелым плугом, который влекут облачные коровы. Чудесный бык немецкой сказки сдвигает своими рогами высокие горы ( = тучи); тот же поэтический образ находим в русском заговоре: "в восточной стороне стоит буевой остров, на том буевом острове стоит святое дерево****, из-под того святого дерева выходит булатный бык, булатными рогами гору бодет, ногами скребет; как у этого булатного быка булатные рога крепки, не гнутся и не ломятся и не плющатся, так бы у меня раба божия становая жила не гнулась и не ломалась, крепко бы стояла - кол колом, рог рогом!"***** Золотые рога мифических животных, как те острые орудия, которыми они наносят свои страшные удары, служат метафорическим обозначением разящих молний (см. ниже гл. XIV, где указано поэтическое представление молнии острым клыком золотым зубом). Согласно с этою метафорою и с поэтическим представлением небесного пламени грозы жертвенным костром******, возник обычай (известный у греков и германцев) золотить рога у тех животных, которые предназначались в жертву*******.

______________

* Шотт, 14.

** Подобное представление о корове, носящей на голове солнце, встречается и в финских преданиях.- Sonne, Mond u. Sterne, 133.

*** Гальтрих, 21.

**** О Буяне-острове и небесном дереве см. гл. XVI-XVII.

***** Щапов, 60.

****** Издревле бог-громовник почитался верховным жрецом (жрец = сожигатель); в греческих сказаниях боги посылают своих чудесных быков для принесения их в жертву (Der Ursprung der Myth., 185).

******* Idid., 221.

Облака и тучи казались нашим предкам волнистыми, мохнатыми шкурами, покрывающими небесный свод. На основании этого сравнения облако называется в санскрите vrsanam tvacam- буквально: дождящая кожа, от vrs- идти дождю, vrsan - проливающий дожди, эпитет Индры, и tvac - покрывать, tvaca - кожа*. Другое санскр. слово varna - облако и кожа имеет корень vr, var - tegere; посредством обыкновенного перехода звука v в и, от этого корня образовались в санскрите: ura (= vara) и urna (= varna)- шерсть, волна, откуда объясняется и наше руно; urana и urani - баран и овца, urabhra (от ига и bhr - носить) - баран, козел, т. е. носящий шерсть, urnanabha - ткач шерсти, паук. Существительному urana (= varana) вполне соответствуют персид. barrun (муж. р.) и аггап (жен. р.), курд, barani, рус. баран, чеш. beran, литов. baronas, ирл. bruinn. Слово varna сохранилось у других индо-евроепейских народов в значении руна и шерсти, с теми звуковыми изменениями, какие вызваны особенностями каждого языка: др.-слав. влна, рус. волна, пол. welna, чешек, wlna, литов. wilnas, готе, vulla, англос. wull, сканд. ull, др.-нем. wolla, латин.- vellus, villus**. Того же происхождения слова: волос (влас), употребительное в областных говорах в смысле руна, волосёнь - длинная овечья шерсть, во(а)лоха - кожа, шкура, валох - баран, волохатый - косматый, длинношерстый, волокно - прядево***. Шкура, шерсть, волоса точно так же покрывают тело, как одежда или ткань, приготовляемая из пряжи: эта основная идея покрытия доселе нераздельна с глаголом облекать (обволакать), которым объясняется наше облако; общий корень для всех этих речений vr, var. Согласно с указанными лингвистическими данными, об(348)лака представлялись небесными одеждами (см. стр. 276), волосами, прядевом (см. гл. XXIII) и шкурами различных животных. Народная русская загадка обозначает облако в следующих метафорических выражениях: "тур и поскоки, олень и поглядки, шерсть черна соболя"****. С понятием покрывать тесно соединяется представление об охранении, защите, покровительстве: санскр. uranah защитник, varanah - могучий, сильный; отсюда возникло уподобление облака кожаному воинскому щиту (сравни: щит и защита). Громовержец Зевс, шествуя в грозовой туче, закрывался ею, как нагрудником или щитом, и потому назывался ayioxoc = носящий эгиду, эта эгида (буквально: козлиная шкура; aic, aiyoc), по свидетельству Гомера - бурная, косматая, ярко блестящая, была дарована ему хитрым художником Гефестом. Потрясая ею, Зевс наводил ужас на смертных:

______________

* Подобно тому от корня sku или ku, заключающего в себе понятие покрова, произошли: cutis и шкура.- Чтения о языке М. Мюллера, 288.

** Звук г везде сменился в l. Пикте, 1,358; II, 23; У. 3. 2-го отд. А Н., VII, в. 2, 24-26.

*** Обл. Сл., 20; Доп. обл. сл., 17, 25, 317.

**** Этн. Сб., VI, 86.

В оное время Кронион приял свой эгид бахромистый,

Пламеннозарный, и, тучами черными Иду покрывши,

Страшно блеснул, возгремел и потряс громовержец эгидом

Вновь посылая победу троянам и бегство данаям*.

______________

* Илиада, XV, 308-310; XVII, 593-6.

Так изобразил поэт удары грома и блеск молний. Дочь Зевса, воинственная Афина, владела такою же эгидою, в средине которой помещалась голова Горгоны, страшная своими убийственными взорами. Намеки на подобное представление тучи огненным щитом встречаются и в русских сказках (сравни выше, стр. 110- I)*. Так как древнейший язык употреблял одинаковые названия и для звериной шкуры, и для животных, покрытых мохнатою шерстью, то арийское племя не только признавало в облаках небесное руно, но и сверх того олицетворяло их бодливыми баранами, резвыми овцами, прыгающими козлами и козами. И баран, и козел известны своею похотливостью в весеннюю пору, это характеристическое свойство их народная фантазия сблизила с плодотворящею силою весенних грозовых туч, испускающих из себя семя дождя: сравни ярь - весна, ярость похоть, Ярило - дождящий Перун, ярка, ярочка - овца, серб, jарац - козел, jарица - молодая коза, jарина - овечья шерсть**; подобно тому санскр. vrszan - прозвание Индры, дождевое облако и козел. Но если в применении к самцам, оплодотворителям стад, дождь принимался за плотское семя, то в применении к самкам в нем видели молоко, проливаемое небесными овцами и козами. Белые облака, являющиеся в жаркие летние дни на небе, до сих пор называются у немцев schafchcn***, на Руси - барашками, а у болгар овцами Ильи-пророка****. Об этих облаках-барашках в Германии выражаются: "der Herrgott butet seine Schafe", "der liebe Gott futtert seine Schafchen mit Rosenblattern"*****. Народная русская загадка "бессмертная черная овечка вся в огне горит" означает темную ночь, блестящую звездами******. Первоначально загадка эта, по всему вероятию, прилагалась к черной туче, сверкающей молниями; но, под влия(349)нием постоянного отождествления ночного мрака с потемняющею небо тучею, означенный образ принят за метафору звездной ночи. Сияние молний, обыкновенно уподобляемое блеску благородных металлов, заставило соединить с облачным руном эпитеты золотого и серебряного. Греческий миф рассказывает о священном златорунном баране, который бегал по воздуху над широкими морями и сушею: баран этот увёз детей Нефелы (Neфeлn облако; дети, рождаемые облаком, суть молнии) Геллу и Фрикса: первая, подобно Гефесту, упала в море, а последний принес барана в жертву Зевсу, т. е. предал его сожжению в пламени грозы; золотое же руно Фрикс пригвоздил к дубу (в священной роще Арея), где оно висело оберегаемое страшным драконом и "блистало, как облако, облитое золотистыми лучами утренней зори"*******. Славянские сказки также знают баранов и овец с золотой и серебряной волною********, как знают они и козу золотые рога, тождественную той быстрой златорогой и медноногой лани, которую изловил Геркулес. Польское предание упоминает о крылатых овечках, на которых спасалась от нечистого духа царевна, несясь по воздуху. Сверх того, сказочный эпос упоминает про чудесного козла и овцу, которые, подобно мифическим коням, рассыпаются златом и серебром*********. Разя тучи, молния проливает из них дождевую влагу; так как, с одной стороны, рога животных издревле употреблялись вместо пиршественных кубков, а с другой, рог был символом молнии, то отсюда возникло представление о роге изобилия, рассыпающем на землю цветы и плоды. Греческий миф рассказывает о козе Амалтее, питавшей младенца-Зевса; в благодарность за то - Зевс поместил ее с двумя козлятами на небо, где они и блестят ярким созвездием. Литовцы одной из звезд дают название "Перкуновой козы"; а русские сказки говорят о многоочитых козах, приставленных на небе сторожить божьи яства. Сломленный рог Амалтеи обладает чудным свойством давать все, что только душа пожелает. В руках наяд роги заменяют урны, проливающие на землю благодатный дождь; то же значение имеют роги в руках валькирий, обязанных угощать богов и блаженных героев бессмертным напитком**********, и рог Святовитов, по которому гадали о будущем урожае. Предания индоевропейских народов ставят барана и козла в близкую связь с богом-громовником: в гимнах Ригведы Индра называется бараном***********; Зевс представлялся иногда с головою этого животного************, Гермес ездил на баранах, а на празднествах Вакху значительная роль принадлежала козлу; по указаниям скандинавской мифологии, баран был посвящен Геймдаллю*************, а в громовую колесницу Тора запрягались два козла, которые мчались с нею по небесным пространствам: из-под их копыт летели молниеносные искры, стук быстро вертящихся колес производил громы. Духи неистового воинства, по свидетельству некоторых саг, несутся по воздуху на козлах**************. В Младшую Эдду занесено сказание: как однажды Тор, в сообществе с хитрым Локи, отправляясь на подвиги против великанов, остановился ночевать в доме простого крестьянина. Желая утолить голод, небесный гость убил своих упряжных козлов, сварил их мясо в котле и пригласил хозяев разделить с ним ужин, но вместе с тем приказал, чтобы (350) они бережно складывали оглоданные кости в козлиные шкуры. Сыну крестьянина (Тиальфи) вздумалось из кости от задней ноги попробовать мозгу, и он расколол ее ножом. На другое утро Тор освятил козлиные шкуры своим молотом, и оба козла тотчас же воскресли бодрые и невредимые, только один с хромою заднею ногою***************. Падшие в битвах герои, наслаждаясь в валгалле блаженством, участвуют в трапезе богов, пьют бессмертный напиток (мед), добываемый из сосцов всегда доящихся коз, и едят вкусного вепря (о вепре, как олицетворении тучи, см. гл. XIV), который хотя и подается на стол ежедневно, но никогда не умаляется: что бывает съедено в продолжение дня, то за ночь опять вырастает. Этим сказаниям соответствует индийское верование о корове - общей матери и кормилице всего сущего, рассеченное мясо которой подавалось на божественных пирах и которую каждый раз после того грозовые духи (Ribhys) вновь создавали из ее снятой кожи****************. Так дождевые тучи, пожираемые во время грозы богом-громовником, снова восстают из паров и туманов и заволакивают небо своими темными, подобными шкурам покровами. Мифические предания о Торовых стадах-тучах в христианскую эпоху получили легендарную обстановку и послужили материалом для прекрасных поэтических рассказов, связанных с именем Спасителя. Странствовали некогда Христос и св. Петр, говорит немецкая легенда, и случилось им зайти на отдых к бедному мужику, у которого только и было, что одна овца. "Мы пришли издалёка, - сказали они, - и так утомлены, так голодны, что, конечно, должны умереть, если не подкрепим себя мясом". Бедный почувствовал к ним сострадание, убил свою овцу, разложил огонь и приготовил жареное. После угощения Христос велел собрать все кости и положить их в овечью шкуру, и потом все легли спать. Ранним утром поднялись святые странники, благословили бедняка и тихо удалились. Когда проснулся крестьянин, он увидел перед собою большое стадо овец, и впереди всех стояла та самая, которую вчера он зарезал для своих гостей*****************. Подобный рассказ известен и в нашем народе******************: добродушный бедняк режет для трех таинственных странников свою единственную телушку; по окончании трапезы один из гостей собирает оглоданные кости, выходит на двор и начинает раскидывать их по всем закутам - и вдруг, откуда что явилось! наполнились закуты славными черкасскими быками.

______________

* В сборнике монгольских сказок (Шидди-Кур, в Эти. Сб., VI, 42) говорится о козлиной шкуре: если ударить по ней слегка - пойдет небольшой дождь, а если сильно - то проливной.

** Срп. рjечник, 247.

*** Diе Gotteiwelt, 18, 276: "schwechen die lichtweiszen Ummerwolken am ilimmel, so sagt man in der Mark: Frau Ilolla treibt ihro Schafe aus".

**** Каравел., 240.

***** Die Gоtteiwelt, 89.

****** Послов. Даля, 1063.

******* Der Ursprung der Myth., 220; Мифы классич. древности, 1,189.