Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)
Шрифт:
************************** Н. Р. Ск., III, стр. 127-130; сличи: Вольф, 243-250; Гальтр., 9; Штир, 15; Zeitsch. fur D. M., II, 367-377; Закавказ. край, соч. Гакстгаузена, II, 71-72.
*************************** Эрбен,115.
**************************** D. Myth., 297-8.
***************************** П. С. Р. Л., IV, 63; Ник. Лет., III, 211.
****************************** Приб. к Изв. Ак. Н., 1,126-8.
Теперь можно будет пояснить смысл некоторых народных заговоров. Ратник, отправляясь на войну, произносит такое заклинание: "Под морем (= небом) под Хвалынским стоит медный дом, а в том медном доме закован змей огненный, а под змеем огненным лежит семипудовый ключ от княжева терема, а во княжем тереме сокрыта сбруя богатырская... Поймаю я лебедь: ты полети к морю Хвалынскому, заклюй змея огненного, достань ключ семипудовый.
– Не моим крыльям долетать до моря Хвалынского, не моей мочи расклевать змея огненного, не моим ногам дотащить ключ семипудовый; есть на море на океане, на острове на Буяне ворон, всем воронам старший брат: он долетит до моря Хвалынского, он заклюет змея огненного, притащит ключ семипудовый". Далее рассказывается, что ворон разбивает медный дом, заклевывает змея и приносит ключ. "Отпираю я тем ключом княжой терем, достаю сбрую богатырскую. Во той сбруе не убьют меня ни пищаль, ни стрелы, ни бойцы, ни борцы, ни татарская, ни казанская рать... Чур слову конец, моему делу венец!*" Заклинатель обращается к спасительной помощи Перуна, как воинственного бога, владеющего несокрушимым оружием; черная туча-змей, окованная зимним холодом, прячет Перунову богатырскую сбрую (= молниеносную палицу), замыкает ее в неприступных кладовых накрепко, и только один вещий ворон (см. выше стр. 253) может разбить своим носом медный дворец, заклевать змея, отомкнуть кладовые и достать меч-кладенец, т. е. вместе с весною, приносящею живую воду дождей, является и быстролетная молния, поражающая тучи. В другом заговоре на любовь красной девицы читаем: "За морем за Хвалынским во медном городе, во железном тереме, сидит добрый молодец - заточен во неволе, закован в семьдесят семь цепей, за семьдесят семь дверей, а двери заперты семидесятые семью замками, семидесятью (семью) крюками. Никто доброго молодца из неволи не освободит, никто доброго молодца досыта не накормит, допьяна не напоит. Приходила
______________
* Сахаров., I, 26.
** Сахаров., 29-30.
XII. Баснословные сказания о зверях
То же впечатление быстрого движения, какое породило стихийные явления с птицами, заставило сблизить их и с легконогим конем. Названия, данные человеком этому животному, указывают на скорый бег. санскр. acva (муж. рода), acva (жен.) - лошадь имеют корнем ас - реппеаге, penetrare; в Ведах acu - быстрый; acuga - ветр и стрела. Слово acva сохраняется во многих языках арийского происхождения - в различных формах: в зенде асра (так как cv постоянно переходит здесь в ср), перс. asp, asb, афган. as (муж.) и aspa (жен.), осет. ews, iews, (вместо esw), литов. asqwa - кобылица; сюда же относит Пикте еолийск. ixxoc (iппoc), лат. equus, equa. У племен славянских название это не удержалось; место его заступили слова, большею частию заимствованные от татар, которые славились в старину своими конями. Исключение составляет только кобыла (илл. kobila, вен. kabala, греч. xaBaллnc, лат. caballus, ирл. capall, сараШ - лошадь, корн. kevil, кимр. cefiyl, и санскр. capala - быстрый - от корня cap, camp и kap, kamp - ire, tremere, откуда и лат. caper, capra - козел и коза) - слово, несомненно, древнейшего образования*. Ради быстрого бега конь в народных загадках называется птицею: "бежит птица, во рту плотица; голодна - не съест, сыта не выкинет" (конь с удилами во рту)**; "летели три птицы; первая говорит: мне летом хорошо, другая: мне зимой хорошо, а третья: мне все равно!" (Сани, телега и конь). Поэтому все явления природы, которые представлялись птицами, олицетворялись и в образе чудесных коней. Солнце в Ведах называется бегуном, быстроногим и прямо конем; есть целый гимн, обращенный к нему, как к небесному коню. Один из эпитетов солнца arvan в позднейшем санскрите означает коня (чешек, ор, см. выше стр. 179), но в Ведах удерживает первоначальное значение быстро бегущего, стремительного. По замечанию Макса (302) Мюллера, "в некоторых местах слово это служит названием солнца, между тем как в других употребляется как существительное с значением коня и всадника. Так под неотразимым влиянием синонимического характера древнего языка, и без малейшего старания выразиться фигурно, тот, кто назвал солнце arvan (т. е. быстрое), необходимо соединял с ним представления о коне и всаднике". Если присоединим сюда старинное название солнца- колесом (слово, которым означали и rota, и curus***, то перед нами явится и колесница, и кони, и сам всадник - Солнце. Уже в Ведах солнце (Surya) представляется в образе человека, стоящего на золотой, блестящей колеснице, которую влекут по воздушным пространствам две, семь или десять крылатых, золотошерстых, ретивых кобылиц. Этим кобылицам присвоялись имена haritas, rohitas, aruschis, которые первоначально были простыми прилагательными и значили: белый, светлый, рыжий (гнедой), но скоро превратились в названия животных, принадлежащих богам****. Лучи солнечные уподоблялись вожжам или поводьям, накинутым на чудесных коней*****. Подобные представления встречаем и в Зендавесте, и в сказаниях греков и римлян. Гелиос ежедневно совершает свой путь от востока к западу на лучезарной колеснице, запряженной четырьмя белыми, огнь и свет рассыпающими конями******; между ними один носит имя Эос. Итак, красавица Зоря олицетворялась не только богинею, но и конем; в Ведах она также называется кобылицею - acva*******. Предшествуя восходу солнца, она как бы влечет за собою его золотую колесницу, и в этом смысле есть быстролетный конь Гелиоса. У многих народов Зоря Утренняя почиталась богинею, которая выводит на небо блестящих лошадей Солнца, а Зоря Вечерняя богинею, которая уводит их на покой. С этим совершенно согласно эстонское сказание, что Утренняя Зоря каждый день возжигает светильник солнца, а Вечерняя хранит его в продолжение ночи; по литовскому же сказанию, такое возжжение солнечного светильника, вместо Утренней Зори, приписывается звезде Деннице (см. выше стр. 92). По славянским преданиям, Зори - божественные девы; вместе с Денницею они прислуживают Солнцу и смотрят за его белыми конями********. В Овидиевых "Превращениях" сказано, что Солнце разъезжает по небесному своду на крылатых, пламенно дышащих лошадях; быстро спешит оно вслед за Зорею и к вечеру спускается в тихие воды океана. Когда Солнце едет на своей золотой колеснице, выкованной Вулканом, то ближайшие к поезду облака рдеют от пламени его коней. На этих лошадях надо ездить умеючи - не слишком высоко, чтобы не поджечь неба, и не слишком низко, чтобы не загорелись леса и земля. Греки создали прекрасный миф о Фаэтоне; фaeuwvблестящий, один из эпитетов солнца, в Одиссее********* служит собственным именем коня, на котором выезжает поутру Гелиос, т. е. принимается за метафору утренней зори; но как зоря есть, собственно, свет, рождаемый солнцем, то Фаэтон в человеческом олицетворении является юным сыном Гелиоса. Он отважился управлять солнцевой колесницею, но не мог сдержать сильных коней и, сбившись с срединного пути, произвел всеобщий пожар, упал с колесницы и потонул в волнах океана. В основе мифа кроется поэтическое представление солнечного заката: по древнему воз(303)зрению, солнце погружалось вечером в воды океана и гасло или умирало в них при ярком зареве вечерней зори; выражения "гаснуть" и "потухать" доныне употребляются в смысле: умереть, погибнуть**********. Но солнце гаснет и тогда, когда скрывается в мрачных тучах, тонет в их дождевом море; поэтому народная фантазия наложила на миф о Фаэтоне краски, заимствованные от весенней грозы, возжигающей пламя всемирного пожара и заставляющей содрогаться и небо и землю***********. В Млечном Пути воображение древнего человека видело опалённую полосу неба, след, оставленный Фаэтоном************. По некоторым преданиям, кончина вселенной последует от того, что божество, управляющее огненною колесницею, зажжет нечаянно небо и произведет всемирный пожар*************.
______________
* Пикте, I, 345-350; У. 3. А. Н. 1865,1, ст. Шлейхера, 42. Славян, конь Пикте сближает с санскр. увпа- рыжая лошадь, (корень con- rubescere), но этому производству противоречит старинная форма комонь.
** Курск. Г. В. 1853,11. Вариант "Летит что птица, во рту плотица - не проглотить ее и не выхаркнуть".
*** П. С. Р. Л., I, 54: "Повеле пристройти кола, вскладше хлебы; мяса, рыбы... а в другых квас возити по городу". Обл. слов., 88: колёса и коляска - повозка, телега.
**** М. Мюллер, 112-5; Die Gutterwelt, 60; Orient und Occid., год 1,1,13; III, 405.
***** Кун, 63-64. Санскр. vasu - блеск, сияние, солнечный луч и вожжа, повод, узел у хомута (Мат. сравн. слов., III, 332-3).
****** Преллер: Griech. Myth., 1,335.
******* М.Мюллер, 113.
******** Ж. М. Н. П. 1846, VII, ст. Срезнев., 47.
********* Песнь XXIII, ст. 244-6.
********** Die Gottewdt, 92-30.
*********** Sonne, Mond u. Steme, 99; чтобы избавить мир от разрушения, Зевс бросил в Фаэтона молнию - и он пал бездыханный.
************ D. Myth., 331.
************* Норк: Andeutung. eines Systems der Myth., 236-8.
Немецкая мифология знает двух коней, влекущих солнцеву колесницу: Arwakr (рано пробуждающийся) и Alswidhr (всех быстрейший)*. Особенно важным считаем мы свидетельство Эдды, занесенное в песнь о Вафтруднире. Могучий Один, приняв вид странника, приходит в жилище великана Вафтруднира и состязается с ним в мудрости. Они задают друг другу трудные загадки мифического содержания; здесь предание о небесных конях передается в той же форме загадок, в какой сохраняется оно и в нашем народе. Великан спрашивает Одина: "как зовут жеребца, который приносит день человеческому роду?" Один: "его зовут Светлогривым (Skinfaxi); он приносит с собою блестящий день человеческому роду и почитается самым лучшим конем в свете; грива его беспрестанно сверкает". Вафтруднир: "как зовут коня, который приносит ночь благим владыкам?" Один: "его зовут Инеегривым (Hrunfaxi=das thau или reif-mahnige ross): он приносит с собою ночь благим владыкам. Всякое утро роняет он с своих удил пену, которая падает в долины росою"**. Впоследствии, при большем развитии антропоморфизма, кони Скинфакси и Гримфакси сделались атрибутами богов: верховный владыка неба, Один, отдал эти две лошади и две колесницы светлому богу дня и черной богине ночи - с тем, чтобы они попеременно разъезжали над землею, призывая смертных то к дневным трудам, то к ночному покою***. Греческая мифология наделяет колесницами Гелиоса и Селену (=луну) как богиню ночи****. Наша народная загадка изображает день в поэтическом образе сивого коня: "ни стуку, ни груку (грукать - греметь, стучать*****) - сивый конь на дворе"******. В прекрасной русской сказке******* девица идет добывать огня от бабы-яги, чародейной властительницы небесных гроз. "Идет она и дрожит. Вдруг скачет мимо нее всадник: сам белый, одет в белом, конь под ним белый и сбруя на коне белая на дворе стало рассветать. Идет она дальше, как скачет другой всадник: сам красный, одет в красном и на красном коне - стало всходить солнце". Целый день провела девица в дороге; пока добралась до избушки бабы-яги, смотрит: "едет еще всадник сам черный, одет во всем черном и на черном коне; (304) подскакал к воротам и исчез, как сквозь землю провалился - настала ночь". Спрашивает девица у яги, кто такой белый всадник? и слышит в ответ: это день ясный! Спрашивает о красном и черном всадниках - и узнает, что первый солнце ясное, а последний - ночь темная. Я. Гримм приводит загадку о колеснице года, которую везут семь лошадей белых и семь черных, т. е. семь дней и семь ночей недельных********. По греческому представлению. Селена являлась на небо на колеснице; согласно с этим, наши загадки представляют
месяц, блуждающий по ночному небу, конем: "лысый конь у ворота загляда" или "сивый жеребец (мерин) через ворота (прясла) смотрит"*********. Глаголы: глядит, смотрит употреблены здесь в смысле: светит, а эпитет лысый (придаваемый месяцу и тогда, когда представляют его быком) означает ясный, не потемненный тучами (см. выше стр. 60). Сербская загадка говорит о месяце: "сивац (сивко) море прескочи, ни копита не скваси" (не смочил)**********, т. е. месяц легко возносится над безднами моря, или, как метко и пластично выражаются малороссы: "лисом иде (месяц) - не трисне, водою иде - не плюсне (не хлюпне), очеретом (камышом) иде - не шелесне"***********. Те же эпические выражения прилагаются и к солнцу: "что лесом идет - не трещит, через воду идет - не плещет?"************ Итак, по свидетельству Эдды, жеребец, олицетворяющий собою белый день, или правильнее - светило дня, имеет светлую, сверкающую гриву, блеск которой прогоняет ночной мрак; жеребец этот напоминает нам золотогривого коня наших сказок. Напротив того, ночь являлась конем с темною гривою, смоченною росою; утомленный поездкою, он ронял с своих удил пену, которая падала на землю росою. То же рассказывает Эдда о сером коне валькирии ( = облако или утренний туман), который стряхал с своей гривы росу в глубокие долины*************. По свидетельству русской загадки, роса роняется на землю девой Вечерней Зорею, которая (как мы знаем) должна была уводить с неба утомленных лошадей Солнца. Загадка произносится так: "Зоря-Зоряница, красная девица, врата запирала, по полю гуляла, ключи потеряла; месяц видел, а солнце скрало"**************, т. е. роса, падая с вечеру при свете месяца, иссушается лучами восходящего поутру солнца. Любопытен следующий вариант, в котором, согласно с известною уже нам заменою богини Зори Пресв. Девою, говорится: "Матерь Мария по полю ходила, ключи обронила, а солнце взяло" (Перм. губ.). С началом дня солнце выходит в отверстые врата небесного чертога; обязанность отворять эти ворота приписывалась Утренней Зоре, а обязанность запирать их вечером, после солнечного заката, лежала на Вечерней Зоре, почему в областных говорах существует выражение: "зоря замыкается" вместо: потухает***************; сравни слова песни: "ja dybych mel klice ty ode dna bileho, ne dal buchja svitati az do roku celeho"****************.______________
* D. Myth., 621; Die Gottciwelt, 105.
** Cимpoк,21,36.
*** Ibid., 247.
**** D. Myth., 699.
***** Обл. Сл., 42.
****** Могилев. Г. В. 1849, 9.
******* Н. Р. Ск., IV, 44.
******** D. Myth., 699.
********* Сементов., 6; Терещ., VII, 164; Сахаров., I, 96. Движение месяца уподоблялось и полету: "без крыльев летит, без кореньев растет" (Посл. Даля, 1061) - месяц движется по небу и нарастает к полнолунию.
********** Сахаров., II, 112; Proston. feske pisne a rikadia Эрбена, 13: "олень море перескочил, а ног не замочил" (месяц).
*********** Сементов., 6.
************ Ж. М. Н. П. 1842, т. XXXIII, 110.
************* D. Myth., 306.
************** Послов. Даля, 1065. Вар.: "Зоря-зорянка ключи потеряла, месяц пошел- не нашел, солнце взошло - ключи нашло".
*************** Доп. обл. сл., 59.
**************** Потебн., 136.
В ночных туманах и сгущенных облаках древний человек видел небесные источ(305)ники, отпирая которые боги посылали на землю росу и дожди; потому роса, рассыпаемая богиней Зорею, называется в загадке ключами - слово, которым мы обозначаем водные источники, родники, колодцы*. Роса и дождь отождествлялись и в языке и в поэтических представлениях; и та и другой влага, падающая с неба каплями: санскр. rasa значит вообще жидкость, воду; слово росинец (в Псковской и Тверской губ.) - мелкий, осенний дождь**, а глагол оросить (орошать) употребляется в смысле: поливать дождем или водою ("дождь оросил поле"), У болгар, когда идет дождь, дети бегают с открытыми головами и припевают: "роси, роси росица! да ми растет косица"***. у всех индоевропейских народов роса принималась за слезы, проливаемые богинею Зорею**** - представление, стоящее в связи с уподоблением восходящего солнца - глазу ("зори утренния от очей божиих" - см. выше стр. 81); болгарская загадка называет росу- богородицыными слезами: "божа плюнчица (= капля, сравни с глаголом плюнуть), богородичина слжзица, наша прохладица, ваша помокрица"*****. Слово слеза, старослав. сль-за, родственно с хорутанским sra-ga - капля; в значении "капли" употребительно и слово росинка ("маковой росинки не было во рту"). Глаголы плакать и полоскать (мыть) одного корня; сравни мыть и костром, мыни - слезы, мынить - плакать; если при новолунии бывает дождь, то поселяне говорят: "молодой месяц умывается дождиком". В песнях нередки сравнения плача с текущей рекою, падающим дождем или росою: над убитым добрым молодцем горюют мать, сестра и жена:
______________
* "Родник бьет ключом"; клюсить - моросить (о дожде), клюкать - пить много, запоем (Обл. Сл., 84)
** Доп. обл. сл., 232.
*** Миладин., 525.
**** У греков роса - слезы богини Зое (М. Мюллер, 91).
***** Из рукоп. сборн. г. Каравелова.
Его матушка плачет, что река льется,
А родная сестра плачет, как ручьи текут,
Молодая жена плачет, как роса падет*.
______________
* Потебн., 88; Рус. в св. посл., IV, 40.
Малорусская песня дает следующий прекрасный образ:
Горе ж мене, горе, несчасная доле!
Заорала девчинонька мысленьками поле,
Чорными очима та и заволочила,
Дрибненькими слезоньками все поле зросила*.
______________
* Ч. О. И. и Д. 1863, IV, 239.
Очи, полные слез, уподобляются здесь заволакивающим небо тучам, а самые слезы - дождю. "Пока сонце зийде, роса очи вщисть!", говорит пословица, означающая: пока придет счастье, глаза от слез пропадут. В Эдде слезы называются каплями дождя (regns dropi)*; а сербская песня глаза сравнивает с колодцами (см. гл. XIII). Наоборот, дождь в некоторых местностях России почитается за слезы святых, плачущих о грехах или бедствиях рода человеческого**, что согласно с свидетельством стиха о голубиной книге: "дробен дожжик от слез божиих; роса утренняя (306) и вечерняя от слез царя небесного, самого Христа"***. Такое воззрение принадлежит глубокой древности; уже в греческих стихах Орфея дождь называется слезами Зевса (oaxpua Дioc); у пифагорейцев самое море, издревле принимаемое за метафору дождящих туч, было признаваемо слезами Неба****. Как у народов классических были предания об источниках, которые создались из слез нимф*****; так, польская сказка повествует о трех сестрах (= облачных девах), слезы которых пролились тремя ручьями и, соединясь вместе, образовали глубокую реку******. Отсюда объясняется лужицкая примета: если дождь идет в то время, когда невеста едет к венцу, - это знак, что ей суждено пролить много слез в замужестве*******. Народные сказки часто говорят о несказанной красавице, в которой нельзя не узнать богини Зори; в поэтически верном изображении они замечают об ней: когда красная девица улыбается - то сыплются розы, а когда плачет - то падают бриллианты и жемчуг********. До сих пор, когда на потемненном горизонте проглянет наконец солнышко, случается слышать выражения: "небо начинает улыбаться, погода разгуливается"; испанцы утренний рассвет обозначают словами: "el alva se rie" (смеется)*********; слова веселый и весна - одного происхождения. Напротив, небо, затемненное тучами, называется "хмурым" ("смотреть хмуро, сентябрем", т. е. невесело, сердито); согласно с этим тускло светящее, зимнее солнце представляется в сказках Несмеяною-царевною. При восходе своем солнце озаряет весь небосклон розовым светом, окрашивает его розовыми красками (= цветами; слова свет и цвет лингвистически тождественны) и, отражаясь в каплях утренней росы, как"бы претворяет их в блестящие бриллианты и жемчуг, что на языке метафорическом перешло в сказание о красавице, которая улыбаясь - рассыпает розы, а проливая слезы - роняет самоцветные камни. Вышеприведенная русская загадка о росе у поляков известна в такой вариации:
______________
* Опыт сравн. обозр. др. пам. нар. поэз., II, 32.
** Цебриков, 262.
*** Калеки Пер., II, 307,314,331,356.
**** У. 3. 2-го отд. А. Н., VII, вып. 2, 40.
***** Мифы клас. древн., 1,163.
****** Глинск., II, 54.
******* Volkslieder der Wenden, II, 257; если же дождь идет тогда, когда невеста возвращается от венца,- это знак счастия и плодородия.
******** Н. Р. Ск., VI, стр. 365; VII, 19; Худяк., Ill, стр. 50; Кулиш, II, 10; Сказ. Грим., П, стр. 424, 431; Срп. припов., 35; Глинск., Ill, 107-125.
********* D. Myth., 708,1055.
Swieta Urszula
Petty rozsufa:
Miesiac wiedziaf.
Nie powiedziat;
StoAce wstato,
Pozbicrato*.
______________
* Picsni ludu Krakowskicgo, zcbral J. К., Краков, 1840,164.
Здесь предание о красной деве Зоре перенесено на святую Урсулу, как у нас перенесено оно на Богородицу. У литовцев загадка эта задается так "шел я ночью, потерял запонку (пряжку, браслет); месяц нашел и отдал ее солнцу" или: "я потерял кольцо (перстень) под медным мостом (= небосклоном), месяц нашел его, а солнце уничтожило"*. Самоцветные камни Зори в литовской редакции являются уже в виде драгоценных женских украшений. Богиня Зоря и богиня весенних гроз олицетворялись язычниками в одном образе; к этому слиянию (как было уже не раз заме(307)чено) вели наших предков те тождественные выражения, какими обозначали они утро и весну. Как в дневном рассвете видели они улыбающуюся богиню утра, так в грохоте весенней грозы слышали хохот богини-громовницы; как в ярких красках зори, так и в пламени молний усматривали небесные розовые цветы (см. ниже о Перуновом цвете); как Зоря плакала росою, так дождевые потоки были слезами громовницы. По скандинавскому сказанию, роса - слезы Фреи; слезы эти были золотые, и сама она называлась прекрасною в плаче (gratfagr - schon im weinen**; наоборот, золото северные поэты называли слезами Фре или дождем ее очей***. Подобно утренней росе, и дождевые капли при солнечном свете блистают на траве и древесных листьях самоцветными камнями и золотом; потому греческий миф говорит о золотом дожде, которым Зевс оплодотворил Данаю (землю)****. Древние литовцы, воплощая летнее небо в прекрасный образ королевы Каралуни, рассказывали, что улыбкой ее была утренняя зоря, а слезы из ее очей падали дорогими алмазами. До сих пор, если дождь идет при солнечном сиянии, литовские крестьяне говорят, что это "плачет Каралуни"*****. Калевала заставляет бога грозы плакать крупным жемчугом: берется Вейнемейнен за струны кантелы, поет громовые песни, и чудная музыка вызывает у всех слушателей и у самого артиста сочувственные слезы: они льются рекою по его лицу, падают в море и превращаются в светлые жемчужины******. Сходство росы, дождя, слез и жемчуга повело к поверью, доселе живущему в нашем народе, будто видеть во сне жемчуг предвещает слезы*******. С утренним восходом и весенним просветлением солнца связывалась идея оживления природы, пробуждения ее от ночного сна и зимней смерти. Потому сказочные герои, окамененные или убитые (т. е. творческие силы природы, окованные зимнею стужею), возвращаются к жизни только тогда, когда будут окроплены живою водою или слезами, т. е. весенним дождем. В новогреческой сказке королева, горюя об окаменелом витязе, три года не смеялась, а все плакала, наполнила слезами большую чашу и вылила ее на камень, в котором тотчас же пробудилась прежняя жизнь; в другой сказке слезы воскрешают умершего********. И дождь и роса обладают, по народному поверью, одинаковою целебною силою. В летние дни крестьяне до восхода солнца выходят на луга с кувшинами и собирают с травы росу, которую берегут как лекарство; в случае болезни дают ее пить или мажут ею тело*********; на Юрьеву росу выгоняют скот для здоровья. По словам сказки, Добрыне с малых лет не давали просыпать зори утренней и заставляли кататься по росе; оттого сделался он таким крепким и сильным, что шести лет мог выдергивать старые дубы с корнем. Дождю, росе и слезам приписывается чудесное свойство восстановлять зрение = давать очам дневной свет (см. выше стр.87).