Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

* * *

Я мою окно после вьюги и стужи, Январских снегов и февральских метелей. Они отошли, отлегли, отшумели, И снова весна в тихом воздухе кружит. А город заполнен движеньем и шумом: Трамваи по рельсам, часы с колокольней… Как больно бывает мыть окна, как больно, Когда о тебе все тревоги и думы. Ты вышел во двор, я тебя увидала Сквозь стёкол прозрачность, натёртых до скрипа. А тряпка полощется в миске со всхлипом, А мне чистоты безупречной всё мало. Я мою окно после долгих морозов, Как будто с окна смыть твой образ пытаюсь. А он только чище, чем больше стараюсь. Текут по стеклу ручейки, словно слёзы.

Алина Бартенева

Аннушка

Не вернулись с фронта два её сынка. Страшное известие пришло издалека. Где-то там за Бугом в облаке смертей Потерялись судьбы двух её детей. Все в селе гадалки ей твердят одно, Что ребята живы, постучат в окно. Ветры да метели мчались по селу. Жадно припадала Аннушка к стеклу. Только перед утром сон её ломал, А во сне навстречу младшенький бежал. Старший чуть смущённо улыбался ей: «Познакомься, мама, с жёнушкой моей». Как бы ей хотелось, чтобы этот сон Длился бесконечно, не кончался он. Годы пролетали – счастье не сбылось. Знать, гадалки врали, чтоб светлей жилось.

* * *

Не гасите свечу, пусть горит до конца. Ведь расплавленный воск – как застывшие слёзы, Что скатились с небес по веленью Творца И упали на листья озябшей берёзы. Посмотрите на пламя зажжённой свечи — Как на жизнь нашу пламени пляска похожа: То неистово скачет, как всадник в ночи, То падёт и забьётся болезненной дрожью. Задержите дыханье чуть-чуть у огня , Не спугните пылающий трепет мгновенья. Пусть сопутствует вам до последнего дня Негасимый и вечный огонь вдохновенья!

Ирина Басова

* * *

Я на исповедь в чащу лесную хожу, Как язычница, как святоборова жрица. Согрешу и покаюсь, и вновь согрешу, Чтобы скудным пайком у берёз причаститься. У лесин белоствольных свой грех отмолю. Солоны и горьки покаянные слёзы! И в ответ на святую молитву мою Благодатная замироточит берёза…

* * *

Мне отрадно глядеть в эти дивные дали, Упиваясь мучительно светлой тоской О незримом, надмирном, святом Валааме, В облака вознесённом над скверной мирской! Стать бы птицею вольной да взмыть в поднебесье Над суровою, вздыбленной ветром волной. Отчего ты бескрыло, смущённое сердце, Отчего не обрящешь ты край неземной? Оттого ль, что взыскующий Божьего храма Не от мира сего и за правду гоним? В небеса вознеслись купола Валаама, Словно явленный горний Иерусалим.

Наталья Бевза

Там, где лес просыпается...

Там, где лес просыпается, зыбкий, безлиственный, Начинают сезонный покос: Методично, привычно, как в поисках истины, Режут белую кожу берёз. Не насквозь, не навылет – наствольными срезами Извлекают живительный сок Из глубин бересты, письменами истерзанной — Вдосталь пьют, запасают и впрок. У России нет вечных обласканных символов — Всё лихие у ней времена: Иссекая крест-накрест развенчанных идолов, На крови строит храмы она. Обрекут, нарекут рощи новыми храмами, Разбредясь по домам, чернецы. Белоствольные души возносят над шрамами Изумрудного света венцы.

Я прожила чужую жизнь...

Свет

мой синий

Свет мой дальний,

Безымянная звезда...

А. Топчий

Я прожила чужую жизнь, хоть знала: где-то Моя – заброшенно лежит среди макетов, В бюро невысказанных дум и нот неспетых, А я верхом, как мальчик-грум, скачу за светом. Чужая жизнь давно в плечах мне тесновата, И голос стиснутый зачах, пропал куда-то, Но даже если велики одна-две даты, Не написала ни строки для адресата. Вот жизнь моя – дрожит рука: хочу примерить, Да вижу, будет велика… В пустом вольере Теряюсь я, но синеву Прошу — проверить: Чужая жизнь, что я живу, кому – потеря? Отдам её, не пожалев, владельцу в руки — Полуобъёмный барельеф рутинной скуки. Я не хочу судьбы такой и жизни куцей, Где самый страшный непокой — гнев резолюций. Теперь иной ориентир, тональность песен: Я – не слуга! Прощай, мундир, который тесен, Не буду в цирковом трико идти парадом, Мой свет – не тот, что далеко, а тот, что рядом…

Окно

Дымкой, словно кисеёй лёгких штор, Занавешены грядущие дни, А за ней, как за окном, ждёт простор, Просто спрятанный в полночной тени. До рассвета я не сделаю шаг, Чтоб взглянуть на спящий путь предо мной — Я боюсь того, что временный мрак Вдруг окажется бетонной стеной. Звёзды гаснут, кану с выси и я. Перед сном, когда решу – всё равно, Всколыхнётся ветерком кисея, Чтоб я верила: за нею – окно.

Белый свет

Недоверчиво прищурилась Я от собственных идей: Чур, меня! Мне вдруг почудилось Племя странное людей. Там потомок взглядом пращура — Половецкого князька, Веки запахнул как плащ – пора: Две бойницы вполглазка. Истерия душ в мистерии, В страхах вычурности поз, В тёмных щёлочках – неверие: Узкоглаз великоросс. Не чураясь чар поветрия, Ветер выбился из сил: В чашку Петри эндометрия Споры жизни привносил. Белый свет! В глазницы падая, Озаряй, но не слепи: Пусть живёт высокоградая Русь – в распахнутой степи. Род веду теперь от аза я, В зеркалах – иконостас, Чудь глядится белоглазая Из глубин раскосых глаз.

Яна Бердникова

Навстречу солнцу

Промчатся дни, промчится год, Протрутся ноги и земля... И каждый, кто в пути, найдёт Не факт что счастье, но себя. Босыми стопами по льду И головой ныряя в снег, Вперёд за счастьем я пойду. Сюрприз! Я тоже человек. Навстречу солнцу побегу По освещённой стороне. Перед собою я в долгу, А перед прочими – вдвойне.

Не подарок

Я не подарок, и нет на мне красочной ленточки. Нету сережек, и прочих безделиц за тысячу. Сердце моё почему-то как тонкая веточка… Ножиком ржавым на ней чей-то опус был высечен. Я не прекрасна. Ни правильная, ни неверная... Не принимаю в подачку монеты на паперти. В принципе... я не особенно обыкновенная Тем, что свободна, а совестью всё-таки заперта.