Поезд дружбы

Лютый улыбнулся:

– Хорошие у тебя хлопцы, да, Дрон?

– Вполне нормальные, господин Лютый.

– Значит, за тебя я могу не беспокоиться. Добре, а теперь, господа офицеры, расчет по времени. Прошу внимания на карту.

Лютый обозначил общую задачу для сил поддержки и вернулся в рощу. Часы показывали 11.40. В лагере главарь банды вызвал к себе заместителя. Скараба явился тут же. Он находился в соседней палатке.

– Да, Влас?

– Что с наблюдательным пунктом?

– Как ты и приказывал, в десять часов он был уже готов.

– Хорошо. Идем на КНП, посмотрим оттуда на этот чертов мятежный Зареченск.

– Без машины не обойтись. Холм далеко обходить, подъем на него с тыла.

– В этом есть какая-то проблема?

– Нет, просто сказал.

– Сажай за руль Бровчука, и едем!

– Понял. Так я подгоню машину?

– Давай!

Пока Лютый находился на бывшем аэродроме, в расположение бригады по грунтовке, отходящей от дороги Каровск – Зареченск, въехала частная «Нива». Она остановилась у палатки командира батареи. Из-под полога вышел капитан Пономарев, сорокалетний офицер, так и не сделавший военную карьеру.

Увидев человека в штатском, он удивленно воскликнул:

– Командир? Ты?

К нему приехал полковник Боровко, ровесник и товарищ командира артиллерийской батареи.

– Я, Иван!

– Но… в таком виде, здесь? Я думал, тебя оставили служить в штабе.

– Угу! Оставили. Хорошо еще, что военная прокуратура дело на меня пока не завела.

– За что?

– За преступную халатность при выполнении важного правительственного задания и срыв контртеррористической операции в районе Зареченска. А там чинуши и измену родине мне подгонят.

– Но это же чушь собачья.

– В столице так не считают. Там вообще, по-моему, все руководство поголовно с катушек слетело.

– В смысле?

– В прямом! Ты Луцика вызови, разговор есть. Подумай, где нам без посторонних глаз побеседовать.

– Так в палатке и поговорим. У меня в батарее стукачей нет. А Луцик сейчас будет. – Пономарев подозвал дежурного по батарее: – Белых! Где стоит разведрота, знаешь?

– Так точно.

– Тогда одна нога здесь, другая там. Передашь командиру роты, чтобы срочно шел сюда. Скажешь, я очень прошу.

– Понял!

– Беги, солдат.

Боец скрылся в кустах.

– Так что произошло, Валера?

Между собой офицеры общались на «ты» и по имени.

– Пока ничего. Но должно произойти предстоящей ночью.

– Что именно?

– Наберись терпения. Поговорим, когда придет Луцик. Где сейчас сотник Лютый, не знаешь?

– Сдался он мне, как и вся его шайка отморозков!

– Нельзя, чтобы он увидел меня здесь или узнал, что я приезжал.

– Похоже, дело серьезное.

– Серьезней, Иван, некуда.

К офицерам подошел командир разведывательной роты капитан Луцик. Он, как и Пономарев, удивился, увидев Боровко:

– Это вы?..

– Да, Витя. Ты не в курсе, где Лютый?

– Этот сотник, который притащился ночью со своей бандой?

– Он.

– Насколько мне известно, господин Лютый сейчас на бывшем аэродроме.

– Понятно. – Боровко повернулся к Пономареву: – Значит, идем в палатку?

– Да! Там можно спокойно говорить.

– Добро.

В палатке бывший командир бригады закурил, бросил на стол пачку сигарет и проговорил:

– В общем, так. В столице решили начать финальную стадию контртеррористической операции. На всей территории юго-восточных областей это сделать невозможно, остановились на Зареченске. Поэтому тут и отирается батальон нацгвардии и сотня Лютого, который назначен руководителем операции. Ему подчинили и бригаду.

– Что Лютый за перец? Почему армейское соединение передано именно ему?

– Перец еще тот, Иван. Но давайте к теме. У нас мало времени. В общем, антитеррористический штаб приказал провести штурм Зареченска завтра утром. Фактически это будет полноценная карательная акция.

– Но батальоны бригады не пойдут на город, – сказал Луцик.

– Ошибаешься, капитан. Третий батальон пойдет. Возможно, майору Щебаку удастся поднять свои роты. Этого будет достаточно, потому что штурм планируется провести по всем правилам военного искусства. Сначала массированная артподготовка, причем по всему Зареченску, с применением «Градов», «Гвоздик» и минометов. Ну а затем под прикрытием вертушек атака третьего батальона с севера, национальной гвардии с юго-запада, если получится, первого батальона с юго-востока. Задача сотни Лютого – тотальная зачистка, захват активистов сил самообороны, обязательное уничтожение всех журналюг, а также представителя ОБСЕ. Этот господин должен исчезнуть.

– Ни хрена себе! – воскликнул Пономарев. – Да в результате такого штурма погибнет полгорода, если не больше.

– Больше, Иван. Говорю же, новоявленные правители задумали устроить в Зареченске полноценную акцию устрашения, заранее запланировали гибель десятков тысяч мирных жителей. Националисты из сотни Лютого не пожалеют никого – ни женщин, ни детей. Человек, который сообщил мне о замысле штаба, сказал, что боевики должны вытаскивать семьи из домов и квартир. За каждого захваченного активиста отморозкам сотни обещаны неплохие деньги. Так что, ребята, этой ночью в Зареченске может произойти неслыханная кровавая бойня, равной которой не было и во время фашистской оккупации.

Луцик ударил кулаком по столу.

– Суки паскудные. На крови пришли к власти, начали править. Сволота недобитая! Но ведь вы приехали сюда не только для того, чтобы предупредить нас, да?

– Не только. Надо, ребята, предотвратить грядущее безумие.

– Но как?

– Хотя бы предупредить ополченцев о готовящемся штурме.

– И что это даст? – спросил Пономарев и сам же продолжил: – Прятать людей ополченцам некуда. В городе на территории текстильной фабрики есть старое бомбоубежище, но оно небольшое, рассчитано на работников предприятия. Убежище штаба гражданской обороны давно завалено всяким мусором, оборудование оттуда снято. Его ликвидировали, как и всю систему гражданской обороны во всех населенных пунктах страны. Противопоставить что-то «Градам» и «Гвоздикам» нечего. В городе есть одна «Нона». Но это орудие первым накроют гаубицы Бойко. Остальную технику сожгут в считаные минуты. Если по жилым кварталам ударит еще и «Град» вместе с самоходками и вертушками, то город превратится в факел. Третий батальон займет центр. Потом отморозки Туренко и Лютого вдоволь напьются кровушки.

– Кроме предупреждения, мы больше ничем не сможем помочь осажденным.

– Не скажи, командир, – проговорил Пономарев.

– У тебя есть что предложить, Иван?

– Есть. Но если мы сделаем это, то всем нам снимут головы, и к бабке не ходи!

– Что ты предлагаешь? – спросил Боровко.

– Слушайте! – Командир артиллерийской батареи приглушил голос.

Он понимал, что следует соблюдать повышенные меры безопасности даже здесь, в собственной палатке.