Поездка за город

Пару раз он оказывался замешанным в историях с общими знакомыми: и те полностью подтверждали его геройство и выдающийся потенциал: видный и без того невооружённым глазом. Уж если Алик намечал себе цель, и получал достаточный простор и материальные возможности: то очень часто добивался желаемого, сегодняшний же провал в поезде стал явным следствием неподготовленности и спешки.

Его собственная жена – Марина – была покрасивее тех нахальных вертихвосток и досталась ему в своё время – по слухам – в непростой борьбе с весьма опасным соперником: работавшим инженером в смежной организации. Однако Алик знал своё дело: бешеная активность и умение нравиться перевесили аргументы другой стороны, и уже лет восемь или девять они жили вместе, оставаясь вполне удовлетворёнными сложившимся положением.

Он был хорошим парнем и хорошим водителем, и многие знакомые нашего руководителя – директора стройки – завидовали ему и предлагали Алику перейти к ним, неизменно натыкаясь на отказ: он и так уже имел всё нужное в этой жизни: работу, жену, ребёнка, квартиру, возможность заниматься халтурой в оставшееся от работы время и возможность ходить налево: после остальных дел и забот. Он не смог бы прожить без всего этого: уж так он был устроен, и тянувшийся за ним шлейф бывших подруг и любовниц делал его увереннее и убеждал в правильности подхода: делающего жизнь такой приятной и уютной.

Со многими из них он продолжал встречаться и после того, как завершался очередной медовый месяц: он мог вспомнить о старой пассии и через месяц, и через год, и даже больше, а многие из них и сами пытались вернуть его: пускай и на непостоянной временной основе. У него, безусловно, имелось много достоинств, вполне адекватно оцениваемых, и с таким напарником можно было многого достичь в намеченном нами деле.

Пока же мы отрабатывали официальную часть программы: уже больше года я не виделся с сестрой и её семейством, и следовало возобновить отношения, прервавшиеся из-за общей загруженности. Очень редко в последние годы она выбиралась в столицу: заботы о сыновьях и муже отнимали слишком много времени и сил, общение же по телефону не давало полной информации: у наших родителей даже сложилось впечатление о некотором неблагополучии, и я должен был разведать обстановку.

Я не помнил точного адреса и всегда ориентировался здесь по зрительной памяти: нужная нам остановка была после длинного забора, обнесённого вокруг приземистых серых зданий: гаражи вторгались в лесной массив, портя и уродуя красивое удобное для жизни место: сосны и ели, и кое-где берёзы подходили здесь к самой дороге, создавая здоровый микроклимат. Сам же дом находился чуть дальше: жёлтая пятиэтажка была началом цепочки зданий, растянувшихся вдоль дороги и уводивших город всё дальше и дальше в дурную бесконечность: он плавно перетекал в населённый пункт с другим названием и – вполне возможно – соединялся дальше с другими посёлками и городами.

Только мы вышли на этой остановке: автобус опустел уже больше чем наполовину, и в салоне было тихо и просторно. Мы перешли дорогу: тропинка вдоль обочины вела в правильном направлении, и край дома уже выглядывал из-за невысоких берёзок и кустов, обсыпанных нежными майскими цветами.

Вполне благополучно добрались мы до самого подъезда: только местный пустобрёх – гулявший с пожилой женщиной – облаял нас по дороге, проявляя повышенную бдительность. Нас это не расстроило: подобная мелочь просто не могла выбить нас из колеи, и поднимаясь на третий этаж – где и жила сестра с семейством – мы лишь слегка привели себя в порядок, поправив волосы и кожаные куртки.

Открыли нам почти сразу же: Сергей – муж сестры – хмуро выглядывал из сереющей темноты, явно не радуясь нашему появлению, а по бокам двумя пятнами сияли лица его сыновей и моих племянников: Вадима и Егора. Хозяин, похоже, не узнавал меня или не хотел первым возобновлять знакомство: так же хмуро он переступил с ноги на ногу, и мне пришлось самому устанавливать контакт.

“Здорово, Сергей! Лена дома? А я тут решил с другом нагрянуть: без предупреждения, но зато с подарками!”– Мы уже открывали сумки, собираясь извлечь купленное на станции, когда в прихожую вбежала сестра, и, отодвинув мужа в сторону, бросилась мне на шею.

Она мало изменилась после последней встречи, и предварительно я не мог сделать каких-то выводов о состоянии дел: такая же живая и порывистая, она быстро рассказывала об успехах сыновей и мужа, всё так же хмуро смотревшего в нашу сторону. Мы сняли куртки и прошли в большую комнату; коньяк и конфеты мы отдали хозяину, а сами устроились на софе: Алик включил телевизор, а мы вдвоём стали шептаться, возвращаясь к следам прошлого, во многом общего для нас.

Однако недолго оставляли нас в покое: сначала в комнату заглянула молодая женщина – близкая знакомая семьи – на что сразу отреагировал Алик: отлипнув от телевизора, он переключился на вполне достойный раздражитель: весело представившись, он тут же начал нести чушь и пудрить мозги, стараясь произвести впечатление, что вполне благосклонно принималось и оценивалось; как я услышал краем уха, он уже приглашал её куда-то и чуть ли не назначал свидание – отдельное от сегодняшней встречи – так что мне захотелось даже вмешаться – во избежание последующих неприятностей – однако кое-что другое помешало и ему, и мне, разнеся в клочья всю нашу уверенность и благодушие.

Когда я увидел его, он стоял в дверях, ещё более мрачный и насупленный, излучая на нас – всех вместе – злобу и ненависть, так что замолчал и притих даже Алик, не отличавшийся особой чувствительностью: сестра же с подругой стали похожи на кроликов, смотрящих удаву в широко открытую пасть, не в силах пошевелиться и сделать прыжок далеко в сторону. Не всё, значит, благополучно было здесь на самом деле, и наш визит мог принести пользу не только нам с Аликом; в предчувствии взрыва я поднялся и сделал выпад первым.–”Ты что же, Сергей: не рад нам? А я надеялся: что вот приедем, посидим и восстановим старые связи!”–”А ты шалаве своей лучше объясни: что она имеет право делать, а чего нет! А насчёт связей: уж по этой части у неё всё вполне благополучно, у шлюхи у такой!”– Он с такой яростью выплюнул обвинение, что я не сомневался в ответной реакции сестры, но она молчала, сжавшись и мелко дрожа от страха; обвинение, возможно, было не напрасным.

Но я не мог оставить её на произвол судьбы, не выяснив правды.–”У тебя что же: есть доказательства её вины?”–”А какие нужны доказательства? Если б были: я б давно убил.”–”Нет, так, знаешь ли, не годится: я родственник, и имею право всё знать, и не позволю просто так обижать и издеваться!”–”И что ты мне сделаешь?”– Он скорчил презрительно рожу, и я вполне адекватно оценил соотношение сил: он был выше и явно сильнее меня, и проступавшие теперь замашки жлоба и хама заставляли пожалеть сестру и подумать о возможной реальной помощи её и её детям.

Совсем не для того приехали мы в тёплый майский день в этот тихий город: и слишком уж запущено выглядел конфликт, явно не вчера начавшийся; но Лена была не из тех, кто стал бы отращивать мужу длинные ветвистые рога-отростки, и лучше всего было поговорить с нею: наедине и без свидетелей.

“Ты знаешь, Сергей: нам надо обсудить всё это. То есть мне и Лене. Мы пока отойдём: на лестничную клетку?”– Он молча развернулся и вышел, и так же молча мы покинули квартиру и устроились на площадке у окна: отодвинув в сторону скопившиеся здесь мусор и грязь.

“Так что у вас произошло с мужем?”–”Да ничего особенного. Но ты же плохо знаешь его: он же хам. И ни с чем не хочет считаться!”–”А сейчас-то что с ним случилось?”–”Да подруга пришла, с которой давно не виделись: всего-навсего. И ещё в гости пригласила.”–”А что ж его-то не устраивает: сходил бы, развеялся.”–”Да там молодые ребята. А он ко всем ревнует. Хотя и сам тоже хорош… Я ведь о его шашнях-то тоже знаю, и если бы не дети…”–”Так уходи от него!”–”Куда? К родителям? И что потом будет: об этом ты подумал?”–”Но он не бьёт тебя?”–”Пару раз ударил как-то… Но больше на словах. Он в последние два года изменился: раньше всё был тихий и ласковый. Да: и он ведь работу поменял: раньше на станке работал, а теперь охранником.”–”Он потому и накачанный такой? Раньше не замечал как-то.”–”Он постоянно тренируется: ходит в тренажёрный зал, и дома с гирями тоже. Так что ты с ним поаккуратней: не так давно он одному тут двинул: так что пришлось швы накладывать. А сам потом деньги платил: чтоб в тюрьму не попасть.”–”Горячий он у тебя. Ну а деньги домой приносит?”–”Приносит: и даже больше, чем зарабатывает. Он ещё ведь дополнительно подхалтуривает: то в одном месте, то в другом. Иногда даже много бывает.”–”А он не из этих?”– Я ясно дал понять: о ком идёт речь, но она сильно замотала головой, отметая предположение.–”Я бы уж догадалась: если б что было. В криминал он не лезет: в откровенный. А обычные-то дела: разве сейчас хоть кто-то не связан с этим? Разве у тебя у самого всё чисто и гладко?”– Я улыбнулся, подавляя воспоминания о неких проделках недельной давности, завершившихся вполне благополучно: кто же сейчас обходился без этого, и тот же Алик воспринимал машину – полученную на работе – как законное средство получения дополнительной прибыли: калымя по два-три часа ежедневно. Всяческого уважения и признания заслуживал её муж за стремление – пускай даже грубой физической силой – заработать как можно больше, чтобы Лена и дети могли купить всё нужное и полезное, и не чувствовали ущербности и ненужности: он давал им основу, и не было смысла серьёзно вмешиваться и что-то менять здесь по существу: он и не принял бы вмешательства, и мог даже измениться в худшую сторону.