Поэзия социалистических стран Европы

Зато в отборе стихов предпочтение часто отдавалось тем, которые интереснее для советского читателя.

Эта книга написана сотнями поэтов и переведена сотнями поэтов. Едва ли не все крупные русские поэты, занимавшиеся переводом, представлены в ней. Скажем, польская поэзия, перевод которой был блистательно начат Пушкиным и Лермонтовым, привлекала внимание Ахматовой, Цветаевой, Сельвинского, Светлова, Пастернака, Тихонова, Суркова, Мартынова, Самойлова.

Немецкая поэзия, классические баллады которой перевел еще Жуковский, в наше время переводилась Сельвинским, Луговским, Винокуровым, Левиком и Гинзбургом.

Румын переводили Ахматова, Зенкевич, Алигер, Инбер, Ковальджи, Левитанский, Юнна Мориц.

Венгров – едва ли не все наши поэты, среди них Кедрин, Исаковский, Чухонцев, Сухарев.

Образовались длительные содружества поэтов. Долголетняя дружба с Гидашем сделала пропагандистами венгерской поэзии Заболоцкого и Мартынова. Алигер, много лет переводящая Десанку Максимович, опубликовала русский перевод знаменитой книги «Прошу помилования». Самойлову принадлежит заслуга перевода албанской поэзии – от эпических песен до послевоенных поэтов.

У нас существуют целые школы молодых поэтов – полонистов и германистов.

Эппель, Гелескул, посвятившие себя переводу новейшей польской поэзии, знают язык, литературу, страну, самих поэтов.

Массированный, целенаправленный, сосредоточенный в крупнейших издательствах перевод поэзии уже привел к тому, что на русском языке изданы главные вещи классики братских народов и многое, написанное поэтами- современниками.

Это – явление новое, присущее советской культуре, а еще точнее – последнему послевоенному тридцатилетию.

Большие антологии, составленные и отредактированные крупными учеными, переведенные лучшими поэтами, изданные огромными тиражами,- все это нимало не напоминает былую кустарщину, когда Гербель издавал антологию славянских литератур, составленную зачастую из поспешных пересказов, имевших скорее информационную, чем художественную ценность.

Наши поэты были солдатами и офицерами Советской Армии во время ее освободительного похода в Европу. Симонов и Незвал подружились в Праге, в освобождении которой советский поэт участвовал. Тихонов слышал рассказы о Вапцарове в Софии уже в сентябре 1944 года. Самойлов и Наровчатов участвовали в освобождении Польши, один – в качестве старшины-разведчика, другой – в качестве армейского журналиста. Левитанский начал переводить стихи венгров и словаков еще во время освободительных боев.

Брехт, Фучик, братья Чапеки, Вапцаров, Броневский и многие, многие другие воспеты советскими поэтами.

Немало сделал для сплочения поэтов и Московский Литературный институт, где одновременно учились болгары Димитрова, Стефанова, Джагаров, Методиев и русские поэты Сергей Орлов и Солоухин, а позднее румын Майореску и Ахмадулина, Евтушенко, Рождественский. И сейчас иные из самых молодых поэтов братских стран учатся в том же Доме Герцена на Тверском бульваре.

Итак, этот том «Библиотеки всемирной литературы» – итог огромного труда русских поэтов, знамение их дружбы и сотрудничества с поэтами братских стран.

Борис Слуцкий

ИЗ АЛБАНСКОЙ ПОЭЗИИ

АНДОН ЗАКО ЧАЮПИ

ОТЕЦ ТОМОРИ

Наш Томори, ты – престол небесный, Храм албанский с крышею отвесной!
– Шел народ к тебе на поклоненье, Чтоб узнать господне повеленье. Ты читаешь помыслы людские, Так ответь мне: кто же мы такие? Были прежде храбрыми людьми мы, Были мы в бою непобедимы И отважны были без примера. Нас одна объединяла вера; Мы меча из рук не выпускали, Трусов и предателей не знали, И никто тогда в стране албанской Не боялся сабли оттоманской; Воины с врагами воевали, Девушки свободу воспевали. Мой народ! А как теперь живет он? Погибает под султанским гнетом. Как скоты, албанцы прозябают, С голодухи села вымирают. Нет албанцев! Где они, албанцы? Нас разъединили чужестранцы - Грек и турок нас разъединили, Поп с муллою веру поделили, Обманули в церкви и мечети. Трудно стало жить на белом свете!… Ты, гора, наш храм, отец Томори, Все ты знаешь сам про наше горе. То, что было, каждый не забудет, Расскажи нам лучше то, что будет. Неужели в том веленье бога, Чтобы нас наказывали строго? Так ответь нам, в чем мы провинились? Ведь от турок все освободились - Греки, и болгары, и валахи, Лишь албанцы прозябают в страхе. Бог, свободу давший этим странам,- Что ж он нас оставил под султаном? Нас губили, били, разрушали, Нашу кровь безвинную сосали, Жили мы в невзгодах и в позоре!… Вытер слезы и сказал Томори; «Люди, познавшие горе, Слушайте деда Томори! Споря о вере и боге, Сбились албанцы с дороги. Распри Писанья с Кораном Нынче покончить пора нам! Бросьте ненужные споры, Хватит на небо ссылаться: Небо само без опоры, Что ж на него опираться! Связаны кровью одною, Вскормлены почвой родною, Вы не татары, не греки - Все вы албанцы навеки! Грозно, албанцы, вставайте, Смело оковы срывайте, Спуска врагам не давайте! Дайте отчизне присягу Вспомнить любовь и отвагу. Не уступайте ни шагу! Следуйте за Кастриотом! Воинам и патриотам Пусть будет вера оплотом! Турции не опасайтесь, Не доверяйте Морее, В бой за отчизну бросайтесь С гордой отвагой своею. В битву, албанцы, идите. Родина вас призывает! Радуйтесь – или умрите - Так, как мужам подобает!»

АЛБАНЕЦ

В край албанский вторглись турки. Жгут дотла! Встань, бери оружье в руки, Сын орла! Ты довольно потрудился На господ! Вспомни край, где ты родился В дни невзгод. Создал нас господь для дела. Мы – орлы! Иль таскать не надоело Кандалы! День пришел, пора для мести Нам вставать И свободу всем нам вместе Добывать. Надоело быть рабами, Как вчера. За отчизну в бой с врагами Нам пора. Жили полтысячелетья, Как в тюрьме, Мы, истерзанные плетью, В злом ярме. Мусульмане и христьяне, Встаньте в ряд! Будет биться в нашем стане Стар и млад. Встань на подвиг благородный, Меч бери! Или сделай жизнь свободной - Иль умри! О Албания родная, Край огня, Я тебя несчастной знаю, Ты – меня. Ты скорбишь под вражьей властью, Край родной, Ибо нет у нас согласья Меж собой. Я о юношах скорбею, Что вдали За султана и Морею Полегли. Сбрось, отчизна, турков подлых. Близок бой! Встань же, родина, на подвиг - Мы с тобой!

ИЮЛЬ

Пришел июль, стоит жара, Уже хлеба косить пора. Пришел июль – хороший знак. Его приветствует бедняк. Пришел июль, и потому Не будет голодно в дому. Июль, умеющий гореть, Как можжевеловая ветвь, Июль, весь в травах и цветах, Со смуглым жаром на щеках, С тяжелой ношею плодов, Которые раздать готов! Июль на плечи нагрузил Урюк, и груши, и кизил, Чтоб сладок был осенний пир. Уж начал вызревать инжир. Из всех других плодов – его Пусть будет более всего: Когда инжир в корзинах есть, Любой тебе окажет честь… Страдай, трудись – июль придет И хлеба даст на целый год. В июле каждое гумно Снопами желтыми полно, Плодами перегружен сад, И труженик июлю рад. Идет июль! Бери серпы, Вяжи тяжелые снопы. Кто мог посеять и вспахать, Тому не время отдыхать! Шумят колосья, как волна. И каждый колос – из зерна. Ведь было малое зерно, Но стало колосом оно. Колосья спелые! Взгляни, Как в руки просятся они, Они играют и шумят, Как стадо маленьких ягнят. Взгляни – блестит, как золотой, На поле колос налитой. Кругом волнуются поля, И морем кажется земля. О вы, поля моей страны, Слезами вы орошены, Вас пропитал бедняцкий пот В дни трудных полевых работ. Увы, напрасен тяжкий труд - Всё чужеземцы заберут. Албанец, молодость губя, Работает не для себя. Напрасны все его труды, Другие жнут его плоды. Июль! Отважные сердца Недаром чтят в тебе бойца! Во Франции восстал народ Во имя права и свобод: В июле битва началась И кровь святая пролилась

*

Июль! горячностью своей Разжег ты пламя мятежей. И то, что ты зажег, июль, Не погасить потоком пуль. Ведь солнце пламенное есть В крови у тех, кто любит честь, Свобода в бой зовет борца, И загораются сердца,- Зовет, а ты, албанец, что ж Молчишь, на подвиг не встаешь! Огонь июльский разожги, Чтоб пали все твои враги!

РОДИНА

Родиной тот край зову, Где родился, где живу, Где бродил я не однажды, Где знаком мне камень каждый, Где учился понимать, Где любил отца и мать, Где когда-то предки жили, Где лежат они в могиле, Где к невзгодам я привык, Где звучит родной язык, Где с друзьями я встречался, Где рыдал я, где смеялся, Где люблю на мир смотреть, Где хотел бы умереть.

* * *

Кто от милой и друзей На чужбину удалился Ради денег, тот, ей-ей, Навсегда ума лишился. Что ж, ступайте вы, глупцы, Мир открыт во все концы. Мне ж оставьте дом счастливый, Счастье мирное любви. Виноградники и нивы - Это радости мои. Здесь, на родине моей, Жить хочу среди полей, Без богатства, с милой рядом, Сеять хлеб, ходить за стадом; Чтоб могла у нас родиться Кукуруза и пшеница, Чтобы гроздья винограда Наши красили пиры, Чтоб паслось большое стадо У подножия горы. Чтоб блеяли овцы тонко, Чтоб звенели бубенцы, Чтобы мог я ткнуть козленка В материнские сосцы. Нет, не брошу быт крестьянский, От любви не убегу. Дом родимый, край албанский Я покинуть не могу! Пусть достатка не узнаю, Здесь и старость не страшна, Пусть я лучше здесь страдаю, На миру и смерть красна. А умру – пусть мать и сестры Совершат простой обряд: Зарыдав, распустят косы, Как обычаи велят. И придет моя родная Провожать меня, рыдая.