Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов
Шрифт:
* * *
Приемлю честный божий крест Всем помышлением своим. Пускай святых взыскует мест Мой разум, словно пилигрим. Пусть мысль моя отныне служит богу, Не смея забредать на грешную дорогу. В далекий отправляюсь путь, Другим оставив злую боль, Которой мучила меня Сия плачевная юдоль. С меня довольно здешних благ, И неуспеха, и успеха! Тому, кто сам себе не враг, Земные радости — помеха. Всевышнего почтить бы мне хвалою, А я смущен своею песнею былою: «Пока живешь на белом свете, Всех радостей отведай всласть!» Святая дева, богоматерь! Не дай мне снова в скверну впасть! На мысли налагать запрет Мне, к сожаленью, не дано. Границ для помышленья нет. Повсюду странствует оно. Друзьям привет, но лишь на расстоянье, Чтобы мое не ослабело покаянье. Врагов своих готов простить я, Однако даже и сейчас Друзей коварных я боюсь. От них страдал я столько раз! Простимся, радость! Счастлив тот, Кто не был обделен тобой, Тот, кто вкусил твоих щедрот. И у меня был день такой, И ночь была. Чего же сердцу надо? Как больно мне тебя забыть, моя отрада! Заказаны мне все дороги, Которые ведут к тебе. Иным велениям внимаю. Не
* * *
«Все печали достаются мне одной И не дают житья, Сердце бедное пугая. Разделить нельзя тоску с другой женой. Страдая, как и я, Что сказала бы другая? На меня в обиде тот, Кто мне всех дороже. Чтобы соблюсти себя, Нужно быть с любимым строже. Как зато мне было весело сначала! Мой рыцарь лучше всех. Я чернить его не вправе. Сколько нежных слов я от него слыхала! Расстаться с милым — грех! Господи меня избави! Чтобы не поддаться вдруг Сладкому недугу, Я велела замолчать Очарованному другу. Был в запальчивости отдай мой приказ, И рыцарь на чужбине Сохнет, мается в кручине, Смолк, смиренный, и не кажет больше г Хоть не к лицу мужчине Женской потакать гордыне, Уступая ей во всем. Лучше бы мольбами Донимал меня поныне. Слышать их приятно даме. Как мне больно, как отрадно вспоминать! Нет, сердцу моему Не забыть счастливой встречи! Не хотела я любимого прогнать. Я знаю, почему Смолкли пламенные речи. Он любви моей желал. А любовь — не скрою — С детских лет казалась мне Самой страшною игрою. В мире я не знаю рыцаря другого, Чья речь бы мне была Год за годом так любезна. Обольстить меня едва ли может слово. Сладчайшая хвала Тут, пожалуй, бесполезна. Пусть поет мой милый рыцарь! Песня мной любима. Только бы при встрече с ним Я была неколебима!» * * *
От этих бед печаль жива В моем напеве заунывном. В моих ладах день ото дня Отчаянье мое слышней. Мне свой привет послав сперва, Зачем же в гневе беспрерывном Теперь наказывать меня? Не согрешил я перед ней. Я знаю, как она добра. Давно меня спасать пора. Отрадно будет нам обоим, Когда в согласии беспечном Друг другу душу мы откроем. Моя сердечная тоска Всегда терзает плоть мою. Все чувства хором подтвердят, Что нет мучительнее хвори. Смерть сердцу моему близка. Ни от кого не потаю: Один меня снедает яд — Всепоглощающее горе. Лишь тот, кого не покидали Моим подобные печали, Кого сломил подобный гнет, Лишь тот поверит в скорбь мою, Лишь тот мою тоску поймет. Но нет! Чужим я не открою Причину горести моей. Пусть больно мне, пускай тревожно, Чужим не до моих тревог. Делиться не хочу тоскою. Кручину от моих друзей Скрывать, однако, невозможно. Советом кто бы мне помог? Лишь сердце мне дает совет: «Храни заветный свой секрет!» Придется мне молчать и впредь. Оберегая честь ее, Собою нужно мне владеть. Не суждено самой весне Пробиться к сердцу моему, Когда в молчании суровом Любовь меня на гибель шлет. Мне так темно, так больно мне, Что сам себя я не пойму. Растаять бы моим оковам На солнце, как весенний лед! Моей отчаянной мечты Не могут вылечить цветы. Любовь меня свела с ума, И я не слышу певчих птиц. На сердце вечная зима. * * *
Если я вздумаю хвастать победой, Песенный мой дар я навсегда утрачу. Скажут мне люди: ты спорна изведай, А потом уж воспевай свою удачу! Пусть счастливец весело поет! Слишком глуп я. Лгать мне в песнях не расчет. Старую мою тоску не скрою. Не старится моя тоска С тех пор, как стала жизнь моя одной сплошной тескою. Пускай смеется надо мной невежда. Как бы меня женщины ни привечали, Где постоянство, там всегда надежда. Утолит моя любовь мои печали. Суетную радость я презрел. Без. награды будет жалок мой удел. Каждая, конечно, бы хотела, Чтобы служили ей, как я Единственной моей служу, покорен ей всецело. Когда ей жалобы так надоели И не нужно ей моих ладов унылых, Она бы мне преподала веселье. Видит бог, я научиться сам не в силах. «Да»,— сказала бы она в ответ, Не твердила бы упрямо: «Нет и нет!» Как тогда запел бы, окрыленный! И надо ведь ей до сих пор В ответ на все мои мольбы остаться непреклонной! Все чаще мучают меня сомненья. Слишком долго ждал я, слишком терпеливо, Чтобы в награду получить гоненья! Почему любовь моя несправедлива? Волью служба вознаграждена, И заслуге и вине одна цена. Если все мои моленья слабы И бесполезны все слова, Упорство скорбное мое вознаградить пора бы! * * *
Где же справедливость наконец? Эта красота меня казнит. Ею только и живу, глупец. Нет ей дела до моих обид. Добродетельную славлю повсеместно. Мне другая радость неизвестна. Благую чистоту всем сердцем чту. Остается только славить эту чистоту! Безутешный, неотступный бред! Все печали у меня в груди, Будто в мире места больше нет. Крикнуть я не смею: «Награди!» Все на свете я готов перестрадать, Лишь бы выстрадать мне благодать! Хоть мне в грядущее не заглянуть, Знаю, наградит она меня когда-нибудь. На судьбу роптать я не дерзну, Если мне любить разрешено Эту несравненную жену. Большего мне требовать грешно. Слава богу, хоть на службу приняла! Жизнь без этой службы не мила, Нe зная этих сладостных забот, Жаловаться мог бы я, несчастный сумасброд! Выполняю все, что ей угодно. Соблюдаю рыцарский закон. Только жаль, что госпожа свободна, А не пленена, как я пленен. Пусть мне будет с каждым годом все трудней, Лишь бы состоять всегда при ней. Когда нельзя вступать мне с нею в спор, Буду ей служить, как я служил ей до сих пор. * * *
Никто не знает, как мне больно Такое равнодушие терпеть, Моей царице своевольной Служить послушно и при этом петь. Ради самых светлых в мире, ради милых этих глаз Выполню любой приказ. Тем, кто, завидуя безбожно, Всех влюбленных обвиняет ложно, Влюбиться бы самим, как я, но это невозможно. Когда бы знала цену мне Моя взыскательная госпожа, Как полагается жене, Моею верной службой дорожа! Дорог я или не дорог? Вот мучительный секрет! Вдруг
в ответ услышу: «Нет!» — Задав решительный вопрос? Этого бы я не перенес. Не знаю, принимает ли она меня всерьез. Сказала бы: «Забудь печаль!» — И я запел бы веселее всех. Но ей меня ничуть не жаль. Что ж! Смерть верней, чем суетный успех. Песен петь не стоит больше, если на мои печали Всюду смехом отвечали. Не так забота тяжела, Как людская злобная хула. Чернят меня, хоть никому не причинил я зла. * * *
Милость мне нужна теперь, а не вражда. Не пережить мне всех моих обид! Убедился я, что это навсегда. Она одна страдальца исцелит, Поэтому храню я верность ей. Разноголосая молва не возмутит моих ушей. Не смешно ли препираться мне с молвой, Когда известно всем, что свой зарок Не нарушил я, когда я сам не свой, Обета моего живой залог? Живу, как мне велит моя царица. Не вдохновляли так меня прекраснейшие в мире лица. Благосклонности не смею попросить. О милостыне госпожу молю. Неужели мне блаженства но вкусить? Молчит она в ответ на песнь мою. В моих речах мне утешенья нет. Утешить ей меня пора, чтобы увидел вновь я свет. Говорят мне друг и враг: «Твой труд напрасен! Какая там любовь! Одни слова! Хватит с нас велеречивых этих басен!» За что меня преследует молва? Пускай бы убедили госпожу, Что я пою о ней одной и ой одной принадлежу. Причиняя мне всегда и всюду зло, Мой помысел и жизнь мою черня, Говорят, что мне в любви не повезло, Что знать не хочет госпожа меня. Пусть недруг надо мною верх берет. Он будет посрамлен, когда возрадуюсь я в свой черед.
Генрих фон Фельдеке. Миниатюра из Большой Гейдельбергской рукописи
ГАРТМАН ФОН АУЭ
* * *
Что лето мне! Всё жалобы да пени. Пусть летом жизнь и вправду хороша, Печать зимы — на этом песнопенье. По-зимнему болит моя душа. Люблю, люблю, тоской себя круша, По-прежнему люблю ее одну. Принес я в жертву ей мою весну, Готов я на себя принять вину: Нет, я любовь мою не прокляну. Обиды все простит моя душа, А то себе я был бы лютый враг. Непостоянством пагубным греша, Я сам себя лишил желанных благ. Да, виноват я сам. Да, это так. Тот, кто рассудку объявил войну, У горестей окажется в плену. Наказанный, неужто я дерзну Бесстыдно отрицать мою вину! Но разве не могла бы госпожа Прочь отослать меня давным-давно, Моею службою не дорожа, Когда мне угодить ей не дано? Однако же сердиться мне грешно. Она со мною стала холодней Не потому, что сам я мерзок ей. Нет! Честью дорожит она своей, Боясь моих изменчивых страстей. Она меня приблизила к себе, Наклонностей моих не распознав. Отвергнутый, покорен я судьбе. Всему виною — мой порочный нрав. Я перед госпожой моей не прав, И по заслугам я вознагражден. Вольно глупцам оплакивать урон. Тот, кто служил прекраснейшей из жен, Мечом своим же собственным сражен. * * *
Тот, кто охоч до знатных дам, Владычице своей Покорен будь во всем. Вот вам пример: таков я сам. Нет рыцаря верней. Служу я день за днем, Жизнь ей отдам, Пускай глуха она к мольбам, Пусть госпожа моя бесчеловечна,— Ей предаюсь навечно. Когда бы только я посмел Одно сказать ей слово, Оставив песнь мою! Когда страданья — мой удел, Когда любовь сурова, От боли я пою. Издалека К ней шлет гонца моя тоска. Пусть госпожа моя, певца презрев, Услышит мой напев. Нет, не напев, а скорбный стон. От слез невзвидев света, Я плачу — не пою. Великим горем удручен, Напрасно жду ответа Я на мольбу мою. Конечно, тот, Кто, не стерпев таких невзгод, Покинуть мог бы госпожу навек,— Счастливый человек! * * *
Со слов моих запомнил каждый, Что ей одной навек я верен. Ей сердце отдал я однажды. Теперь я взять его намерен. Расстаться не пора ли? Я здесь живу в печали За годом год. Уж лучше мне пуститься в путь Когда проигран бой Со злой моей судьбой! Мне повезет, Пожалуй, больше где-нибудь. Непостоянство мне претит. Однако в нем, и только в нем, Спасенье от моих обид. Пусть порастет печаль быльем. Когда служить невмочь, Бежать не стыдно прочь. Награды нет. Пусть я всегда признать готов, Что госпожа права. Нужны ли тут слова? Мне все во вред, А ей не до моих трудов. Упреками чернить не смею Воспетую мной чистоту И вечной жалобой своею Один терзаться предпочту. Она велит служить И не дает мне жить. Нет, не любовь,— Нашел я здесь одну вражду. К другим она щедрей, А я не дорог ей. Отвергнут вновь, Награды я напрасно жду. Господь, быть может, ей внушит Что, мне в награде отказав, Моя любимая грешит. Пусть грешен я, пусть я не прав, Я самый верный друг, И всех моих заслуг Не перечесть. Служу не месяц и не два. Который год уже Я вверил госпоже И жизнь и честь. Я жив, пока любовь жива. Не мог я потерять ни дня Из этих безотрадных лет. Награда обошла меня. Достался мне любовный бред. Блажен в своем бреду, Где я еще найду Любовь такую, Чтобы, не ведая наград, Служить, как я служу, И славить госпожу? Всю жизнь тоскую И всю-то жизнь безумно рад. Служил я, не жалея сил, В надежде радость обрести, И если я не угодил, Сказать бы нужно мне: «Прости Где награждают скупо, Там оставаться глупо. Что за беда! Влюбился здесь, влюбился там, Но только я не льстец, Охочий до сердец, И никогда Мою любовь я не предам. * * *
Слишком долго я тужу По моей отраде. Верой-правдою служу, А чего бы ради? Лучше оплачу мою неудачу. Как увидел я ее, Мне на свете не житье. Час длиннее дня. День что седмица, седмица дольше года дли меня Нет, я больше не могу. Господи, доколе? Каково ее врагу? Друг завыл от боли. Отдать я рад все, чем я богат. Бежал бы я прочь, Да вот невмочь. И радость мне теперь не впрок. За каждый вздох с меня берет любимая оброк.
Поделиться с друзьями: