Поганое поле. Возвращение

Я согнул руку в локте, направив на него Глаз Урода.

— Отвечай! И говори правду! У тебя тайные сношения с росскими Кураторами?

Откуда вылезло это слово — “сношения”? Дурацкое и навевает на ненужные ассоциации. Видимо, вид голого гиноида подействовал. Приди я чуть позже, застал бы старикашку за интересным занятием — мечтой любого задрота.

Или на меня повлияла манера речи самого Решетникова — выспренная и пафосная.

Наташа села на столе. Простыня снова свалилась, открыв идеальную грудь. Если бы не безмятежно-кукольное выражение лица, биобота не отличишь от настоящей живой девушки.

— Не ссорьтесь, — сказала она ровным и приветливым голосом, — ссора контрпродуктивна.

Но волшба уже подмяла волю Решетникова. Его физиономия вытянулась и расслабилась, глаза потускнели.

— Да, мы общаемся с россами Кураторами, — признал он.

— Это они сделали все твои ништяки? Вездеход? Подъемный кран?

— Не все… Дворец я построил сам… И кран смастерил из запчастей, найденных на заводе… Россы дали мне вездеход, но он прибыл по частям, мне пришлось заниматься сборкой самостоятельно…

Что ж, Решетников — какой-никакой, но изобретатель. Правда, в одиночку и в условиях Поганого поля столь продвинутый вездеход не построишь. Равно как и антенну, управляющую Уродами.

— Что вы даете Кураторам? — спросил я. — Зачем вы им сдались? Для чего они вас снабжают технологиями?

— Я приглядываю за Вечной Сиберией! — сказал Решетников. — Ненавистной Вечной Сиберией, которая отторгла такого гения, как я! — Он посмотрел на меня. — Я знал, что вы вернетесь, юноша! Все возвращаются туда, где их ненавидели и унижали! Стокгольмский синдром — слышали о таком? Жертва привязывается к насильнику!

— Это у тебя синдром, — сказал я. — И это ты — жертва. А я пришел спасти одного человека. Если бы не это, ноги моей здесь не было бы.

— Вас привела сюда судьба! — заверил меня сумасшедший старик. — Так или иначе, вы вернулись бы…

Я промолчал — не было желания спорить. Смысла нет. Подумав, сказал:

— Вы в курсе, как попасть на территорию Вечной Сиберии незаметно… Верно?

Решетников самодовольно улыбнулся. Даже под действием волшбы его карикатурная мания величия никуда не делась.

— Обходные пути есть всегда! Существует дорога в Князьград… Не совсем в саму столицу, но на ее, так сказать, нижние этажи…

О каких этажах он мелет, мне было некогда разбираться.

— Оттуда можно попасть в сам Князьград?

— Да.

— Вы меня туда проведете.

И опустил руку со Знаком. Я не чуял сопротивления. Решетников был не прочь мне помочь — ради того, чтобы выпендриться лишний раз.

— Почему бы и нет… — пробормотал он, думая о чем-то другом.

— Знаете, как отключить все квест-камеры? Чтобы разом?

Дед оживился. Даже перестал поглаживать морщинистой ладонью голое колено неподвижно сидящей и глядящей сквозь нас Наташи.

— Надо взорвать квест-башню в центре города…

— Что это за башня?

— Центр управления всеми квест-камерами в государстве. Оттуда идет трансляция всех квестов. Вы ее увидите издали, — заверил Решетников, заискивающе улыбаясь. — И сделаете все, как надо.

Чокнутый, а хитрый, подумал я. Понял, что я собираюсь напакостить Сиберии. Это в интересах Решетникова. У самого изобретателя кишка тонка, но сейчас есть шанс достать каштаны из огня чужими руками.

***

Вечером мы выдвинулись в путь. Впереди Решетников на вездеходе, следом я на мусоровозе.

Миновали завод, где мы с Витькой впервые заночевали вне родного Посада, приснопамятный карьер, куда я, будучи мусорщиком, сбрасывал бытовые и строительные отходы с Посадов. Но свернули мы затем на восток вместо того, чтобы ехать прямо на север. Поехали по заросшей древней дороге в густом лесу.

Здесь давно никто не ездил, о чем свидетельствовала колея, густо покрытая травой. Вездеход с легкостью преодолевал препятствия, и я задумался о том, не приватизировать ли этот транспорт. А Решетникову пришлют что-нибудь новое из Республики Росс. Но чуть позже решил, что не стоит. Вездеход узкий и тесный, рассчитанный на одного человека. И лута туда не напихаешь.

Иногда лес прерывался, и мы ехали по лугам и открытым пространствам со старыми заброшенными Посадами и заросшими сорняками пашнями. Слева появился забор, окружающий Вечную Сиберию. После циклопической стены вокруг Росс этот покосившийся плетень вызывал смех.

Через неравные и очень продолжительные промежутки у забора вырастали пограничные вышки. Чаще всего на этих вышках никто не дежурил. А если дежурил, то вряд ли видел нас, перемещающихся в подлеске.

Одна показуха, подумал я. Понты и видимость — вот суть Вечной Сиберии.

За забором тянулись редкие бараки и поля.

Ехали мы долго. Стемнело, и опустилась звездная ночь.

После многочисленных ночевок в южных краях я привык к шуму ночных насекомых, но здесь было удивительно тихо. Помниться, когда я впервые выехал в Поганое поле, то подумал, что насекомых и птиц распугала нечисть. Отчасти так оно и есть, но, видимо, свою роль сыграл также и климат. В целом же насекомым и птичкам на Погань срать с высокой ветки.

Ближе к полуночи, когда я уже намеревался посигналить, остановить старика и поинтересоваться, как долго еще ехать, впереди над лесом засияли огни большого города.

Это было неожиданно.

Глухой северный лес и — на тебе! Большой город!

И я увидел квест-башню, залитую светом. Она возвышалась над высотками города, а на ее вершине мигал кроваво-красный глаз. Не соврал Решетников.

Лес кончился, и по обе стороны от дороги выросли руины однообразных прямоугольных построек. Их становилось все больше, пока мы не очутились среди огромных промышленных зданий — относительно целых. Это было что-то вроде здоровенного завода, раза в два больше того, что возле “дворца”.

Вездеход, напоминающий гигантского черного жука, переваливался через кучи щебня и строймусора, а я трясся следом. Ох и нелегка дорога в Князьград…

Наконец Решетников заехал под широкий бетонный навес, на котором сверху росла трава, и остановился. Я притормозил на расстоянии в пару десятков метров, оставив себе место для срочного разворота в случае чего. Магическое чутье, впрочем, ничего опасного не обнаруживало — равно как и Ива.

Старик выбрался из вездехода в своем черном плаще, но без маски. Когда в свете фар мусоровоза я подошел к нему, Решетников повернулся к стене в глубине под навесом и, напрягаясь, начал отодвигать металлический заслон. За ним автомобильный пандус уходил под землю.