Поговорим

Дверь за ним захлопнулась со звучным и матерным пожеланием для меня. Судя по грохоту, который донесся из квартиры, именно такой, насыщенной погаными событиями ночь мне и предстояла.

***

Олесю рвало два часа кряду с двадцатиминутными перерывами. Я успела пожалеть об изгнании ее кавалера, когда не смогла дотащить старшую Гладько до ванной, поэтому бегала то с тазиком, то с кружкой воды. Материлась, пытаясь в очередной раз дозвониться до их папочки, и ждала «скорую». Где-то на четвертом забеге и десятом заверении: «Алиса, все в порядке. Спи» я додумалась обыскать сумку старшей на наличие телефона. Возможно, он у нее на беззвучном режиме и отец сейчас безостановочно звонит красотке?

Оказалось, гаджет сел, а ещё оказалось, что на этот эпеловский супер-пупер девайс у меня нет подходящей зарядки. Едва не сорвавшийся с губ трехэтажный мат оборвал дрожащий детский голос:

– Холодная. Она умрет?

– Нет, Алис, она будет жить, - ответила я, запоздало заметив, что ребенок прокрался в прихожую и, прячась за тумбочкой, дотянулся до руки старшей сестры.

– Ее мама умерла.

– Значит, ругать ее будет только папа, – сделала я вполне обоснованный вывод.

Дальнейший диалог прервал звонок в домофон. Прибыли уже знакомые фельдшера, которые, глянув на меня, единогласно постановили, что ночка будет тяжелой. И вообще, я страшная дамочка, вначале соседку с острым животом обнаружила, теперь вот девушку с отравлением приютила.

Без cлов соглашалась cо всем, записала в блокнот пояснения и предписания, точно зная - в таком состоянии я не способна запомнить ничего. Зато умудрилась попросить их о помощи в переносе больной на диван. Расплатилась сверх кассы и пожелала тихой смены или относительно спокойной. В ответ они пожелали того же.

? зря…

К началу четвертого ночи или уже утра я успела окончательно вымыть пол, искупаться, попить чаю и крепко заснуть возле Алисы, когда в мою дверь, опять минуя тамбурную, забился кто-то нервный и очень злой. Их было четверо. Шкафчик, блондин, временно переименованный в Тимура, его друг-товарищ по тасканию чемоданов, и какой-то взъерошенный мужик с сумасшедшим взглядом. Впрочем, может, у него взгляд стал озверевшим, когда я непреклонно сообщила, что впущу в квартиру двоих, а остальных прошу убраться на лестничную клетку.

– Ты… - непечатная ругань была подкреплена пинком двери.

На это я ответила, что остальным придется спуститься на первый этаж.

– Слушай, ты… - Он не успел закончить мысль.

– Еще слово, и я попрошу вас выйти на улицу и не скажу, где пропадает старшая дочь.

– Олеся?! – От одного этого полухрипа стало ясно, что ее он тоже «потерял» и не надеялся быстро найти.

– Считаю до десяти… - предупредила я, неспешно начиная отсчет.

– Мы их заберем, вы спускайтесь, - вдруг подал хорошую идею Шкафчик, обращаясь к взъерошенному.

Тот что-то ответил прочувствовано, но при этом тихо, и отступил, уходя из поля моего зрения.

– У меня тут камера, - солгала я, распознав его маневр.
– Выходим, уважаемый, на лестницу, спускаемся на первый этаж…

Он вылетел, точь-в-точь как кавалер ?леси, под оглушительный хлопок. Но меня это не смутило никоим образом.

– Закрываем дверь в тамбур, - дала команду оставшимся. Они беспрекословно подчинились, но вот кривые ухмылки мне совсем не понравились, так что я решила сбить спесь со «штурмовиков».
– Заходим по одному. ?лиса в спальне, Олеся в гостиной. За чемоданами вернетесь сами, тех двоих не пущу.

– Она у вас?! – удивление с едва заметным облегчением в голосе светловолосого «Тимура» стало сигналом к открытию квартиры.

– Я ее отбила, - улыбнулась кротко и махнула рукой в сторону слабоосвещенного коридора, - забирайте.

Они совершили три ходки. Первую с девочками, вторую с чемоданами, третью за пояснениями, а именно, почему Олеся не в своей одежде и что за рецепт с таблетками я вручила вместе с ней. Спрашивал Шкафчик, но именно «Тимур» буравил меня тяжелым взглядом.

– Точно, чуть не забыла… - Сбегав в ванную, принесла пакет с уже чистой и почти сухой одеждой, поверх нее уложила сумочку, а туфли вручила из рук в руки. – Как я уже сказала, девочка была в клубе, получила дозу чего-то психотропного и вела себя неадекватно тихо. Потом ее рвало, пришлось вызывать скорую, отмывать квартиру…

– Ясно. Дальше.

– С ней был брюнет, светлоглазый, в темном костюме. Возраст около тридцати шести. Среднего телосложения. Ухоженный, с бородкой. Узнав, что вы скоро явитесь, он сбежал.

– И когда это было?
– прищурился мордоворот и дернул антресолькой.

– В десятом часу.

– А позвонить? – долетело угрожающее с лестничной площадки.

– А хоть раз поднять трубку?
– тон-в-тон вопросила я и сама поспешила сбежать.
– В общем, доброй ночи! Приятных снов, душеных разборок с дочерью, – это уже взъерошенному, перед которым я с наслаждением закрыла дверь квартиры. Про тамбур не беспокоилась, они его как вскрыли, так и закроют.

2.

– Том, твой молчаливый объявился. Я знаю, что ты в отпуске и все такое, но… он уже двадцать раз названивал… Можно я его на тебя переключу?

– Мой молчаливый?

Нужно признать, после жаркой ночки, которую я провела с девчонками семейства Гладько, утренний звонок из центра психологической помощи я, во-первых, не сразу услышала, а во-вторых, не сразу поняла.

– Да как бы… – Голос Светика, исполняющей роль секретаря, снизился до шепота.
– Тот, что не разговаривает. Ты называешь его Крикуном, что ли, а мы Молчуном.

– ?! Сам Крикун объявился. Конечно, давай его сюда. – Я взбила подушку, в уме подсчитывая, что молчаливый мерзавец больше месяца на связь не выходил. Думала, бросил наши игры за ненадобностью. – Ух, поговорим!

?на удивилась моему энтузиазму, возможно, даже нахмурилась, с недоумением взирая на телефонную трубку.

– Светуль?
– позвала я.

– Да, извини, забываю, что ты иначе реагируешь на него. Все, лови…

Щелчок, перезвон, и мой мобильный отозвался трелью. Вот только вместо стандартного «indеfinеd» отобразилась непонятный набор знаков на иврите. Ладно, потом разберусь, с чего вдруг он из дружественной Армении переехал.

– Привет, красавчик! Как ты сегодня?
– вопросила с радостью, точно зная, кто бы ни был по ту сторону «провода», он хмурится.

Представить собеседника счастливым не выходило от слова «совсем». Слишком много холода разливалось от этой тишины. Поэтому я всегда начинала наш разговор, до предела разгоняя энтузиазм и восторженность, словно скучала. Хотя сказать по правде, я действительно скучала по внимательному слушателю, которому просто не хватает голоса. И я в этом убедилась, когда в прошлый раз зачитывала вслух нудный любовный роман про графьев и баронесс, запутавшихся в сетях любви и светской морали. Просто рассказывать было нечего, а он со звонками зачастил.

– А у меня куча новостей! – поделилась я, устраиваясь удобнее.
– Даже не знаю, с чего начать. Тебе как, с грустного или с веселого? Думаю, ты не откажешься повеселиться. Итак, только представь. Ранняя… рань. Серая тишина за окном. Лязг ключей в двери и…

То, что домушники пытались вскрыть мою дверь в одно прекрасное июльское утро, я рассказала в деталях. И про то, как я Баса на них спустила, и про то, как на Баса потом в полицию заявили. А ведь он даже не покусал, всего лишь потоптал негодяев немного. Ну, правда, повалил вначале, а потом потоптал и слегка обслюнявил… В общем, мамаша этих недоносков написала заяву на пса, а я на ее отпрысков. Разошлись полюбовно, но здороваться мы перестали. А Бас по велению Себы переехал в деревню, удобрять кусты роз. Потом рассказала про пикник на крыше и сгоревший шашлык – сосед переусердствовал с разжигайкой и чуть из самого себя не сделал закусь. Далее про сына и его последний приезд.