Пограничная река. (Тетралогия)

Сглотнув внезапно загустевшую слюну, Олег обернулся к обливающемуся потом Муру:

— Ну и где здесь ищут сиды?

Вакс, подняв руку, указал куда-то вдаль.

— Вон там. Холмы видишь? Это логова стеклянных пауков. Они делают свои гнезда возле больших луж. В лужах кипит синяя грязь. Ее надо черпать бочкой, в которой дно обтянуто сеткой из волос. И, бывает, попадаются сиды. А еще много сидов есть в логовах пауков. Но туда лезть нельзя: умрем быстро. Но может повезти: найдется пустое логово, где все пауки умерли. Тогда получается украсть много сидов.

— А там они в чем? Тоже в грязи?

— Друг Олег — этого я не знаю. Я слышал, что когда-то, очень давно, наши воины нашли в таком логове много сидов. После этого наш народ стал могуч, и мы покорили всех соседей.

— Вы добывали сиды именно в грязи всегда?

— Да. Но мне ни разу не попался. Тот сид, что сейчас у меня, дал мне отец. Он вырезал его из мелкого стеклянного паука. Воинам удалось его поймать и вытащить на веревках из Гриндира. Потом они его утопили в озере. Плохой оказался сид: он был сразу маленьким, а сейчас стал мутным.

— Так эти кристаллы еще и в пауках есть?!

— Сиды? Да, сиды есть в стеклянных пауках. А еще они есть во всех чудовищах, которые здесь живут. Они у них в глазах, или на середине лба — между глазами.

— Мур! Ну ты даешь! Из тебя всю информацию надо калеными клещами вытаскивать! Что же ты раньше мне это не рассказал!

— Так ты про чудовищ не сильно ведь расспрашивал. Да и зачем тебе это знать? Легче вычерпать огромное озеро грязи, чем убить одного стеклянного паука. Мне кажется, что от его каменного тела будут отскакивать даже ваши свинцовые пули. Это страшные чудовища. Демоны Гриндира. Хотя в Гриндире и без них все страшно. Здесь даже трава может убивать.

— Я знаю, где валяется туша одного местного монстра. Это недалеко отсюда — на обычной земле.

— Как хорошо! Жаль, что ты это раньше не сказал: мы бы уже добыли из него сид!

— Жаль, что ты, друг мой Мур, не рассказал сразу, что сиды в них есть!

— А что за чудовище?

— Ну… Видел в озерах тритонов: скользкая тварь вроде помеси ящерицы и лягушки?

— Видел. Мы на них сомов ловим.

— Вот примерно такое чудовище было. Как тритон. Только размером побольше коровы.

— А! Это ргах! Знаю! Если ргах на тебя посмотрит, ты превратишься в камень. И он высосет из тебя дух. Страшное чудовище. Я не слышал, чтобы кто-то его убивал. От чего он умер?

— Не на того посмотрел…

— Друг Олег, я тебя не понял.

— Мур, мы сюда что, болтать заявились? Давай пройдемся вдоль границы хотя бы с полкилометра. Мне надо проверить, выдержат ли этот жар мои ребята.

— Здесь мы ничего не найдем. И чудовищ не увидим. Они не любят бродить возле края.

— Странно… Тот ргах вообще вышел из Гриндира и спокойно шастал по нормальной земле.

— Ргах может. Ргахи любят выходить. Из-за ргахов никто не селится рядом с Гриндиром.

Бурнус почти высох, и Олег, не жалея бутылку, облил себя заново, зашагал впереди отряда, параллельно границе пустыни. Если что-то пойдет не так, достаточно проделать пару десятков шагов, и выберешься в нормальный мир.

На ходу он отмечал недостатки пустынной экипировки. Ее легкость сыграла плохую службу: тонкая ткань, даже смоченная, нагревалась вмиг, прилипала к телу, обжигала кожу. Никакого ощущения прохлады — будто завернут в горячее полотенце. Здесь больше пользы было бы от ватных штанов и курток — теплая одежда неплохо изолирует тело от внешнего жара. А если ее сделать двуслойной, с непромокаемым внутренним слоем… Должно получиться удобно: намочив верхний слой, за счет испарения получишь некоторый отток тепла. И в то же время мокрая ткань не достанет до кожи: будешь париться при температуре тела, а не в пекле адском. Тоже, конечно, не курортные условия, но над этой идеей стоит подумать.

Вторая проблема посложнее — дыхание. Носоглотка мгновенно ссохлась, в носу, похоже, от жара даже волосы скручиваться начали. От рези в слизистой на глаза наворачивались слезы. Ртом хватать это пламя тоже не подарок — зубы чуть ли не трескаются, и язык старается в трубочку ссохнуться. Что с этим можно придумать? Через мокрую ватно-марлевую повязку дышать? Не поможет — обжигать будет уже не сухой воздух, а горячий пар. Ладно: пусть Добрыня думает — он на этих сидах сбрендил, значит сам и должен решать проблемы, найденные Олегом. Терпеть жар, конечно, некоторое время можно, но вот не пострадают ли органы дыхания? Не хотелось бы заработать инвалидность из-за каких-то кристалликов.

Вдали, между холмов, засверкала россыпь ярких точек. Мур, заметив это дело, мгновенно прокомментировал:

— Стеклянные пауки.

Олег, остановившись, поднял бинокль. Увы, даже оптика не позволила ему разглядеть подробности: холмы стали чуть больше, а точки ярче — только и всего.

— Какой у них размер?

— У взрослых размер мне по шею, у мелких бывает и по колено.

— Всего-то?! Я по твоим рассказам решил, что они огромные.

— Легче убить сто лесных тигров, чем одного стеклянного паука. Они очень страшны. Их блестящая кожа крепче бронзы, челюсти легко перекусывают воинов напополам, а пики на передних лапах пробивают деревянный щит будто гнилую тряпку.

— И что вы делаете, когда они на вас нападают?

— Друг Олег — мы убегаем.

— А если не получается убежать?

— Тогда запутываем им ноги веревками и бьем копьями. Если повредить место, откуда растет нога, паук становится медленным. Но повредить трудно. Сбежать проще. Даже если догонит, пока будет разрывать на куски одного, остальные убегут далеко.

— Господи… и как меня сюда угораздило попасть… Иногда кажется, что в этом мире не осталось ни одной вонючей дырки, которую мной не затыкали, но нет же — находится еще одна, поуже и повонючее…

— Друг Олег, я не пойму: что ты говоришь?

— И понимать нечего: к этим паукам нам когда-нибудь придется вернуться. И вырвать у них сиды вместе с головами.

— Стеклянные пауки это делать не позволят.

— А кто их спрашивать будет? Или нас? Добрыня хочет обеспечить нас сидами на века, а может у него насчет них и другие планы есть… Ладно: достаточно — выходим. Все что надо, я уже увидел. В следующий раз придем сюда всерьез, с оружием против этих паучков… или с надежным способом их умерщвления.

* * *

После Гриндира полдень солнечного летнего дня казался чуть ли не стужей — впечатление сродни тому, будто из раскаленной парилки нырнул в январскую прорубь. Бойцы с наслаждением содрали бурнусы — за каких-то минут пятнадцать-двадцать светлая ткань одеревенела от высохшего пота. Людей пошатывало — столь сильные перепады температур на самочувствии сказываются не лучшим образом.

Когда Олег спустился, наконец, к реке, ему показалось, что сегодня он в быстром темпе отмахал километров пятьдесят на своих двоих с наковальней в рюкзаке — ноги подгибались. От противоположного берега отчалила лодка с парой ваксов. Опасаясь нападения обитателей Гриндира, лагерь Олег поставил к северу от реки, надеясь, что через воду они не переберутся. Хорошо, что рядом у союзников была стоянка рыболовов — без их долбленки переправляться для разведки было бы очень неудобно.