Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей
Шрифт:
?Qu'e vale? [33]
В ответ лишь пожали плечами.
Es mucho trabajo [34] , сказал Джон-Грейди.
Худой мексиканец в украшенной спереди вышивкой замызганной кожаной безрукавке, сузив глаза, пристально смотрел на Джона-Грейди. Дождавшись, когда Джон-Грейди вернул образчик, он кивнул Джону-Грейди и присвистнул.
Джон-Грейди обернулся.
?Es su hermano, el rubio? [35]
33
Сколько
34
Работа-то большая! (исп.)
35
А тот блондин – он что, твой брат? (исп.)
Джон-Грейди понял, что он имеет в виду Блевинса, и покачал головой.
No, сказал он.
?Qu'ien es? [36]
Мексиканец бросил взгляд на Блевинса. Тот, стоя на краю поляны, натирал обожженные солнцем ноги салом, кусок которого выдал ему мексиканский повар.
Un muchacho, no m'as [37] , сказал он.
?Alg'un parentesco? [38]
36
А кто он? (исп.)
37
Да так, просто мальчишка (исп.).
38
Вы родственники? (исп.)
No.
Un amigo [39] .
Джон-Грейди затянулся цигаркой, потом стряхнул пепел о каблук и сказал:
Nada [40] .
Наступило молчание. Худой смотрел на Джона-Грейди, а тот, в свою очередь, на Блевинса. Затем худой спросил его, не хочет ли он продать мальчишку.
Джон-Грейди ответил не сразу, и худой, возможно, решил, что парень просто думает, сколько запросить. Все мексиканцы ждали, что он скажет. Джон-Грейди посмотрел на них и произнес одно слово:
39
Значит, приятель (исп.).
40
Да нет (исп.).
No.
?Qu'e vale? [41] – спросил худой.
Джон-Грейди затушил сигарету о подошву и встал.
Gracias por su hospitalidad [42] , сказал он.
Худой предложил заплатить за мальчишку воском. Остальные повернулись, посмотрели на него, затем перевели взгляды на Джона-Грейди.
Джон-Грейди, в свою очередь, смотрел на мексиканцев. Они не выглядели разбойниками с большой дороги, но это не очень-то успокаивало. Он молча повернулся и зашагал через поляну к лошадям. Ролинс и Блевинс поднялись ему навстречу.
41
Сколько хочешь? (исп.)
42
Спасибо за гостеприимство (исп.).
Что
они сказали? – спросил Блевинс.Ничего.
Ты не спросил их насчет моего коня?
Нет.
Почему?
Потому что его у них нет.
А что говорил тебе тот тип?
Ничего. Собирай тарелки и поехали.
Ролинс посмотрел на мексиканцев. Потом подобрал волочившиеся поводья и сел в седло.
Что случилось, парень? – спросил он Джона-Грейди.
Тот тоже сел в седло, посмотрел на мексиканцев, потом на Блевинса, стоявшего с тарелками в руках.
Чего он на меня таращится? – спросил мальчишка Ролинса.
Убирай тарелки и садись.
Но их надо помыть.
Делай, что тебе говорят.
Двое или трое мексиканцев поднялись на ноги. Блевинс сунул тарелки в сумку, а Джон-Грейди помог ему вскарабкаться на Редбо.
Они выехали на дорогу и снова двинулись на юг. Ролинс оглянулся на лагерь и пустил Малыша рысью, Джон-Грейди поравнялся с ним, и они поехали рядом по узкой дороге с глубокими колеями от телег. Ехали молча. Когда отъехали от лагеря на милю, Блевинс поинтересовался, чего хотел человек в безрукавке, но Джон-Грейди не ответил. Тогда Блевинс снова задал свой вопрос, и Ролинс с интересом посмотрел на мальчишку.
Он хотел купить тебя, чучело, сказал он.
Джон-Грейди к Блевинсу не обернулся и ничего не сказал. Они долго ехали в молчании. Затем Джон-Грейди обратился к Ролинсу:
Зачем ты ему это брякнул? Кто тебя тянул за язык?
На ночлег они устроились в горах Сьерра-де-ла-Энкантада, развели костер и молча сели у огня. В отблесках пламени резко выделялись бледные и худые ноги Блевинса. К смазанной салом коже прилипли дорожная пыль и травинки. В больших и грязных трусах Блевинс сильно смахивал на мальчишку-батрака, которого хозяева держат в черном теле. Джон-Грейди вытащил из своей скатки нижнее одеяло и протянул Блевинсу. Тот завернулся в него, прилег у костра и вскоре уснул. Ролинс кисло на него покосился, качнул головой и сплюнул.
На этого паршивца смотреть тошно. Помнишь, я это тебе еще тогда говорил!
Помню.
Ролинс уставился в алое сердце костра.
А знаешь, что я тебе скажу теперь?
Ну?
Не иначе, как быть беде.
Джон-Грейди сидел, обхватив руками поднятые к подбородку колени, и курил, погрузившись в размышления.
Просто наказание какое-то, вздохнул Ролинс.
На следующий день они въехали в городок Энкантада, расположившийся в котловине в окружении невысоких гор. Первое, что бросилось им в глаза, был кольт Блевинса. Он торчал из заднего кармана брюк мексиканца, согнувшегося над открытым капотом «доджа». Первым увидел кольт Джон-Грейди и не пришел в восторг.
Моя пушка! – воскликнул Блевинс.
Джон-Грейди резко обернулся и ухватил мальца за рубашку. Сделал он это вовремя, потому как тот уже собирался спрыгнуть с коня.
Сиди и не рыпайся, дурья башка.
Еще чего! Кольт, между прочим, мой!
Серьезно? Ну и что же ты собираешься делать?
К ним подъехал Ролинс.
Не останавливаться, глядя на кольт, сказал он Джону-Грейди.
Из дверей ближайшего домика на них уже глазели дети. Блевинс то и дело озирался через плечо.
Если гнедой здесь, заметил Ролинс, то не надо обращаться к Дику Трейси, чтобы понять, кто его нынешний хозяин.
Что будем делать?
Не знаю. Но для начала надо убраться с этой чертовой улицы, если уже не поздно. Да и красавца нашего хорошо бы спрятать в укромном месте, пока мы разберемся, что к чему.
Тебя это устраивает? – обратился Джон-Грейди к Блевинсу.
Мне плевать, устраивает это его или нет, сказал Ролинс. Пусть помалкивает, если хочет, чтобы мы тратили на него время.
Ролинс поехал вперед, и вскоре они свернули в глинистый овраг, исполнявший обязанности улицы.
Да хватит тебе оглядываться! – сказал Блевинсу Джон-Грейди.
Они подъехали к тополям, дали Блевинсу фляжку с водой, велели ждать их тут, а сами отправились обратно на разведку. Они ехали шагом по очередной глинистой улице с глубокими колеями от телег, как вдруг увидели в незастекленном окне заброшенной хибары конскую морду.
Не останавливаться, прошипел Ролинс.
Джон-Грейди кивнул.