Похищение Елены
Шрифт:
Вот миниатюра на пряжке: Нектарин, побеждающий Политаза. Там чеканка на умывальнике: Нектарин, выигрывающий чемпионат Мирра по гонкам на колесницах. Здесь вышивка крестиком на пододеяльнике: Нектарин, сражающийся со стоголовыми, сторукими и стоногими великанами. Триптих сканью на жаровнях: Нектарин, усмиряющий бешеного вола из Эритреи… Куда ни кинь взгляд — все или бестактно напоминало о сем доблестном муже, или открыто кричало о нем.
Что бы ни говорила родня.
Что бы ни твердили знакомые.
Что бы ни доносили сплетни.
Ведь это была Любовь.
Бескрайняя, как океан.
Чистая, как весеннее небо.
Безумная, как Канатчикова дача и Кащенко,
Любовь с первой кружки.
Он вздохнул и машинально почесал обожженную крапивой щеку.
Уже вторую неделю он ходил и ползал кругами вокруг дома сестер-грай, и все без толку. Коварный план, предложенный оракулом за очень нехилую плату, — захватить единственное на троих око грай при передаче от одной сестры к другой и угрозами выведать, как найти их родственниц горгон, никак не срабатывал. Проклятые бабки просто не желали передавать свой дурацкий глаз — им постоянно пользовалась одна и та же старуха! Попытка же организовать антиграйские волнения в деревне привели лишь к тому, что теперь ему приходилось скрываться не только от самих грай, но и от всех поселян и питаться тем, что тайком утаскивал из их подношений грайям.
Крестьяне и пастухи, поставленные перед выбором — пойти против родственниц богов или против назойливого пришельца, — долго не колебались, выбрав второй вариант.
Тупое быдло!
А ведь время-то подпирало! Времечко-то ведь шло! Так можно было и мимо женитьбы пролететь! Не до старости же за чудовищами охотиться и в походах пропадать! Да и такие глупые и богатые царевны на дороге не валяются. И если бы не ее сквалыга-отец и завистливые старые девы-сестры, в дремучести своей не желающие иметь такого выдающегося зятя… Голову горгоны им, видите ли, подавай!.. Только после этого они рассмотрят кандидатуру… Ха… Да если у меня будет голова горгоны, я сам буду кандидатуры рассматривать!.. Устрою уж я им маленький сюрпризик… Будут они еще у меня в ногах валяться, упрашивать, чтобы я эту…
Чу!.. Что это? Какой-то шум у ворот?..
Ну-кася, ну-кася…
Выдающимся героем Нектарин стал не в последнюю очередь потому, что не упускал шансов, которые упускать было нельзя.
— Ожерелья! Ожерелья! А кому ожерелья! Блестят-переливаются, на шейку надеваются! Ожерелья кто купил — верно денежку вложил! А кольца кому, колечки! Размеры для всякого человечка!
Снайперский пинок — и калитка, не успев охнуть, отлетела к забору.
— Девушкам-красавицам украшенья нравятся! Подходи, торгуйся, душка, уступлю, поди, полушку!..
Зыркнув по сторонам и не приметив ни одной живой души ни в цветнике, ни во дворе, отрок Сергий разудалой походкой завзятого коммивояжера направился в дом, размахивая на ходу сверкающими связками трофейных драгоценностей.
— Гребни-серьги-кольца! Хочется — не колется!..
Прихожая… Никого. А туда ли я попал-то вообще?.. Как-то все подозрительно не так… Честно говоря, я что-то вроде пещеры ожидал или там развалин каких. Ну да ладно. Пришел — все посмотрю. А не то у хозяев спрошу, где этих замшелых старушенций искать. Где-то поблизости должны уж совсем быть. Как их там?.. Ага. Энохла, Мания и Агапао.
Куда теперь? Налево? Направо? Прямо? А может, дома нет никого? По грибы ушли? Ладно, пошли направо — начало осмотра…
Судя по жестким, прибитым к полу стульям и дырявой над ними крышей, это была комната для приема гостей. Пустая. А вон еще куда-то дверь. Может, хозяева там…
— …Убит!
— Е-4!
— Ранен!
— Е-5!
— Ранен!
— Е-6!
— Мания!
— Убит?
— Так нечестно!
—
Ну так убит или нет?— Ты жульничаешь!
— Кто? Я? Каким же образом, интересно?
— Не знаю! Но как-то!
— Ха!
— Ты подглядываешь!
— Сама ты подглядываешь! Глаз у Энохлы!
— Все равно! Почему ты тогда в семнадцатый раз подряд выигрываешь?
— Это не я подглядываю, это ты играть не умеешь!
— Ха! Ну давай тогда в шахматы.
— Не хочу.
— Ну в шашки.
— Тошнит.
— А когда тошнить перестанет?
— Не скоро! Уже от одного слова «шашки» тошнит! Бе-э-э!..
— Ну тогда давай в «города».
— При существующем уровне урбанизации это игра на пять минут!
— И в деревни.
— На шесть!
— Тогда в го.
— Опять!.. Фу-у-у!..
— Ну тогда сходи, возьми у Энохлы глаз и поработай в свинарнике!
— Нет, давай лучше в шахматы.
— Конь G-1 на F-3!
— Ты играешь этот дебют уже в семьдесят четвертый раз!
— А он мне нравится!
— Пешка на А-6!
— А сама-то!..
«Это они?!» — Волк осторожно просунул голову в слегка приоткрытую дверь.
Сказать, что увиденное жилище и его обитательницы абсолютно не соответствовали составленному им мысленному образу, — значит не сказать ничего. Где отвратительные старухи с грязными спутанными космами? Где ветхая избушка с затхлыми, заплесневелыми, рушащимися стенами?..
В уютной светлой комнате, густо заселенной скульптурами мускулистых воинов из белого и розового мрамора, на двух соседних диванчиках в обществе бесчисленных подносов со всевозможными фруктами, печеньем, булочками и лепешками с вареньем развалились две пухленькие старушки лет под восемьсот-девятьсот, с сиреневыми кудрявыми волосами и в розовых гиматиях. Рядом, на кругленьком кривоногом столике, стояли блюдо с финиками в меду и амфора с лимонадом. Пол был усеян бесчисленным множеством желтых и голубых подушек всех возможных форм и размеров — наверное, на тот случай, если хозяйкам комнаты надоест лежать на диване и они захотят сменить обстановку. Из огромного распахнутого в сад окна доносилось пение птичек, запах цветущих магнолий и навоза и чье-то отдаленное, но действующее на нервы ворчание. Серый не удивился бы, узнав, что это была та самая Энохла, наверное, такая же розовенькая и жизнерадостная.
Но что-то было не так.
Чего-то не хватало.
Чего-то такого, что обязательно должно было здесь присутствовать.
И он понял чего: пергамента, чернильницы, перьев, шахмат, шашек и го.
Все партии игрались грайями в уме. Чтобы не сказать «вслепую».
Во дают, старые вешалки! Интеллектуалки! Таким мои бусики-браслетики и даром не нужны, поди… Ухнулся мой планчик-то…
Единственно верное решение пришло мгновенно.
— А почему вы не играете в марьяж? Или в покер? Или, наконец, в «дурака»?
Старушки как по команде повернули головы в его сторону.
«Во что, во что?» и «А что это такое?» — прозвучало почти одновременно.
— Это известные карточные игры. Хотите, научу? — И, не дожидаясь ответа, Серый небрежно бросил на пол свой товар и из потайного кармана штанов извлек любимую колоду весьма кстати крапленых карт.
— Я коробейник Ликандр. Хожу по миру, продаю всякие безделушки — золотишко-серебришко, камешки разные самоцветные. Но самое главное мое сокровище — вот. Называется «карты». — Ловким жестом разделив колоду пополам, он протянул пощупать картонные прямоугольники грайям. — С их помощью можно развеселиться, если скучно, завести друзей, если ты одинок, разбогатеть, если беден. Ну или наоборот. Впрочем, это уже неинтересно.