Похищение феи. Ночной и недоброй!

Ещё не слишком-то поздно. Одиннадцати часов ночи нет на часах. Проспект, закоулки, сквозной двор, вынырнула уже на набережной Мойки. Почти завернула в знакомую арку и чуть не вскрикнула, налетев со всего маху на молодого мужчину. Тот, вместо того, чтоб отступить в сторону, наоборот, меня приобнял. Поймали! Догнали! Какой кошмар! Меня же уволят отовсюду и сразу! Вон и мужчины в костюмах и рациями стоят в глубине двора. Сердце снова забилось высоко в горле.

– Надежда, я уже и не надеялся вас застать, - облачко духов, мягкий голос.

– Карх! Чтоб вам! Так меня напугать!

– Он самый. Решил вас поблагодарить. Позволите мне подняться в квартиру?

– А это кто?

– Это? Кого вы имеете в виду? А, это моя охрана. Пришлось нанять, - лёгкий румянец наметился на смуглых щеках мужчины, - Второй встречи с бомжами один на один я могу не пережить.

– Оставьте Юрку в покое. Живёт себе человек, никому не мешает. Уф. Напугали.

– Я не живу! Нежить я! Неужели сложно запомнить?! Душегубец! Потомственный!
– грохнула крышка люка.

– Так мне можно войти? Буквально на пару минут.

– Так уж и быть. Подержите еду, я ключ найду. Куда же он провалился? Опять под подкладку залез. Так, это не он. Вот! Отворяю.

– Кто залез?
– шепотом спросил Виктор.

– Ключик. Уже нашла. Заходи.

– Ясно, - чуть запоздало кивнул архитектор. Внезапно плечом меня попытался оттеснить от двери один из охранников. Откуда и взялся на пути, не понятно.

– Брысь.

– Мне необходимо осмотреть помещение.

– Это лишнее, - твердо заявил красавчик.

– Но господин Карх, на вас вчера было совершено покушение именно здесь.

– Знаете что! Дайте пройти. Я приличная девушка и бомжей дома не содержу. Отдай провиант! Верни еду, изверг!
– выдернула из рук молодого мужчины многострадальные свёртки, нырнула в проем и захлопнула за собой дверь. Все, с меня на сегодня приключений достаточно. Поем и сразу же спать! В дверь деликатно постучали кулаком.

– Домик занят. Приходите никогда, - хамство, конечно, но я слишком сильно устала. Ноги ноют даже в кроссовках, запястье зудит, спина чешется. Колечко и то не успела как следует разглядеть. А ещё у меня есть серьги. Скорей бы примерить комплект.

– И правильно. Треснула бы ещё ему сковородой, нечего шастать по гостям ночью.

– Мария Федоровна?
– подняла я глаза на свою лестницу.

– А то кто же. Вот прибралась, пыль протёрла, полы замыла, ужин готовить не стала, да и не из чего. Зато чайничек разогрела как тебя, феечка, в окно увидала. Ты чего замерла, проходи, чаевничать будем.

– Вы как? Зачем?

– Ты же сама меня пригласила. Запамятовала? Али мне уйти?
– вид у женщины был хуже некуда. Глаза опухли от слез, губы тихонько дрожат. Даже как-то жаль ее стало. Завтра утром повешу на дверцу соседки замок, ни к чему тут хозяйничать. А пока пусть так.

– Я пирожных принесла и какое-то подозрительное мясо.

– Вот и хорошо. Боты скидывай, я к утру оботру от пылюки их. Воском натру, чтоб не мокли. У меня ещё одна свеча оставалась.

– Не стоит. Вам тяжело, да и зачем?

– Когда есть, о ком позаботиться, это ли не счастье? Давай сюда пакеты. Неужели Матильда колечко свое отдала? Береги, оно у ей всегда удачу несло. А пахнет чем? Маслом геезии? Всамделишным. Вот чудеса. Я сейчас корыто наполню. Чайку попьешь, пропаришься и спать. Перину целый день на солнце держала, да взбивала без устали. Подушку перебрала. Все перья подчистила, один только пух и остался.

Глава 20

Надежда

Сижу, ошалело рассматривая свою же собственную бальную залу. Тут прибрано все. Даже карнизы под потолком и те намыты, улыбаются свежестью и росой гипсовые цветы лепнины, будто ожила и помолодела химера, даже кисточка на хвосте у нее стала другой, распушилась, и бантик на ней вдруг появился. Сияет до блеска натёртый фарфор, отбелено мое полотенце, на столике расставлен сервиз. Медный чайник сияет как солнце. Неужели соседка сделала все это сама? Зачем? В благодарность за мед, что ли? Я не просила, да и неудобно получилось. Лепнину-то зачем ей понадобилось мою оттирать? До нее и не допрыгнешь без крыльев. Тут высота метра четыре, не меньше. Я сама который месяц туда лезть опасаюсь, спасибо, одного раза хватило, чуть не вылетела со стремянкой вместе в окно. Кстати, окно. Оно тоже сияет.

– Проходи, чего стоишь, сейчас добро твое на блюдо выложим и поешь. Дивное мясо. И откуда такое привезли только, не знаешь? Сто лет такого не нюхала.

– Садитесь вместе со мной, кофе попьем, - предложила, наконец, я. Нет с соседкой, определенно, надо поговорить. Во-первых, я не хочу, чтоб она тут самоубилась в мое отсутствие, навернувшись со стремянки. Во-вторых, не люблю, быть обязанной.

– Приглашаешь? Ну, тогда ладно. Устала, поди. Колечко хорошенькое тебе очень идёт.

– К нему ещё серьги есть. Мне подарил сегодня их один человек.

– Человек, скажешь тоже. Дракон. Покажешь? Садись, садись! В ногах правды нет, - кивнула она мне на стул. Кстати, и стол тоже преобразился. Откуда-то на нем появилась вышитая красивая скатерть. Я и сама собиралась купить, да все руки не доходили. Вот теперь окончательно стало неудобно.

– Откуда это?

– Понравилась? Вологодская. Хозяйка, что жила тут раньше, сама привезла. Для эркера она и покупалась. Тут ещё тюль раньше висел. Но он, конечно, не сохранился. Все изуверы посрывали. Ничего не смогла спасти. А скатерочку, видишь, сохранила ещё сама барыня. Очень уж она ею дорожила. Вон там под чайником Финист вышит. Может, он-то дом и сохранил от пожара. Кто ж теперь скажет.

– Хозяйка?

– Дивной красоты была женщина!
– Мария Федоровна светло улыбнулась, продолжая тем временем сервировать стол, - Сама, как сдобная булочка, вся румяная, все платья оборочками подшиты, а уж как кудри накрутит! Ух! Ухаживали за ней беспрестанно, и это, несмотря на то, что муж у ей крупный начальник был. Не самый последний человек в городе. Как только и не боялись. Бывало, придет, сядет сразу к столу, она давай накрывать своими белыми ручками, никогда прислуги не дожидалась. И все пироги подаёт. И с севрюжкой, и с другой рыбкой. Очень он их хвалил. Детей только им бог не послал. Может, и к лучшему.

– Почему?
– соседка взглянула на меня как на умалишенную.

– Семнадцатый год. Да что ты о нем знаешь, хозяйка. Тут все в доме в окна летело. Браслеты, кольца, печатки, фамильное серебро. Всё. Представляешь? Целые ларцы в Мойке вот так запросто хоронили. Тут же совсем до нее недалеко. Добросить только так можно. Вот, считай, из хозяйского добра ничего и не осталось, все под черной водой лежит, лишь бы в чужие руки не попало. Зря генерал уезжать не хотел. Вот и поплатился. Только Финиста барыня и сохранила в доме, считай, чудом, припрятала перед тем, как дверь сломали, на антресоль. Вот там антресоль была, где теперь соседи живут. Высоко. Под потолком. Матросы и не заметили. Волшебная птица дом сберегла. Но это уже потом. В сороковые зажигалка на кровлю попала, затушить не сразу успели. Финист тогда крепко дом охранял. Крыльями, словно куполом, накрывал. Но тоже птица, отвлекся. Хорошо, детей догадался позвать с ведерком и щипцами, затушили. Так что скатерть теперь на своем месте. Дождалась, - соседка вздохнула так, будто своими собственными глазами видела череду эпох, людей, судеб, что жили здесь до меня, - Серьги-то покажешь?