Похищение казачка

Неизвестно, сколько Флюгер заработал на этом матче. Но больше никто не предлагал ему играть в пинг-понг…

Вязьмикина закончила рассказывать. Турецкий был впечатлен. Однако он был бы впечатлен еще сильнее, если бы Флюгер-Агафонов помог как-нибудь разыскать Веснина… Что же, однако, Меркулов не перезванивает?

Турецкий сунул руку в карман и телефон там не обнаружил.

— Что-то случилось? — спросила Ольга, заметив, как изменилось выражение его лица.

— Черт, — пробормотал Турецкий. — Он еще и карманник…

— Кто?

— Да Флюгер ваш! Большой талант, ничего не скажешь.

— С чего вы взяли?

— Уж есть с чего. Как его найти, знаете?

— Не знаю, но смогу, — уверенно подтвердила ушлая журналистка.

— Давайте.

— Завтра, вы же сами сказали, рабочий день уже закончен. И потом, вы все еще не мой работодатель. — Она хитро прищурилась. — Или я ошибаюсь?

Турецкий хмуро кивнул:

— Будет вам газета, никуда не денется.

— Йес! Выпьем за это, Петр Петрович?

— Выпьем. — Турецкий налил ей красного вина, себе водки. Поднял рюмку и сказал тост: — За ваше первое редакционное задание. Заказываю вам три материала о тех людях, о которых уже спрашивал. О прокуроре и прочих генералах.

Ольга весело кивнула. Они чокнулись и выпили.

— А где они будут напечатаны?

— Для начала в вашем и моем компьютере. А там поглядим.

Прокурор и главный мент Волжска Турецкого не волновали, но надо же было как-то закамуфлировать свой интерес непосредственно к генералу Тяжлову.

— Кстати, — заметил Турецкий, — западные журналисты говорят, что их задача — показать власти ее уязвимые места.

— Могу только подписаться под этими словами. Но вопрос в том, что такое власть? Что под ней понимать?

— Известно что. Право и возможность распоряжаться чем-либо или кем-либо и подчинять своей воле.

— Хм, недурно. Но человек, который владеет заводом и не платит деньги рабочим, он кто? Он — власть? Он — вор в законе. А, например, вор в законе, который «держит» какую-нибудь рыбную мафию на Дальнем Востоке? Он тоже власть. В регионах власть криминализирована на… не буду говорить сколько процентов.

— Вы проводили исследование?

— Может, и проводила. Но это пока мое частное мнение.

— Значит, ваша работа опасна?

— Не больше, чем любая другая в наше время. Не верьте байкам про отважных журналистов, живущих в постоянной опасности.

— Мне нравится, что вы не кокетничаете на этот счет.

— А чего зря врать? Врать — так уж по делу. — Вязьмикина прищурилась. — Чтобы уж с дивидендами… А так, у каждого опытного журналиста есть своя система страховок. Знаете, какой самый главный закон я вывела для себя? Никогда нельзя вла-151

деть информацией в одиночку. Это, кстати, самая главная ошибка молодых журналистов. Они — жадничают. — Ольга поставила локти на стол, оперла подбородок о ладони и говорила, глядя Турецкому в глаза.

— А вы, значит, старая.

— Это женщина я молодая, — уточнила Ольга. — А журналистка… уже не очень.

— Не возражаю. Так почему журналист не должен владеть секретом в одиночку?

— Потому что информация о твоем расследовании все равно где-то просочится, кто-то что-то кому-то шепнет. И… — Ольга красноречиво развела руками.

— И что тогда? Как это обычно бывает? Как себя ведут те, про кого вы собираетесь писать?

— По-всякому. На откровенное запугивание сейчас уже мало кто решается. Обычно звонят, передают приветы, пытаются назначить встречу. Но самое страшное, это уж вы поверьте, — связь всех со всеми. Куда там итальянской мафии! Вот, например, я что-то затеваю, догадываюсь, конечно, что информация пошла, и вдруг мне раздается звонок от такого персонажа! Пообедать приглашает.

Турецкому на самом деле было интересно, тем более что он улавливал прямую аналогию со своей настоящей работой.

— Что же вы им отвечаете?

— Что тут скажешь? Я говорю: большое спасибо за интерес к моему скромному труду.

— Смешно.

— Нет, на самом деле! Я говорю: я все понимаю, но по этому поводу до выхода статьи никаких разго-152

воров быть не может. А обедать я люблю одна, большое спасибо, и вам приятного аппетита.

— А я думал иначе, — улыбнулся Турецкий.

— О чем?

— Я думал, вы не любите есть одна.

— Это фигура речи, — объяснила журналистка.

— Ясно. А чтобы заниматься криминальными темами, надо дружить со спецслужбами?

— С чего вы взяли, что я ими занимаюсь? Общаться, конечно, нужно со всеми, только прогибаться ни под кого не стоит. А вообще все это ерунда. Думаю завязать с журналистикой.

— Вот тебе на, — искренне удивился Турецкий. — Говорили, говорили… Каковы же ваши творческие планы, сударыня?

— Да никаковы! Еще в детстве авторы умных книг в деталях рассказали мне о тщете всего земного, а продвинутый скандинавский философ Кьеркегор еще и отучил от дурной привычки планировать будущее.

— Кьеркегор? — невольно переспросил Турецкий.

— Ну да. «Выбери один путь — пожалеешь. Выбери другой — пожалеешь тоже. Выбери третий — пожалеешь и о нем. С неизбежностью пожалеешь о всяком своем выборе».

— Действительно философский подход… Да! — спохватился «владелец издательского дома». — Еще кое-что — по поводу работы. Мне нужны фотографии.

— Чьи?

— Кандидатов в мэры, всех первых лиц города. Всех шишек. Сможете организовать?

Ольга пожала плечами:

— Наверно… А зачем вам?

— Если вы все-таки намерены на меня работать, вы должны были спросить «не зачем», а «когда».

Разумеется, все эти фотографии Турецкому нужны не были. Но персонифицировать свой интерес к Тяжлову он не собирался. У журналистов язык без костей. Лучше страховаться. А барышня пусть работает. Пусть чувствует свою значимость и необходимость. Пока же следовало снова перевести разговор в более безопасное русло и, чтобы это выглядело естественным, спросить о чем-то «жареном», что вполне может интересовать нового собственника издательского дома «Три кита».

— А что насчет вашего президента, которого штангой задавило, — Беренштейна? Похоже это было на убийство или нет?