Похищение королевы

Наконец, Надин утвердилась в окончательном разрешении нелегкой проблемы.

— Ладно, пользуйся «громоотводом», — жарко дыша, приникла она ко мне. — Заменю твою Машеньку… Только подскажи, как она ведет себя в постели? Обещаю стать примерной ученицей. Даже — отличницей…

— Подожди…

Какое там ожидание! Она навалилась на меня, облила вонючим потом, забросала нежными словечками. Типа — бычек упрямый, сладкий огурчик, горячий любовничек.

Я сопротивлялся, как мог. Ссылался на усталость, на сердечный приступ, на проснувшихся соседей. Задыхался под тяжестью женского тела, изворачивался, пытаясь выбраться из-под него.

— Я тебе безразлична, да? Твоя Машенька слаще, да? Ну, и катись к ней!

В очередной раз хлопнула дверь, посыпалась штукатурка. Надин, глотая слезы и осыпая несостоявшегося любовника матерными сравнениями, покинула мою комнату.

Что я достиг, согласившись на ночное свидание с любвеобильной коротышкой? Мысленно пробежался по сумбурной беседе. Будто по клавишам расстроенного пианино. Ничего особенного. Если не считать непонятного смущения женщины при упоминании спонсора. Кажется, он не случайный знакомый химико-торгашки, их связывает что-то пока мне непонятное…

Явно не густо.

Часа через два я, наконец, окунулся в блаженный сон. Не слышал, постукивания шлепанцами спешащего в туалет деда Пахома, мне не мешал солнечный луч, заглянувший в окно. Проснулся в одинадцать часов утра. Да и то не сам — разбудило настойчивое постукивание в дверь. Нет. это не обозленная Надин — за ней стоит с подносом в руках добросердечная старуха.

— Щтой-то заспался, Игнатьич? — ехидно спросила она, шныряя взглядом по комнате в поисках улик моего «непристойного» поведения. — Устал, небось. Или какой ангелочек ночью песенки напевал мужичку… Вот вещицу свою оставил, — подняла бабка с пола кружевной дамский платочек. — Потеряла утиральничек бабенка, обеспамятела, бедолага.

Настырность бабы Фени надоела мне до чертиков. Слава Богу, не пацан, едва перешагнувший через десятилетний порог — самостоятельный сорокалетний мужик, имею право на личную жизнь во всех ее ипостасях. В том числе, получать сексуальные утехи от кого хочу и когда хочу.

— Никто мне не звонил? — максимально сухо спросил я, принимая поднос с чаем и коржиками. — Зря вы меня так подкармливаете…

— Звонил какой-то мужичонка. Голос — важный, басовитый. Узнал, што спишь, пообещал позже обеспокоить. Человек — с пониманием… А подкормить тебя природа требовает. Ослабеешь — ни одному «ангелочку» не понадобишься, никто не станет терять в твоей фатере утиральнички да сережки, — бабка подняла с пола еще одну улику, повертела ею перед моим носом.

Ехидное бормотание соседки рикошетом отлетало от моего сознания. Привык к ее шуточкам-прибауточкам. Одолели другие мысли и иные заботы.

Кто мог мне звонить?

Вообще, это не вопрос. Мой телефон известен издателям, ребятам из Министерства внутренних дел, из уголовного розыска, уезжая от Машеньки, демонстративно записал его в телефонную книгу. В конце концов, могли позвонить от Геннадий Викторовича, узнать удалось ли Гулькину выцарапать писателя из когтистых лап милиции или он попрежнему мается в камере предварительного заключения?

Все эти возможности расплывчаты и бездоказательны.

С издательствами, в которых лежат мои рукописи, недавно беседовал, все проблемы решены, необходимость дополнительного общения — минимальна. Рецензии, наверняка, еще не готовы.

Сыщики беспокоить не станут — неделю тому назад встречались на брифинге. Звонка от Машеньки не дождешься — гордая она женщина, самолюбивая, мучиться будет, но первая ни за что не позвонит.

Ожидать беспокойного запроса от Геннадия Викторовича, пожалуй, рановато…

Скорей всего, Гулькин. Спешит пообщаться со спасенным им писателем и получить от него причитающуюся дозу благодарных восхвалений. С удовольствием! Федор заслужил не только хвалебные слова, сегодня же презентую ему «полное собрание» своих книг…

15

В уголовном розыске я успел так намозолить глаза, что меня пропускали без формальностей и встречали благожелательными улыбками. Похоже, обычный посетитель превратился в штатного сотрудника. И я самым бессовестным образом пользовался приветливостью сыщиков: незряче глядя в сторону, проходил мимо контролера, без предупреждающего стука в филенку двери появлялся в кабинете Федора. Короче, вел себя беспардонно.

На этот раз кабинет Гулькина заперт на ключ. Проходящий мимо худощавый мужчина остановился.

— Вы к Федору Васильевичу? Сейчас он не выезде… Но я в курсе дела: открою, можете звонить.

Через несколько минут я занял место Гулькина и придвинул к себе аппарат связи с Москвой. Нет худа без добра — не придется Федору маяться в коридоре или придумывать доклады начальству. На удивление скромен сыщик: считает, что его присутствие мешает писателю беседовать с полной откровенностью.

Как всегда, Василий «дежурил» возле аппарата. На подобии дневального по роте в армии. Голос — неизменно бодрый, но я успел изучить отставного деьектива, понял: бодрость напускная, на самом деле, чем-то встревожен.

— Почему не приехал? — угрюмо спросил он, опуская «здравствуй-как живешь». — Я ведь просил.

— Не получилось. Встретимся — расскажу… Сейчас слушай внимательно…

— Только при встрече, — прервал меня Стулов таким тоном, что я понял: разговор не получится. — Когда?

— Завтра. Сегодня занят другими делами…

— Смотри, как бы эти «другие дела» не оказались последними в твоей сумбурной жизни… Ну, да, ладно — ожидаю завтра к двенадцати дня. Не появишься — считай, наш договор расторгнут… Будь!

Короткие гудки — типа выразительных ругательств.

Что имел в виду Васька под «последними» моими делами? Ответ один — некую опасность… От кого? Каким-таким способом? После «обезьянника», милицейских дубинок, вонючей камеры и общения со злющим, похожим на посаженную на цепь собаку, следователем мне ничего не страшно.

Что предстоит сделать сегодня?

Я «перелистал», будто страницы записной книжки, продуманные утром задания. Ага, вот оно: спонсор. Познакомиться с мужиком с проседью в прическе, попытаться вскрыть его, как вскрывают банку консервов. Авось, выпытаю причины странного интереса его и пасынка к уродине, торгующей на вокзале косметикой и лекарствами. Если повезет, узнаю подробности странного разговора в магазине. По моему, именно в беседе спонсора с девушкой спрятан стержень ее похищения.

Но как выйти на меченного господина?

В моем распоряжении два источника: бывший дом политпросвещения и баба Феня. Что касается первого — маловероятно. Там, небось, уже успели позабыть и конкурс красоты и его спонсора. А вот у Верочкиной бабки могут сохраниться афишки и проспекты. С непременным указанием «финансового обеспечения» торжества.

И я поспешил домой. Предварительно сделал солидный крюк — заглянул на привокзальную площадь. Неужели успел соскучиться по горячей соседке? Рановато, со времени ночного общения и десяти часов не прошло. Просто захотелось еще раз убедиться в ее непонятных связях с пасынком. Вдруг Виталий находится «на посту».