Похищение Луны
Шрифт:
— Где, где Тарба?
Ни Арзакан, ни ехавший впереди Кац Звамбая не слышали этих слов.
При упоминании о Тарба Эмхвари насторожился.
Взглянув на меня, спросил, о чем они говорили. Я перевел.
— Правду сказал Арзакан: Джокиа поддерживает связь с Тарба.
— Пустое, еще до наступления темноты мы будем в Хаиши, а там дорожное управление и милиция. Что-нибудь сообразим, — говорю я Эмхвари, но сам этому не верю. Я знаю, что милиция в таком деле не может помочь.
Род Тарба многочислен. Они живут в Мегрелии и в Абхазии; в Сванетии они занимаются скотоводством.
Эмхвари заговорил с Арзаканом по-абхазски.
Арзакан хмурился. Было видно, что он угрожал Тарба.
Осерчав почему-то на коня, он вытянул его плетью. На свист нагайки с противоположного берега Ингура взлетел огромный хищник. Арзакан выхватил маузер, и подстреленная птица, перевернувшись в воздухе, упала в реку.
Выстрел вспугнул сидевшего на утесе орла.
Теперь вскинул ружье Эмхвари. Сначала в воздухе закружился пух, потом орел упал на камни совсем близко от нас.
Алая кровь брызнула па белый камень, пористый, как сванский сыр.
Тут уж я догадался о смысле этой стрельбы: мои спутники давали знать врагу, как метка и тверда их рука.
В хорошенькую же историю втянул меня окаянный Джокиа!
Отстать от своих попутчиков теперь было бы неудобно. Да и Джокиа не доверит мне лошадь, а другую здесь не достать. Известно мне и то, что предпочтительнее самому участвовать в драке, нежели разнимать дерущихся.
Я был занят этими размышлениями, когда окрик Кац Звамбая заставил меня вздрогнуть. Кац что-то взволнованно кричал сыну, по-видимому отчитывая его. Арзакан надвинул башлык на самые брови и заворчал, не глядя на отца.
Старик обернулся ко мне и Эмхвари и сердито крикнул, чтобы мы ехали быстрей. Мы молча повиновались и стали подстегивать тяжело дышавших коней.
Выехав на шоссе, мы с рыси перешли на галоп и, не замедляя хода, доехали до дорожного управления.
На равнине был разбит лагерь рабочих. В двух бараках горел огонь. На полянке стояли роллеры, ожидавшие ремонта. Мотки проволоки, части механизмов, рельсы, телефонные аппараты, дизели, медные, алюминиевые, железные, стальные и фарфоровые части, электроарматура, бетонные формы были доставлены в эту страну, где еще не видели даже аробного колеса.
Посреди лагеря возвышался единственный телеграфный столб и ослепительно светила двухсотсвечовая лампа. Триста сванов, набранные из Верхней Сванетии, плясали «перхули». [63]
То попарно, то всем строем наступали широкоплечие исполины, позвякивая длинными кинжалами о посеребренные бляхи поясов, притоптывая ногами в мохнатых ноговицах.
Мелькали остроконечные шапочки, похожие на головки пушечных снарядов; двигались плечи; зычные голоса разносились над ущельем.
63
Перхули — грузинский хороводный танец.
Одна группа запевала:
Что делать, не могу я петь песню…Другая отвечала:
Пожаловала царица Тамар…Снова
первая:Голова ее украшена шлемом…Вторая в ответ:
Голова ее украшена шлемом…И вдруг, выпрямившись, танцующие хватались за широкие кинжалы.
Стоял непрерывный звон оружия. Поблескивая друг на друга глазами, сваны подхватывали хором:
Голова ее украшена шлемом…Неистово отплясывали великаны. (Иль, может, то гнулся и трещал дубняк, сотрясаемый ураганом?)
Из могучих глоток вырывался то рев Ингура, то гул снежных обвалов, то треск рогов дерущихся туров, то грохот взорванных скал.
Джокиа пошел устраивать лошадей. А мы нашли поблизости стога сена и, разбитые усталостью, расположились на ночлег.
Перхули продолжался. В глазах танцующих играл электрический свет. Не ему ли, только что появившемуся здесь, пели сваны свои гимны многовековой давности?
Вот они начали «Беткилис перхули».
— Не знаете, что они поют? — спросил меня Тараш Эмхвари.
— Дали, богиня с золотыми волосами, почитается у сванов как покровительница охоты. Она полюбила охотника Беткили, который был влюблен в свою невестку Тамар. В ночь на праздник Ламарии Беткили удалось соблазнить Тамар. На другой день он участвовал в перхули. Дали послала на землю белую самку тура. Во время танца она пробежала между ног Беткили…
Но я не успел досказать. Показался Джокиа.
— Здесь будете ночевать? — спросил он.
Кац Звамбая поднял глаза.
— Да, — буркнул он, мотнув головой.
ФАЗАНИЙ КРИК
По знаку Кац Звамбая, Арзакан приволок дубовый обрубок и предложил мне сесть. Затем он и Эмхвари подкатили еще два таких же и положили на них доску. Кац Звамбая достал из сумки хачапури, налил в рог водки и протянул мне. Я отказался в его честь.
Благословив трапезу, Кац выпил со словами!
— Да будет счастлива наша встреча!
Затем, передавая мне рог, продолжал в доверительном тоне:
— Так будет лучше: подкрепимся и тотчас же выедем. Похоже на то, что Джокиа выдал нас. Очень может быть, что Тарба гонятся за нами от самого Джвари. А если и не так, все равно задерживаться опасно. В этих местах живут другие Тарба.
И он взглянул на Тараша и Арзакана.
Тараш ничего не сказал. Сняв с головы башлык, он положил его на колено. И что же! У этого молодого человека была совершенно седая голова. Я был поражен, потому что знавал Эмхвари и раньше. Осведомился, отчего он поседел.
— Это случилось со мной в ту ночь, когда от моей руки погиб несчастный Джамлет Тарба. Да, в ту ночь…
Арзакан вначале хранил молчание, потом отец и сын заспорили. Арзакан настаивал на том, чтобы остаться здесь до утра и только с рассветом двинуться дальше.
Спросили и моего мнения.
Для меня, пожалуй, было бы лучше всего расстаться с ними: как-нибудь провести эту ночь, а наутро отделиться, хотя бы для этого пришлось вернуться в Тбилиси.
Но ничего этого я, конечно, не сказал. Уклонившись от прямого ответа, пробормотал!