Похищение

— Конечно, знаем от папы и мамы, — за обеих ответила Оля. — Мы с Наденькой по папе происходим от князей Юсуповых и очень старинного боярского рода Стрешневых. Но какое это сейчас имеет значение? — совсем по-взрослому спросила Оля, серьезно подняв на Настю свои синие глаза. — Дворянские титулы ведь у нас в стране отменены.

— Тем не менее представители вашей фамилии за рубежом этим очень горды, и, мы думаем, они не оставят в беде своих юных родственниц, — вмешалась Софа и многообещающе добавила: — Мы обязательно свяжемся с ними и вас об этом оповестим!

Она поднялась, чтобы на этом закончить разговор, и сказала:

— Ну что же, мои милые княжны, сейчас я вас провожу в комнату, где вы будете жить, пока мы не сможем вас получше устроить. Вам надо хорошенько отдохнуть, чтобы легче пережить свое горе! Тетя Зина пойдет с нами, уложит спать, и там вы с ней проститесь.

— Вы бы только видели спектакль, что я разыграла перед этими дурочками! — весело рассказывала Софа подруге, Костылю и Хирургу о своем актерском дебюте в роли инспектора милиции по делам несовершеннолетних. — Слышали бы тексты, которые я произносила. «Наше государство о вас позаботится, дети», — с пафосом продекламировала она. — Ну а утешала их не хуже мамаши.

Они сидели за столом в красиво обставленной кухне квартиры Воронцовой и отмечали удачное завершение преступной операции обильной попойкой.

— Если б это не было компрой, надо было бы все записать на пленку и показывать по телеку, — блестя глазами, самодовольно продолжала Софа. — Посмотрели бы в ментовке — сразу взяли бы к себе в штат, — прыснула она со смеху. — Ей-ей не вру! Можете спросить у Насти, она тому свидетельница.

— Что и говорить! Ты свою партию провела здорово! — похвалил ее Костыль, вновь наливая в качестве хозяина всем по полной. — Но я попрошу вас выпить за моего водилу Цыгана. Фартовый мужик оказался, хоть мы с ним и не ладим. Только благодаря ему ушли сегодня от погони!

— А что, эти девочки и взаправду княжеского рода, как сказала мне Настя? — спросила хозяйка, намазывая на хлеб с маслом толстый слой красной икры, которую очень любила. — В это вполне можно поверить — такие они красивые и складные. В них чувствуется порода!

— Так оно и есть, — равнодушно подтвердила Софа. — Они сами мне об этом сказали. Уже большие и все о себе знают.

— Вот поэтому с ними надо покончить, как только получим выкуп, — нахмурившись, бросил Костыль, снова наполняя рюмки. — Они могут нас выдать, если не замочим. Напрасно Седой этого не понимает!

— Неужели тебе их ничуть не жаль? Не слишком ли это жестоко, котик? — томно подняла на него глаза Катерина.

— А чего их жалеть, этих паразитов-богачей? — злобно ответил Костыль. — Сто раз правы большевики, уничтожив их как класс. У них разговор был короткий: «Аристократ? Дворянин? К стенке!» Это они из принципа их мочили, а мы, — повеселев ухмыльнулся он, — поступаем более умно: ради того, чтобы за них получить большие бабки и ментов оставить с носом!

— Да брось ты подводить идею под мокрое дело, — не выдержал его демагогии Фоменко. — Наши бабы, Костыль, так и так все узнают. Или думаешь, что они нас с тобой продадут? — он уже изрядно захмелел. — Пусть знают правду: мы за этих сопливых получим столько «зеленых», что на целый год хватит! Чего еще надо?

Не дожидаясь Костыля, он налил себе водки, а тот миролюбиво сказал:

— Ну чего злишься, Хирург? Большевиков это я так приплел — для красного словца. Но ты же знаешь, что с отцом девок и их братом у меня старые счеты, — напомнил он другу, — и этим я отомщу им за все! Давайте же выпьем, чтоб так оно и было! — предложил он, подняв свою рюмку.

— И чем они так тебе досадили? — спросила Софа, когда они выпили и закусили. — Сержик мне об этом ничего не говорил.

— Из-за отца этих девчонок я два раза сидел, а их брат поступил со мной еще хуже, — со жгучей ненавистью в голосе коротко объяснил ей Костыль. — По его милости я остался нищим, хотя мог бы быть несметно богат!

— Да брось ты заливать! — недоверчиво взглянула на него Софа. — Неужто так было на самом деле?

— Этот его сынок, Петр, увел у меня из-под носа богатую золотую жилу, к которой я подбирался целых пять лет, кормя в тайге комаров, — ничуть не обижаясь, злобно объяснил Башун. — Я же был геологом и, не перебеги он мне дорогу, у меня могла бы быть совсем другая судьба!

— Тогда я своими руками задушу этих сопливых девчонок, чтобы отомстить за моего дорогого котика, — заявила Катерина, глядя на него нежным взором и испытывая, как ее охватывает сладкая истома. Один вид этого неандертальца вызывал у нее сексуальное возбуждение, а выпивка усилила волнение в крови.

Не выдержав, она удивительно легко для своих габаритов и веса вскочила на ноги и, подойдя сзади, наклонившись, нежно обняла Костыля так, что его голый череп полностью утонул в ее полной груди.

— Пойдем, котик, я тебя уложу баиньки, — горячо дыша, ласково предложила она. — Не стоит нервничать! У тебя и так был очень тяжелый день, и надо хорошенько отдохнуть!

— Намек прозрачный: дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? — натянуто улыбаясь, сказал Фоменко, с хмельным сожалением оглядывая стол, на котором оставалось еще много выпивки и закуски.

— Ты, Катюша, с нами не церемонься! Свои люди, не без понятия, — в тон ему бросила подруге Софа. — Мы с Сержиком, хоть и не молодожены, как вы, но и нам охота, — она цинично усмехнулась, — этим заняться. Пойдем домой! — позвала она его, вставая. — Видишь, им не терпится.

Вздохнув, Фоменко поднялся и молча последовал за ней, а Софа уже в дверях обернулась, с сексуальным интересом наблюдая, как подруга, расстегнув на Костыле рубашку и брюки, умело его ласкает, и они оба постанывают от удовольствия.

— Ты с нами вовек не расплатишься за своего котика! — весело крикнула она Катерине на прощание.

Глава 12 Подлецам везет

Вернувшись домой, Михаил Юрьевич и Петр Юсуповы ни о чем не могли думать, кроме спасения Оленьки и Нади из рук похитителей. Но, как говорится: два ума хорошо, а три лучше! Поэтому, еще находясь в пути, они сообщили об ужасном происшествии с детьми Вере Петровне и Степану Алексеевичу, и те немедленно выехали с дачи, чтобы вместе посовещаться, как быть.

Ждать их пришлось довольно долго, и, пока они не прибыли, отец с сыном перенервничали, ломая голову и придумывая каждый разные способы счастливого решения этой ужасной проблемы. Обнаружилось, что у них к ней совершенно разные подходы. Сходились они только в одном: пока не будет найдено подходящее решение, ни в коем случае нельзя сообщать о похищении девочек матери. Оба сознавали, что безнадежная ситуация ее может убить. У нее просто не выдержит сердце!

Но вот хлопнула входная дверь, и в гостиной, где они сидели с черными от горя лицами, появились не менее взволнованные бабушка с дедушкой. Старый профессор тяжело дышал, а у Веры Петровны были заплаканы глаза — видно, что всю дорогу проливала слезы. Степан Алексеевич молча плюхнулся на диван, а она, подойдя к зятю, с ходу потребовала: