Похищенная невеста Братвы

— Ах да, список мужчин из таблоидов.

— О, сотни, — я закатываю глаза. Но Лев с любопытством хмурится.

— Что там за история?

— Образ, — бормочу я категорично, пожимая плечами. — Это началось в старшей школе, и оказалось, что жизнь не сильно отличается.

— Ты хочешь сказать, что делаешь это ради влияния.

Я киваю.

— В основном. Я с самого начала знала, что всегда буду в центре внимания со своей семьей, деньгами и своей внешностью-. Я хмурюсь. — Я решила, что буду в этом свете на своих собственных условиях и на вершине.

— Эти люди…

— Это реквизит. — Я вздыхаю. — И большинству я тоже нужна как опора.

— Борода для веселых масс.

Я хихикаю. — Что-то в этом роде.

— Сегодня вечером, там, где я нашел тебя…

Я вижу ревность, переполняющую его глаза. Я улыбаюсь, наклоняюсь ближе и нежно целую его. — Друг. И Гей друг.

— Один из твоих бойфрендов из бульварной прессы.

Я хихикаю.

— Да-. Внезапно мое сердце подпрыгивает. — Святое дерьмо, я не написала ему, что ушла! — Я поворачиваюсь к Льву. — Мой телефон…

— Мои штаны, — кивает он. Я карабкаюсь по кровати и наклоняюсь, чтобы схватить его за брюки. Я выхватываю телефон, ожидая миллиона звонков и сообщений от Кевина. Когда их нет, я подавляю смешок. Я предполагаю, что Кевин на самом деле вообще не просыпался, когда Лев забирал меня, и все еще спит.

Эй! — Я пишу смс. — Просто даю тебе знать, что я соскочила. Большое тебе спасибо за гостеприимство и внимание. Я действительно ценю это и все, что ты для меня сделал. Скоро выпьем! <3

Удовлетворенный тем, что у моего друга не будет сердечного приступа из-за того, что я пропала, я бросаю телефон обратно на землю. Я чувствую, как большая рука скользит по моей заднице, и я ухмыляюсь. Лев шлепает меня по заднице, и я хихикаю, разворачиваясь и прыгая на него сверху. Он хихикает, его руки скользят по моей талии. Он тянет меня вниз и крепко целует.

— О, вообще-то, — я пожимаю плечами и отстраняюсь. — Вот, пожалуйста.

Он хмурится.

— Что?

— История с фальшивыми парнями и связями-это то, чего никто обо мне не знает. Ну, почти никто. Я имею в виду они знаю, но больше никто. Даже Фиона.

Он выгибает бровь.

— Интересно.

— Теперь ты тоже.

Он ухмыляется.

— Мне повезло.

— Но это значит, что теперь твоя очередь. Что-то, чего никто или почти никто не знает.

Лев ухмыляется.

— Что ты ищешь?

— Я не знаю! Я имею в виду… — Я пожимаю плечами. — Твое тайное хобби? Что ты отчаянно хотел стать фигуристом, когда вырастешь? Что-то о твоих родителях?

Его лицо темнеет, когда я говорю последнее.

— Извини, — быстро говорю я. — Не бери в голову.

— Нет… — Лев хмурится. — Я могу тебе сказать.

— Тебе действительно не нужно…

— Lastachka, — рычит он. Он смотрит мне в глаза. — Я хочу.

Я киваю и соскальзываю с него, прижимаясь к нему на кровати.

— Свою мать я не знал. Мой отец сказал, что она была шлюхой и ведьмой, что, вероятно, означает, что она была святой.

Я улыбаюсь.

— Твой отец все еще жив?

Взгляд Льва становится жестким. Он кивает.

— Да-, - хрипло говорит он. Я наклоняюсь к нему и целую его в грудь.

— Давай поговорим о чем — нибудь другом…

— Это от него.

Он вытягивает руку перед нами, поворачивая ее так, чтобы тусклый свет улавливал тени рубцовой ткани. Я задыхаюсь от ужаса, когда понимаю, на что смотрю. Моя рука взлетает ко рту, когда мое сердце разрывается.

— Лев…

— Он был — является — чудовищем. Я был на улице в одиннадцать, потому что покончил с ним.

— Ты был на улице в одиннадцать?

Он спокойно кивает.

— Санкт-Петербург. Вообще-то, там я и познакомился с Виктором.

— Мне так жаль, — я тихо задыхаюсь. — Я собиралась сказать, что мой отец-придурок, но…”

— Ну, мой отец никогда не заставлял меня ни на ком жениться, — ухмыляется Лев.

— Что ж, приятно это слышать, — хихикаю я.

Он притягивает меня ближе к себе, наклоняется, чтобы поцеловать в макушку.

— Мое прошлое… мое детство… — Он делает глубокий вдох. — Все это-тьма, которую я держу при себе. Это не значит, что я не могу поделиться или не могу отпустить, или что-то из того дерьма, что сказал бы психиатр, — рычит он. — Дело в том, что я не хочу никому причинять этот ужас. — Он поворачивается ко мне. — Особенно не такому хорошему, как ты.

Он наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня. — Но никто, кроме Виктора, не знает об этих шрамах. Или человек, который дал их мне.

Я киваю и придвигаюсь ближе, чтобы снова поцеловать его. Поцелуй затягивается и становится глубже. Я стону, медленно опускаясь к нему на колени. Я чувствую, как сильно он прижимается ко мне, и я стону, когда растираюсь об эту толщину.

Но вдруг Лев замирает и напрягается подо мной. Я отстраняюсь, озабоченно хмурясь.

— Лев?

Он поднимает палец, навострив уши, и вглядывается в полутемную комнату у двери. Я тоже поворачиваюсь. И на этот раз я тоже слышу этот звук.

— Вставай, — рычит он.

— Что такое…

— Сейчас!

Я ахаю, когда он внезапно вскакивает с кровати со мной на руках. Он опускает меня на пол, а затем поворачивается, и у меня отвисает челюсть, когда он опрокидывает всю кровать на бок.

— За нее! рявкает он.

Мой пульс учащается когда я ныряю за перевернутую кровать. Лев бросается через комнату в свой шкаф и через секунду выходит оттуда с автоматом в руках.

— Лев!

— Ложись! — ревет он, как раз в тот момент, когда дверь внезапно разлетается на осколки.

Я кричу, когда Лев, кажется, влетает в меня через всю комнату. Он рычит, хватает меня и засовывает за матрас. Звук выстрелов оглушает, и на нас обоих сыплются куски матраса и штукатурки на стенах.

В стрельбе наступило затишье. Внезапно Лев шипит и вскакивает, похожий на Рэмбо с X-рейтингом с автоматом в руках. Он оскаливает зубы и начинает стрелять через обломки двери своей спальни. Я слышу крики агонии и глухие удары с другой стороны. Замедляясь он прекращает стрелять и делает паузу.

Мой пульс стучит в ушах. Дым вьется из ствола пистолета Льва. Но с другой стороны двери не доносится ни звука. Он делает вдох и бросается в атаку. Он врывается в простреленную дверь и что-то рявкает по-русски с другой стороны. Я слышу еще один выстрел и кричу, когда ныряю обратно и закрываю уши.

Меня трясет. Голая на земле, я держусь за голову раскачиваясь, стараясь не задыхаться.

— Зои…

Я слышу свое имя, но как будто не могу пошевелиться.

— Зои!

Я кричу, когда он прикасается ко мне. Но когда я поднимаю глаза и вижу, что он склонился надо мной, я всхлипываю и бросаюсь в его объятия.