Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Похищенные часы счастья
Шрифт:

Ди была страшно огорчена. Она почти не оставляла его одного, и он почувствовал, хотя отчасти это можно было объяснить и болями в ноге, что ее чрезмерное внимание начинает раздражать его.

Впервые Гюг пожалел, что не взял с собой Тома. Он вспоминал о своем молчаливом и спокойном слуге, об его интуитивной способности угадывать малейшие желания хозяина. Ему надоели вечные вопросы о том, не лучше ли его ноге, не слишком ли жарко в комнате, не желает ли он, чтобы затопили камин, не хочет ли он есть.

Он не высказывал открыто своей досады по поводу вынужденного заточения,

но его нервное настроение, казалось, пропитывало атмосферу маленького домика.

А дождь все лил, небо было обложено тучами; везде стояли лужи; забрызганные грязью головки цветов поникли. Сад выглядел запущенным и неопрятным. Сырость проступила на хорошеньких цветных обоях маленьких комнат «виллы из сказки», и в них было слишком душно для того, чтобы можно было затопить камин. Мебель сразу приняла непривлекательный вид — она казалась липкой.

К довершению всех бед кухарка, сменившая Марию, объявила, что у нее заболела мать и она должна уйти. Ди вынуждена была сама взяться за стряпню. Она несколько потеряла к ней навык, месяцы счастливой беспечной жизни почти совершенно изгнали из ее памяти воспоминания о прежних днях, наполненных скучными работами по хозяйству. К тому же те простые блюда, которые она готовила для своего отца, сильно отличались от всевозможных омлетов, суфле и других изысканных лакомств, которыми следовало угощать Гюга.

Омлет — неизменная принадлежность завтрака — скорее походил на тонкую полоску кожи, чем на золотисто-бронзовую легкую массу. Суфле всегда оказывалось сырым и состоящим из комочков под слоем подгорелой корки. Гюг смотрел через окно на непрекращающийся дождь и чувствовал, что ему надоела Ницца и вся жизнь, и он сам.

Диана же смотрела на Гюга, и страх закрадывался в ее сердце. Она невольно переводила глаза на свои тонкие руки, замечала легкий ожог на одном пальце, маленькую царапину на другом и спешила уничтожить эти недостатки, пока Гюг не увидит их и не сделает ей замечания. Ди быстро убедилась в том, что он требует от всего окружающего полного совершенства и гармонии.

Она взглянула на себя в зеркало, висевшее в ее комнате. Зеркало показало ей отражение кудрявой головки, разрумянившихся щек и блестящих испуганных глаз. Она быстро привела себя в порядок и возвратилась к Гюгу.

— Ты любишь меня? Ты всегда будешь любить меня? — шептала она, прижимаясь к нему.

Все страхи рассеялись, когда он поцеловал ее, дав обещание, которое она так жаждала от него услышать.

Ди села возле него на край дивана.

Гюг беспокойно заерзал.

— Спой что-нибудь, — попросил он.

Она сделала гримаску.

— Разве нельзя мне посидеть рядом с тобой? Мне так приятно...

У Гюга был такой вид, словно он хотел зевнуть.

Снова красные пятна выступили на щеках Ди. Она поспешно встала, подошла к пианино, с шумом открыла крышку, затем села и запела французскую песенку, модную любовную песенку, довольно шаблонную и сентиментальную.

— Я просил тебя спеть «что-нибудь», — сказал Гюг сухо. — Что-нибудь, имеющее хоть какую-нибудь художественную ценность.

Глаза Ди тщательно прятались под длинными ресницами.

— Вагнера, Эльгара, Коуэна,

Брамса? — спросила она, прекрасно зная, что Гюг хочет услышать какой-нибудь хороший классический романс и что оперу он предпочитает слушать в Ковент-Гардене, а не у себя в гостиной.

— Если тебе не хочется петь, пожалуйста, не трудись, — сказал он.

В то же мгновение она очутилась рядом с ним, схватила его за руки, прижалась к его щеке.

— Не говори, не говори со мной так! Гюги, любимый, мне делается страшно, когда ты становишься таким далеким. Чем я могла тебя рассердить? Я тебе надоела? В этом дело?

Он искренне любил ее, но был слишком избалован жизнью, и это притупило в нем способность чутко относиться к настроению близких ему людей. Однако он почувствовал глубокую тоску в вопросе Ди, и нежность к ней внезапно пробудилась в нем с новой силой.

Он обнял ее и поцеловал так, как она любила, чтобы он ее целовал.

— Ничего подобного, деточка, — уверял он с потемневшими от страсти глазами. — Ты надоела? Никогда, слышишь ты, никогда ты не надоешь мне!

Это были самые счастливые часы за всю неделю. Они сидели на диване, нежно прижавшись друг к другу, разговаривая, ласкаясь и весело смеясь.

— Смотри, какой-то мальчик ходит по саду, — воскликнула вдруг Ди. — Интересно, что ему здесь надо? Это, кажется, рассыльный.

Через несколько минут женщина, помогавшая Ди по хозяйству, вошла в комнату с письмом.

— Рассыльный принес это письмо из отеля «Сплиндит», — сказала она. — Он ждет ответа.

Гюг распечатал конверт.

Ди наблюдала за ним, пока он читал записку, и видела, что лицо его выражает любопытство и напряженное внимание.

— Принеси мой бювар, Ди, — сказал он, закончив чтение. — Это от Гаррона. Он приехал вчера вечером, все время разыскивал меня и хочет немедленно меня видеть. Вызови, пожалуйста, по телефону такси, отдай это письмо рассыльному, дай ему на чай и скажи, чтобы он не мешкал. Проклятая нога! Гюг старался доковылять до стола, в то время как Ди поспешно направилась к телефону.

«Гаррон, кто такой Гаррон?» Ее мысли вертелись вокруг этого имени, она старалась вспомнить, связать его с жизнью Гюга.

Он часто рассказывал ей о своих друзьях, но ей казалось, что он никогда не называл среди них Гаррона. Она вызвала такси и вернулась к Гюгу. Он как раз кончил писать письмо.

— Гюг, кто такой Гаррон? — спросила она.

Гюг ковылял теперь по направлению к дверям.

— Лорд Гаррон, — ответил он коротко, — лорд-канцлер Англии...

— Но... что ему от тебя надо? — воскликнула она.

Ди заметила, как в глазах Гюга вспыхнул огонек.

— Не знаю, — сказал он. — Хотя отчасти догадываюсь, но у меня нет полной уверенности. Ди, достань мне свежие перчатки. О! И спроси эту старую идиотку, вычистила ли она мои коричневые ботинки. Никакие другие не влезут на повязку.

С трудом, хромая, добрался он до такси.

Приезд Гаррона в Ниццу привел Гюга в сильнейшее возбуждение. Он не был уверен в том, что Гаррон приехал ради него, хотя в душе очень надеялся на это.

Первые же слова Гаррона оправдали его надежду.

Поделиться с друзьями: