Он поднял голову и разогнулся. Он шел в цепи солдат, но как то не там и не так. Из под прищуренных узких глаз (то ли татарин, то ли казах) он огляделся и понял, что он по прежнему среди своих и по прежнему идет в атаку. Среди своих – потому что в цепи слышались негромкие возгласы и переговоры на чисто русском, да и экипировка на них была хоть и другая, более темная, с множеством карманов и на ногах не кирзачи, а ботинки с высоким верхом и шнуровкой, но с российскими нашивками.

– Видимо, какое то специальное подразделение, – подумал он. – Вот и вместо металлических касок на головах у них были необычные шлемы с прибамбасами. И переговаривались они по портативным радиоаппаратам, полевых раций он ни у кого не заметил.

Он же был хоть и в опрятной, но в простенькой полу-выгоревшей на солнце солдатской гимнастерке, выбеленной временем и пОтом и много раз стиранной. Он не был офицером, нп что указывало отсутствие кобуры на поясе, но и не был рядовым, так как ремень на нем был кожаный офицерский, а через плечо наискось был перекинут ремешок портупеи. Такое, из щегольства, мог позволить себе только солдат сержантского состава. Особенно любили прихорашивать себя таким образом бойцы различных приазиатских национальностей.

Конец ознакомительного фрагмента.